Смекни!
smekni.com

Проблемы интеграции Турции в Европейский Союз (стр. 1 из 4)

Турция – ветеран среди кандидатов на вхождение в Европейский союз; ее ассоциированное членство в этой организации продолжается уже сорок с лишним лет. Однако длительное ожидание, увы, не делает перспективу полного членства страны в ЕС более вероятной в ближайшее время.

Причем в самом начале пути в Евросоюз у Турции были довольно неплохие шансы на успех. В условиях «холодной войны» страна выбрала западный лагерь – приняла «план Маршалла», «доктрину Трумэна», в 1952 г. вступила в НАТО, направляла своих солдат воевать в Корее и т.п., поэтому была для Запада желанным кандидатом.

Окончание «холодной войны» и распад СССР стали своеобразной проверкой отношений между Турцией и ЕС на прочность. Согласно положениям Анкарского Договора об ассоциации – основного документа турецко-европейского сотрудничества (вступил в силу с 1 декабря 1964 г.), после выполнения ряда условий Турция должна была стать полноправным членом ЕС к 1995 г. Но пока турецкое правительство старалось реализовать свои обязательства перед Евросоюзом к намеченной дате, выяснилось, что в новых условиях европейцы не намерены закрывать глаза на прежние «антидемократические грехи» верного и испытанного союзника Запада и требуют от него все новых и новых шагов к достижению определенного уровня социально-экономического развития, а также ликвидации правовых изъянов в законодательстве, прежде всего в конституции, принятой, кстати, в 1982 г. в условиях военного режима. При таком подходе лишь к 1999 г. Турции удалось добиться признания за ней статуса страны-кандидата в ЕС.

Первый и, пожалуй, наиболее обоснованный блок претензий, предъявляемых Евросоюзом Турции, касается несоответствия ее основных социально-экономических показателей – темпов инфляции (в отдельные годы – свыше 70–80%) и безработицы (до 10%), объема внешнего долга (в 2003 г. – свыше 140 млрд. долл.), дохода на душу населения (около 3000 долл.) уровню развития стран-членов ЕС. По-прежнему сохраняются диспропорции в экономическом развитии прибрежных и внутренних, а также западных и юго-восточных регионов Турции.

В 90-е годы наряду с экономической отсталостью на первый план выдвинулись политические преграды, в частности, неудовлетворительная ситуация с соблюдением прав человека и основных демократических свобод в стране. Прежде всего это касается уважения прав курдского меньшинства и немусульманских конфессий, отказа от применения пыток в тюрьмах, уменьшения особой роли армии в политической жизни страны. Кроме того, до недавнего времени излюбленной темой противников вхождения Турции в Евросоюз был ее конфликт с Грецией по поводу Кипра. Положительный исход голосования по «плану Аннана» среди турок-киприотов в апреле 2004 г. частично лишил ЕС этого козыря.

Среди основных препятствий, выдвигаемых Западом на пути Турции в Евросоюз, осталось упомянуть быстрый рост населения в стране, вследствие чего Турция будет обладать наибольшим представительством в Европарламенте, угрозу наплыва турецких мигрантов в страны ЕС (уже сегодня турецкая диаспора, насчитывающая порядка 3 млн. человек – самая большая в Европе), а также соседство Турции с такими проблемными зонами, как Ближний Восток и Закавказье.

Наконец, существует мнение, что решающую роль в «торможении» Турции Западом играет тот факт, что ЕС – это якобы «христианский клуб», который не желает пополнять свои ряды за счет мусульман, «потому что все культурные, политические и иные традиции Турции идут вразрез с духом Европы, который зиждется на христианстве».

Неприятие чужой культуры, страх потерять свою идентичность в потоке мусульман-иммигрантов, конечно, объективно присутствуют в европейской среде, отчасти подтверждая модный сегодня тезис о «столкновении цивилизаций», но это, как представляется, лишь один аспект проблемы. Гораздо более серьезной помехой на пути Турции в Евросоюз, нежели преобладание среди турок мусульман, исследователи не так давно считали успех в стране сил, «для которых вступление Турции в ЕС отнюдь не является приоритетным». Речь в данном случае идет о победе на парламентских выборах в 1995 г. исламистов (Партия благоденствия Н. Эрбакана – «Рефах») и в 1999 г. правых и левых националистов (блок Демократической левой партии Б. Эджевита и Партии националистического движения Д. Бахчели). Высказывались, в частности, предположения, что тщетные попытки Турции интегрироваться в европейские структуры, разочарование турецкого общества в основных политических партиях – сторонниках проевропейского кемализма способствуют популярности маргинальных сил, играющих на ксенофобии, политизации религии и т.п., а эти силы, в свою очередь, могут предложить обществу внешние ориентиры, альтернативные вхождению в ЕС – блокировку с мусульманскими соседями, либо тюркоязычными республиками Центральной Азии.

Казалось, сама победа, причем абсолютным большинством, правящей ныне Партии справедливости и развития во главе с Р.Т. Эрдоганом в ноябре 2002 г. подтверждает подобные прогнозы. ПСР оформилась в 2001 г. как «умеренное крыло» происламского движения «Милли герюш» («Национальный взгляд»), которое до этого представляла, по сути, одна политическая партия, периодически закрываемая судебными властями, но каждый раз воссоздаваемая под новыми названиями и под старыми лозунгами – во главе с прежними лидерами. Последнее ее название – Партия добродетели («Фазилет»), запрещена она была в 2001 г., причем одним из поводов к запрету послужили происламистские высказывания тогда уже популярного в этой среде Р.Т. Эрдогана.

Сторонники «Милли герюш» чаще всего осуждали стремление светского руководства страны интегрироваться в Евросоюз и делали упор на необходимости тесного сотрудничества с мусульманским Востоком. Практическая попытка осуществления данной идеи была предпринята правительством Партии благоденствия (очередное воплощение «Милли герюш») в 1996 г., когда премьер-министр и лидер ПБ Н. Эрбакан выступил с инициативой образования «исламской восьмерки», задуманной как альтернатива «семерке» индустриально развитых стран Запада, куда вошли бы Турция, Иран, Пакистан, Египет, Бангладеш, Малайзия, Индонезия и Нигерия. Поскольку до раскола на «умеренных» исламистов во главе с Р.Т. Эрдоганом и «консерваторов» во главе с Н. Эрбаканом оба лидера представляли одно течение, естественным было ожидать от Эрдогана проведения внешней политики в духе идеологии «национального взгляда».

Итоги двухлетнего пребывания у власти правительства Р.Т. Эрдогана демонстрируют успешную борьбу с подобными стереотипами. Более того, именно благодаря политике ПСР в канун определения в декабре 2004 г. на саммите Евросоюза даты начала предвступительных переговоров Анкара чувствует себя довольно уверенно. Ведь текущий доклад Комиссии европейских сообществ от 6 октября 2004 г., посвященный реализации турецким правительством конкретных шагов на пути к интеграции, наконец-то рекомендовал, пусть с некоторыми оговорками, начать переговоры о полном членстве страны в будущем 2005 г.

Еще до парламентских выборов руководители ПСР подчеркивали, что вхождение в ЕС является их главнейшей задачей. Придя к власти, Р.Т. Эрдоган и его министр иностранных дел А. Гюль совершили немало «европейских турне», убеждая руководство ЕС в целесообразности европерспективы Турции. Главным шагом в этом направлении стала адаптация турецкого законодательства к правовым нормам Евросоюза. В 2003–2004 гг. правительство одобрило последние пять из восьми «пакетов» законодательных поправок к основополагающим законам страны, включая внесение изменений в уголовный кодекс, Конституцию и др.

Значительным изменениям подверглась судебная система. Постепенно были ликвидированы суды государственной безопасности, приговоры которых не подлежали обжалованию, вкупе со 143 статьей Конституции, регулирующей их работу. Введена процедура обжалования судебного приговора в Европейском суде по правам человека, в случае если вердикт противоречит основополагающим европейским конвенциям. Данная мера уже дала возможность таким политическим заключенным, как бывший депутат турецкого парламента, активист курдского движения Лейла Зана и ее соратники, подать апелляцию в Европейский суд и добиться освобождения в июле 2004 г. Ранее, в мае того же года приоритет международных конвенций над местным законодательством был закреплен в статье 90 Конституции.

Согласно поправке к действующему Закону о судебных делах, судимость перестала быть пожизненной. Порог детской преступности повышен с 15 до 18 лет. В случае если какие-либо действия не являются правонарушениями с точки зрения европейского права, то они и вовсе должны быть удалены из личного досье гражданина.

Великое национальное собрание Турции (парламент) отменило чрезвычайное положение в ряде регионов, приняло меры к искоренению судебного произвола. Печально известный недуг турецкой полицейской системы – пытки – в настоящий момент отнесены к разряду преступлений, расследование которых должно проводиться безотлагательно и в максимально короткие сроки, невзирая даже на нахождение в отпуске судебных чиновников.

Из Закона о борьбе с терроризмом исключена статья 8, предусматривавшая тюремное заключение сроком на три года за пропаганду, угрожающую целостности государства (стандартное обвинение, выдвигаемое против курдских националистов). Пересмотрено само понятие террора, под которым подразумеваются любые действия, создающие угрозу основным республиканским принципам, существующему строю, авторитету властей, пресловутой «нерушимой целостности государства, страны и народа», демократическим свободам, внутренней и внешней безопасности страны и т.д., но с немаловажной оговоркой – «при использовании насильственных методов». Уточнено и определение террористической организации.

Изменения Закона об обществах и Закона о фондах не только узаконили фактически действующие правила, но и существенно расширили свободу собраний ассоциаций. В своих международных контактах и частной переписке общественным организациям теперь официально разрешено использовать иностранные языки, делать публичные заявления без обязательного ранее предварительного согласования, открывать филиалы за рубежом. Турецкие общества также могут участвовать в международных организациях своего профиля по согласованию с МИД и МВД Турции. Аналогичное положение действительно и для иностранных объединений; правда, в этом случае их деятельность подчиняется местным законам, как и турецких организаций – законам страны, на территории которой они функционируют.