Смекни!
smekni.com

Художественное осмысление взаимоотношений человека и природы в тувинском фольклоре (стр. 1 из 2)

Художественное осмысление взаимоотношений человека и природы в тувинском фольклоре

Искусство как форма общественного сознания наиболее четко и последовательно отражает взаимоотношения человека и природы с древних времен до наших дней. Как утверждают ученые, особенно интересно исследовать это явление в худо­жественном творчестве так называемых малых народов. Исто­рические условия их развития позволяют проследить идею не­разрывности человека и природы в более чистой форме.

Исторические связи между человеком и природой запе­чатлелись почти во всех видах художественного творчества тувинского народа и определяют одну из характерных особен­ностей его эстетического мышления. Это своеобразие обус­ловлено географическими и историческими условиями развития древнего кочевого народа, охотничьей, собирательской и ско­товодческой формами его хозяйствования. Чувство нераздель­ности с окружающим миром было присуще тувинцу еще с древних времен языческого поклонения силам природы. В ходе исторического развития отношение народа к природе претер­пело огромную эволюцию. Обожествление природы, смешан­ное с суеверным страхом перед её стихией, постепенно сме­нилось активным, преобразующим отношением к миру.

Тувинский народ в своем эстетическом развитии прошел путь от мифологического сознания к современному профес­сиональному искусству. Начиная от древних наскальных рисун­ков с изображениями животных, орнаментов растительного характера и до скульптуры малой формы современных камне­резов; от обрядовых охотничьих песен, мелодий приручения животных, горлового пения и до симфонической музыки; от этиологических сказок, богатырского эпоса и до письменной литературы — всё это духовное наследие тувинцев проникнуто поэтическими образами растительного и животного мира. Во всем этом многообразии жанров декоративного, изобрази тельного, музыкального и словесного искусств народ удиви­тельно бережно пронёс через века идею неразрывности чело­века и природы. И в то же время необычайно гибко трансфор­мировал её в художественных формах своего творчества.

Исследование взаимоотношений человека и природы в ту­винском искусстве является, на наш взгляд, одной из ключевых проблем современного тувиноведения.

В данной статье проблема взаимоотношения человека и природы впервые рассматривается на материале устного на­родного творчества. Статья написана на основе сообщения, сделанного на методологическом семинаре ТНИИЯЛИ. Поэто­му здесь предпринята попытка осветить данную проблему в философском аспекте.

В настоящее время, когда Тувинский НИИ участвует в со­ставлении 60-томной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», текстологическая подготовка фоль­клорных произведений стала одним из первостепенных науч­ных задач. Изучение вариантов, отбор лучших образцов, их систематизация и комментирование невозможно без чёткого жанрового разграничения. В определении жанровых критери­ев этих произведений решающую роль играет соотношение в них реального и фантастического, рационального и иллюзор­ного. Трудности при их жанровой классификации вызывают так­же меж- и внутрижанровые пересечения и трансформации.

Специфика текстологической подготовки произведений ту­винского фольклора связана, на наш взгляд, с рассмотрением проблемы взаимоотношения человека и природы в двух конк­ретных аспектах. С точки зрения отражения роли этих отноше­ний: 1) в формировании стихийно-материалистических и религи­озных воззрений народных масс; 2) в определении жанровых особенностей мифа, эпоса, сказки и её разновидностей.

В работах советских фольклористов, разрабатывающих дан­ную проблему', основополагающими методологическими прин­ципами стали положение исторического материализма о том, что народные массы являются основными творцами матери­альных и духовных благ, и признание социально-исторической обусловленности духовной культуры.

Стихийно-материалистические воззрения народных масс содержат в себе представления о материальности и познавае­мости мира. Творцы фольклора знали, что явления природы, конкретные материальные предметы подвержены изменению.

Эти знания о материальности и познаваемости мира у ту­винцев, как и у других народов, наиболее ёмко выражены в малых жанрах фольклора - пословицах, поговорках и загад­ках. В них преобладают именно прямые аналогии, связанные с образами природы и человека.

О материальности и изменяемости мира говорят послови­ца «Шаг шаа-биле турбас, чавылдак кегу-биле чытпас» («Траве вечно не зеленеть, времени на месте не стоять») и загадки «Черден унгеш, дээрге четти» («Вышло из земли, достигло неба»

- дым, туман), «Хунден кезээде чаштып чоруур» («Всегда пря­
чется от солнца» - тень), «Кеерге кезулбес, тударга туттун-
мас, базарга бастынмас" («Смотришь - не видать, хватаешь -
не поймать, давишь - не задавить» - ветер), «Холу чокта, буду
чокта кончуг чараш чурук чураан» («Без рук, без ног, а рисует
причудливые картины» - мороз) и т.д.

Пространство в пословицах и загадках не отрывается от материи, рассматривается не как пустое место, вместилище материи, а в неразрывной связи с ней. Это позволило загадкам «Тии чок торгум, дизии чок чинчим» («Шелк мой без краев, бусы мои без связки» - небо, звезды), «Санаттынмаан хой, хемчээттинмээн мал» («Несчитанные овцы, неисчислимый скот»

- небо, звезды) выразить множественность миров, близкую к
его бесконечности.

Народные массы выработали понимание изменяемости и представление о бесконечности мира, выразив их довольно оп­ределенно и точно в художественно-образной форме: «Кижи озер, кидис шейлур» («Человек растет, войлок растягивается»), Л.П..1 олур оглу артар, аът калыр - баглаажы артар» («Отец умрет - сын останется, конь падет - коновязь останется») и т.д. Народу было свойственно понимание причинно-следственной свя­зи явлений. Это видно, например, в таких тувинских пословицах, как «Хат чокта сиген бажы шимчевес» («Без ветра трава не ко­лыхнется»), «Чаштанчыдан ерт унер, чаашкындан yep унер» («Из искры возгорает пожар, от дождя начинается потоп»).

Пословицы отрицают возможность полного, исчерпываю­щего знания всего, но не в принципе, а лишь для одного, от­дельного человека. Убеждение в принципиальной познаваемо­сти мира содержится в тувинской пословице «Угаанда тончу чок» («Познание бесконечно»), в загадке «Карак чивеш ара-зында каяа-даа чеде бээр» («В мгновение ока доходит хоть докуда» — мысль).

Философы полагают, что народный материализм, будучи стихийным и совершенно наивным, не может предохранять его созидателей и носителей от воздействия религиозно-идеалисти­ческой идеологии, которая не только внедряется в их сознание извне, но и имеет прочную базу в общественно-экономичес­ких условиях бытия самих народных масс.

В представлениях тувинцев о мире, окружающей природе значительное место занимали мифологические воззрения, на которые опирались и шаманизм, и ламаизм. В основе мифологи­ческих представлений давних предков тувинцев, как и у многих первобытных племен, лежит вера во всемогущество природы. Отсюда чрезвычайная распространенность и относительная ста­бильность в произведениях тувинского фольклора разнообраз­ных воззрений, содержащих идею неразрывности человека и природы.

Особенно широко в тувинском фольклоре отразились то­темистические, фетишистские и анимистические воззрения.

В работах по древнейшим периодам человечества2 более ранней формой возникающего религиозного сознания и чув­ства считается тотемизм. В родоплеменных коллективах созда­вались представления об их родстве с покровителями из мира природных явлений, животных, птиц, растений, предметов, ко­торые считались первопредками людей, тотемами. В связи с этими поверьями возникли самые причудливые обряды, часть которых нашла свое отражение в древних фольклорных жан­рах. Поскольку в качестве тотемов выступали животные, иног­да растения, то их в данном роде или племени запрещалось уничтожать и употреблять в пищу.

Как отмечают исследователи3, такие запреты существовали и у тувинцев. В некоторых родоплеменных группах не убивали медведей, змей, обожествляли лебедя, орла, считая их своими первопредками. Об этом существует множество сказок, ле­генд, преданий.

Бытуют, например, легенды о той или иной генеалогичес­кой или магической связи некоторых родоплеменных групп ту­винцев с животными или птицами. Это выражено, например, в самоназвании родов куулар (куу - лебедь), адыг-тюлюш (адыг - медведь).

Фетишизм у первобытных людей является древним пред­ставлением о том, что будто бы между людьми, предметами и их наименованиями есть также сверхъестественные связи и что благодаря этому скрытые добрые и злые силы могут оказы­вать свое влияние на судьбу человека.

В произведениях тувинского фольклора фетишистские пред­ставления выражены в образах священных скал и деревьев. Все те магические предметы, с помощью которых герой со-оершает те или иные чудодействия, составляют основную спе­цифическую особенность волшебной сказки.

В тувинской сказке «Хайындырынмай Багай-оол с конем Хан-Шилги», например, Ак-Мёге умирает, когда герою уда­ется попасть стрелой в белую волосинку, протянутую меж­ду луной и священной скалой или когда он убивает также Хурен-Мёге, оборвав коричневую волосинку, протянутую от священной скалы к солнцу4.

Более поздним проявлением первобытного мышления, по предположению ученых, явился анимизм — представление о душе как ведущем, самостоятельном, внутреннем и невиди­мом начале людей, птиц и самых различных предметов и про-ннлений природы.

В тувинском фольклоре элементы анимистического воззре­ния встречаются довольно часто. Характер анимистических пред-■ киш. ним в разных жанрах меняется. Если в эпосе или волшеб­ной сказке обычно душа героя хранится в воробьях, он пре-11|>.|щ,1сч себя r стебелек ковыля, коня — в высохший конский навоз, невеста героя превращается то в ястреба, то в бабочку, н бытовой сказке перевоплощения героя чаще всего связаны с более реальными представлениями, иногда социального харак­тера, например, герой превращается в мальчика в войлочной одежде, а его конь — в плохого хромого конька и т.д.