Смекни!
smekni.com

Советская культура: падения и взлеты, надежды и свершения (стр. 1 из 4)

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

КИЕВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. ДРАГОМАНОВА

РЕФЕРАТ

ПО КУЛЬТУРОЛОГИИ

НА ТЕМУ:Советская культура: падения и взлеты, надежды и свершения

Выполнила студентка 33 группы

Рудь Лена

Киев 2009


Взгляд на историю мировой культуры позволяет увидеть одну закономерность: чем дальше в глубь веков обращаем мы взор, тем большими отрезками времени приходится нам оперировать. Сначала мы имеем дело с тысячелетиями, потом — с большими эпохами, охватывающими несколько веков, потом с веками, каждый из которых имеет свою специфику, затем счет начинает идти на десятилетия. Естественно и то, что чем ближе к нашим дням, тем большее количество имен и фактов требуют пристального внимания и анализа. Такова и культура советского периода: в ней множество явлений, каждое из них входит в несколько различных систем взаимодействий; переплетаясь, они составляют специфику культурной жизни эпохи.

Многое в советской культуре еще требует своего изучения, пересмотра, еще не создано сколько-нибудь стройного взгляда на это обширное по времени и событиям, противоречивое по своей структуре и сущности явление. Большинство имен, событий, идей, действий и свершений еще ждут своих теоретиков. Мы же попытаемся выделить лишь некоторые, с нашей точки зрения, существенные стороны культуры социалистической России.

Октябрьская революция подняла с мест огромные человеческие массы, которые пришли в движение в процессе непримиримого противостояния. Одни считали, что рушится мир и вместе с ним привычный, казавшийся незыблемым и вечным порядок, другие видели в революции осуществление многовековой мечты о свободе, мире, земле и полагали, что пришел час особой справедливости, при которой все, что создается, будет принадлежать самим создателям. Но ни у тех, ни у других в сознании еще не было ясного представления о том, какие проблемы встанут на пути общества, каким образом должна складываться жизнь за гранью революционного процесса. И сторонники, и противники революции вступили в иной круг отношений с миром и друг с другом, полагаясь более на эмоциональное восприятие мира, чем на трезвый анализ и четкое видение целей. Можно сказать, что мощным психологическим двигателем поступков целых социальных слоев была та или иная эмоция. Через эту эмоцию воспринимались привычные понятия добра и зла, чести, совести, верности и предательства, порядочности и непорядочности. “С нами или против нас” — таков был определяющий принцип отношений. Он ложился в основу перераспределения мест в обществе, взаимодействия социальных слоев друг с другом и с государством. Именно это рождало те крайности в оценках, действиях, политике, которые привели к репрессиям и, в конечном счете, к последующему тоталитаризму.

Процесс такой перемены во всей своей глубине отразился в трилогии А.Н.Толстого (1882/83—1945) “Хождение по мукам”; книга И. Бабеля (1894—1941) “Конармия” достаточно явно выделяет противоречия, которые формировали жесткую конструкцию будущего “военного коммунизма”. Но в круговороте гражданской войны рождались и романтические идеалы мирового коммунизма:

Он хату покинул, пошел воевать,

Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать...

[М. Светлов, “Гренада”]

Трагедия этих светлых идеалов, искренней веры в торжество человеческого начала заключается в том, что, столкнувшись с реальной действительностью, они вынуждены были либо разбиться в борьбе за свое утверждение в жизнь, либо выродиться в громкую фразу, лозунг, либо смениться скепсисом и цинизмом.

Но, тем не менее именно вера как особого рода эмоциональное состояние, состояние, за которым стоит будущее (а оно всегда прекрасно!), легло в основу беспримерного энтузиазма, связанного с подъемом экономики, с индустриализацией, с созданием своей армии, своих кадров. Эта вера рождала веселый молодой азарт преодоления трудностей, ощущение свежего ветра, как в известной картине Рылова “В голубом просторе”. Даже такие поэты, как С. Есенин, М. Цветаева, А. Блок, В. Брюсов, отнюдь не на основе социального заказа писали слова о признании революции, о ее светлых перспективах и о надеждах, связанных с этими перспективами. Так отозвалась М. Цветаева на экспедицию челюскинцев:

Сегодня да здравствует

Советский Союз!

За вас каждым мускулом

Держусь — и горжусь:

Челюскинцы — русские!

[316, с. 183]

Созданное в России государство было уникальным по самой своей сути: ни одного аналога нигде в мире не было, и то горделивое чувство, которое испытывали его создатели, было искренним, не вымученным, не конъюнктурным. Многие люди переживали состояние, похожее на бесшабашность юности.

После Октябрьской революции возникли сложные отношения новой власти с деятелями культуры. С одной стороны, представители интеллигенции всячески поддерживались и поощрялись: даже в голодной Москве в период гражданской войны художникам и ученым выделялись, хоть и скудные, пайки. С другой стороны, общий низкий уровень культуры не позволял развернуться таланту многих, среди них трагические судьбы М. Цветаевой, И. Гумилева (1886—1921), О. Мандельштама и таких столпов, ка,к С. Есенин, В. Маяковский, чье понимание этого обстоятельства привело к конфликту с официальной идеологией и к смерти.

Две противоположности двигали русскую культуру довоенного времени: немыслимая тяга к свету знаний, к строительству долгожданного царства свободы для всего трудового народа и тяжелое недоверие к проявлению любого рода интеллигентности, свойственное средневековому обскуранту. Оба эти взаимоисключающих фактора в соединении с развившимся тоталитаризмом создали для России условия изолированности от развития европейской культуры, что привело страну к отставанию в области материальной культуры и к последующим трагическим обстоятельствам Великой Отечественной войны и более поздних лет.

Тем не менее, Россия этого времени дала миру огромное количество прекрасных произведений в самых разных областях культурной деятельности: в науке, искусстве, общественной мысли. Может быть, в том и выражалась главная особенность культурного феномена России: она на протяжении многих веков развивалась скорее вопреки, чем благодаря тем или иным обстоятельствам. Все, что представляет для западных теоретиков “загадку русской души”, сформировалось именно в противостоянии захватчикам и правителям, Востоку и Западу, стихийным и военным бедствиям, а часто и просто самим себе. Это противостояние позволило выкристаллизовать особый искренний голос, звучащий в каждом проявлении истинных ценностей русской культуры.

На гребне этой волны в России рождается такое уникальное явление как особая детская литература, с установкой, что “для детей надо писать, как для взрослых, только значительно лучше”. Можно сказать, что возникает особый пласт культуры — культура детства, с ее специфическими формами организации, с детским театром, музыкой, формами самодеятельности детей. Культура для детей несла в себе самый большой заряд оптимизма и веры в советские идеалы.

Во многом этот радостный оптимизм был частью идеологического воздействия, которое велось всеми способами, используя любые формы передачи информации; образование, воспитание, повседневная жизнь — все было пронизано идеологией социализма. Инакомыслие не только не принималось, но и было тяжелейшим образом наказуемо, о чем написано в наши дни довольно много. Но мы не должны сбрасывать со счетов и то, что все искусство, вся система воспитания создавали положительный образ человека, наделенного лучшими чертами, о которых мечтало человечество многие века. Пусть во многом этот образ был искусственным, плакатным, а проблемы, возникавшие вокруг деяний этого идеального героя, сводились в основном к частным случаям и были легко преодолеваемы, а враги — во многом смешны и несерьезны, но это был образ порядочного, справедливого, честного и, главное, гуманного человека. Можно сказать, что главным напряжением времени практически во все времена советского периода было резкое несоответствие идеала и реальности, искусства и действительности. В искусстве советского периода чаще преобладало долженствование, чем данность, желаемое, а не реалии времени. То же самое положение было и в области морали, и в области философии. Может быть, эта уверенность в достижимости идеального состояния в каком-то вполне обозримом будущем и была главным двигателем достижений в производстве, науке, образовании.

Культура этого времени пестра, многослойна, мозаична, но при этом она составляет сложную системную целостность. Гуманизм, человечность, искренние чувства и высокие идеалы соединялись в ней с бесстрастной и бесчеловечной машиной административно-командной системы власти, с тоталитаризмом, а гордость историческими достижениями народа выливалась в официальное прославление государственной системы.

Уже в начале советского периода сложилась и выросла проблема многих последующих лет — противоречие между лозунгом и реальностью. Лозунг обычно обращен к внешней, формальной стороне поведения людей, он формирует и внешнюю сторону идеологии. Демонстративная сторона жизни должна была соответствовать новым, советским установкам и призывам. Существо же этих установок не осмысляется, не дискутируется. Для массы слабо образованных или вообще не образованных людей лозунг заменяет многие истины, он функционирует как доктринальная вера, вера в букву, а не смысл лозунга. Это обстоятельство представляет собой прямую дорогу к формализму, как в каждом проявлении повседневной жизни, так и в искусстве (хотя именно здесь формализм официально порицается), в философии, морали. Это явление ярко описано в повести А. Н. Толстого “Гадюка”, героиня которого, силой обстоятельств брошенная в пекло гражданской войны и поверившая простым и понятным представлениям о коммунистической морали, сталкивается с такими сторонами обывательского образа жизни, которые в ее сознании так и не смогли совместиться с лозунгами эпохи. Примерно об этом же “Котлован”, “Чевенгур”, “Ювенильное море” А. Платонова (1899—1951).