Смекни!
smekni.com

Москва в XVII веке (стр. 3 из 5)

Одновременно русских и иностранных современников поражал своей искусностью, пожалуй, лишь один памятник столицы – Покровский собор (собор Василия Блаженного). Скромный по цвету в XVI веке (красный и белый), он в XVII обрел яркое многоцветие и изразцовое украшение. Его неоднократно описывали, изображали на гравюрах, зарисовывали и гравировали на планах Москвы. Иностранцы неоднократно отмечают, что русские называют Покровский собор Иерусалимом или Иерусалимской церковью (по приделу Входа в Иерусалим), т.е. в представлении москвичей этот храм связывался с главнейшими святынями христианского мира.

Из всех мостов, которые когда-либо стояли на Москве-реке, Яузе, Неглинной, возбуждал «большое удивление» так называемый Живой мост. Он стоял не на сваях, а прямо на воде. Один его конец был прикреплен к Москворецкой башне, другой – к противоположенному берегу. Этот мост при изменении уровня воды шевелился и создавал видимость живого. Удивление составляло и то, что он также служил московским купцам местом торговли.

В сочинениях иностранцев порой встречаются и описания московских бань. Банные срубы стояли почти в каждом дворе более или менее состоятельного москвича. Правда, пользовались такими банями чаще в зимний сезон, в иное время года они могли стать источниками большого пожара. Случалось, что бани строили сообща, в складчину. Такие общественные бани стояли на Москве-реке, как говорили на проточной воде. Здесь не только мылись и парились, но и обсуждали свои дела и городские новости. «Москвитяне, всегда пропахшие чесноком и луком, все без различия ходят часто в баню и, закаленные привычкою, подвергают себя без перемежки влиянию чрезвычайного жара и стужи, без всякого вреда для здоровья», – писал А.Мейерберг. Что еще не менее поражало иностранцев, так это обилие в общественных банях женщин, которые не стыдясь своей наготы, запросто беседовали с мужчинами.

Внимание в Москве могли привлекать и, казалось бы, совсем неожиданные объекты. Например, фортификационные особенности стен Белого города или «лучшее строение во всей Москве» – Новый Гостиный двор.

В конце царствования Алексея Михайловича Яков Рейтенфельс по всей Москве отметил, заслуживающими внимания, такие объекты: в Белом городе – Пушечный и Пороховой дворы, Опричный дворец (?), Посольский двор на Покровке, Зерновой, Лесной и Конский рынки; в Китай-городе – дом князя Грузинского, Печатный двор, Греческий двор на Никольской, три Гостиных двора; в Кремле – Успенский собор, в котором отметил огромное серебряное паникадило и Библию с богато украшенным переплетом, собор Троицкого подворья, Архангельский собор, Чудов и Вознесенский монастыри.

В середине XVII века и позже вниманием иностранцев стали пользоваться и частные дворовые строения. Так, в Белом городе вызывал интерес у приезжих «изящнейший дворец» А.С.Матвеева – дипломата, западника и видного деятеля боярской партии Нарышкиных в конце правления Алексея Михайловича и особо смерти царя. Не меньших восторгов вызывал уже в конце столетия, во времена регентства царевны Софьи, и дворец боярина и князя В.В.Голицына, антагониста А.С.Матвеева, сторонника Милославских. Гости князя отмечали интерьер его дворца «на западный манер», а также библиотеку, наполненную книгами на иностранных языках. Голицынский дворец также стоял в Белом городе напротив Кремля. В самом же Кремле расположился тесть царя Алексея Михайловича – И.Д.Милославский. Для него специально у самых Троицких ворот были выстроены каменные палаты, выполненные с не меньшим блеском, чем царский дворец.

«Бунташный век» в Москве

Современники и потомки называли царя Алексея Михайловича Тишайшим, хотя по характеру царь был далеко не тихим. Просто царствование его, по сравнению с правлением его сына Петра I, было довольно стабильным. Но все же и такому «тихому» царствованию пришлось испытать немало потрясений: Соляной бунт, Медный бунт, бунт Стеньки Разина, Соловецкое восстание.

Первым предвестником наступления «бунташного века» в Москве было волнение посадских людей весной 1636 года. Тогда огромный пожар охватил территорию Китай-города, где находились главные торги и торговые склады русских и иностранных купцов. Как раз во время пожара и проявилось в открытую все недовольство московскими жителями дороговизной и неумеренными поборами. Позднее проведенное следствие показало, что во время беспорядков восставшими были открыты тюрьмы, освобождены заключенные, разбиты некоторые лавки и разграблены дома многих купцов. Волнение было подавлено. Но наступившее затишье оказалось недолгим.

В 1645 году скончался царь Михаил Федорович, с ним ушло в отставку и прежнее правительство. При новом царе Алексее Михайловиче на первое место стал выдвигаться боярин Б.И.Морозов, дядька (воспитатель), а потом и родственник молодого царя (они были женаты на сестрах). За морозовской родней и «своими людьми» в правительственные аппарат стала проникать и родня новой царицы, – Милославские – среди которой особо выделился царский тесть Илья Данилович Милославский. В активную часть правительственной среды тогда вошли приказные судьи Л.С.Плещеев, П.Т.Траханиотов, Г.Г.Пушкин, князь А.М.Львов, посольский дьяк Назарий Чистой и другие, оттеснив от кормила власти прежних деятелей из рода Романовых, Стрешнивых, Черкасских.

Новому правительству, как и старому, нужны были деньги. Выход, казалось бы, нашелся с введением косвенных налогов, которые, по замыслу правительства, должны были заменить все прямые. В 1646 г. была введена новая пошлина на соль, которая заменяла прежние выплаты стрелецких и ямских денег. С одной стороны, правительство рассчитало правильно – без соли никуда не деться. Однако новая пошлина (10 копеек с пуда) оказалась слишком накладной. Цена на соль на рынке резко возросла. Подорожали и некогда дешевые соленые продукты, особенно рыба, что в первую очередь отразилось на малоимущем населении. В итоге запланированного дохода соляная пошлина в казну не дала. Пытаясь возместить убытки, правительство отменяет соляную пошлину и восстанавливает прежние налоги. Их собирают за два, а то и за три прошлых года. Стали усердно взыскивать недоимки. В Москве обострились отношения между жителями черных слобод и белослободчиками, так как последние были освобождены от налогов. Посад требовал уровнять в государевом тягле всех без исключения. Все это вызывало недовольство. Ко всему еще, в московских приказах при попустительстве и безнаказанности властей начались злоупотребления, развилась приказная «волокита», в открытую процветало взяточничество и вымогательство. «Служилым по прибору» (стрельцам и пушкарям) стали задерживать жалование. Виною последнего, как считали, был П.Т.Траханиотов. Немало усердия в этом проявлял и судья Земского приказа Л.С.Плещеев. Рассказывали, что он приказывал тайно хватать состоятельных людей и под угрозой пытки и даже с помощью пыток вымогал у них крупные суммы денег. Купцы были не довольны не только этим. Сильные привилегированные торговые позиции иностранцев подрывали внутреннюю и внешнюю торговлю государства.

В конечном итоге все это привело к восстанию. 1 июня 1648 года возвращавшийся из Троицкого похода царь был остановлен на Красной площади толпами народа. Ему пытались вручить челобитную. Однако стража не допустила этого и стала разгонять людей плетьми. В ответ в царский картеж полетели камни. Проникшие в Кремль вслед за царем челобитчики были схвачены. На другой день, 2 июня, тоже самое повторилось во время крестного хода на Сретенке. Но на этот раз страже толпу разогнать не удалось. Следуя за царем, народ ворвался в Кремль. Стрельцы, недовольные правлением Морозова не стали оказывать сопротивления. Фактически в это время на стороне правительства мог выступить только Стремяной (гвардейский) полк. Ни увещания патриарха, ни уговоры царя не дали результатов. Восставшие полностью овладели положением. Разъяренные люди стали громить дворы ненавистных вельмож. В Кремле был разгромлен двор Б.И.Морозова; в Китай-городе – дворы Назария Чистого, где он и был убит, князя Одоевского, Салтыкова, Василия Шорина; в Белом городе громили владения князя А.М.Львова, Г.Г.Пушкина (он был автором введения клейменных мер) и других.

3 июня в Москве вспыхнул пожар, охвативший в Занеглименьи территорию Белого и Деревянного города от Неглинки до Чертольских ворот. Молва приписала поджоги людям Морозова. Пожар только усилил ярость. В Кремле народ требовал выдать Морозова, Плещеева и Траханиотова. Положение было угрожающим. Никаких условий восставшие не принимали. По решению царя и бояр Плещеев был выдан толпе. Его убили ударом оглобли и растерзали на «Пожаре». Спустя несколько дней там же по царскому приказу казнили и Траханиотова. Вины обоих оказались слишком очевидными. Спасти удалось только Морозова, за него царь молил у народа лично. Толпа уступила. Всесильного временщика отправили в ссылку до конца дней (как оказалось на несколько месяцев). Лишь только к осени правительство пришло в себя. Пришедших к власти после восстания бояр, что были еще при Михаиле Федоровиче, опять оттеснил вернувшийся Морозов. Так было с боярином князем Я.К.Черкасским. Он был в правительстве еще во времена Михаила Федоровича. После воцарения Алексея ушел на задний план. Но после восстания занял место в Стрелецком приказе, которого лишился уже осенью 1648 года. Но восстание все же подействовало на правителей. Иностранным купцам урезали льготы, прогрессивный косвенный налог больше не вводили. Постепенно, с конца 40-х годов, в Москве стали исчезать белые дворы и слободы. Это устроило всех. Вроде бы стали возвращаться «старые времена», появилась уверенность в завтрашнем дне. В Москве на Земском соборе был принят новый правовой кодекс – Соборное Уложение. Но все же это было не надолго. Следующее потрясение царь Алексей Михайлович и его окружение испытали в 1662 году.