Смекни!
smekni.com

Православная культура и школа (стр. 3 из 4)

1) Послушание - основанное на страхе, есть исполнение тех или иных указаний старшего или более сильного человека. В этом отношении послушание является синонимом бесправия, отсутствия свободы, подавленности.

2) Послушание как особый инструмент достижения личностью свободно выбранной цели. Так для больного человека послушание есть один из инструментов его выздоровления. Так для спортсмена послушание тренеру есть инструмент его физического развития. Более того, послушание принимается как добровольный акт, свободное личностное действие. Для такого рода послушания характерно диалектическое единство со свободой, которая возможна в выборе. А для этого человек должен слышать и слушать не только ушами, но и сердцем и следовать по услышанному, т.е. послушаться. Человек не живет вне послушания. Он прислушивается к своему внутреннему состоянию, к своему уму, к своим к мыслям, к мыслям других. Он идет за советом к другу, он вживается в содержание той или иной книги и т.д. и действует сообразно услышанному. Он живет в постоянном послушании, но послушание это обретается только в свободе. И именно о таком послушании и говорит православие. "Для того, кто добре совершил духовное послушание, плоть подчинив духу, не требуется послушание человеческое" (23,-С.379). Симеон Новый Богослов говорит о том, что человек должен умолить Бога послать ему руководителя бесстрастного и святого, но в тоже время советует исследовать самостоятельно "Божественное Писание, и особенно деятельные писания святых отцов, чтоб, с ними сличая то, чему учат учитель и настоятель, мог ты, как в зеркале, видеть, насколько они согласны между собою, а затем согласное с Писанием усвоять, а несогласное, рассудив добре, отлагать, чтоб не прельститься" (24,-С.14). В то же время, необходимо обратить внимание, на то, что даже наставления о духовной жизни, а именно такие наставления и обязан был принять послушник, "святыми отцами Православной Церкви всегда давались в соответствии с уровнем тех, кому они предназначались" (20,-С. 99). А епископ XIX столетия святой Игнатий Брянчанинов с горечью говорил, что "в настоящее время нет наставников, видящих души людей", которым можно было бы верить в руководство свою духовную жизнь, но отмечал, что "есть еще старшая преуспевающая братия, имеющая знание святых отцов и определенный духовный опыт, советами (именно советами - З.К.) которых нужно непременно пользоваться, проверяя, однако, и их святоотеческим писанием" (20,-С. 111). Таким образом, мы видим, что настоящее послушание находится в единстве со свободой и соответственно с разумностью. Послушание личностно и жизненно.

Мы должны устранить упрек построения православного образа жизни на страхе. В ПО псалме утверждается, что "Начало мудрости - страх Господень", но опять же мы должны различать несколько видов страха. В толковом словаре великорусского языка В. Даля страх имеет два значения: в одном случае страх понимается как "страсть, боязнь, робость, сильное опасение, тревожное состояние души от испуга, от грозящего или воображаемого бедствия". В другом случае - это "страх Божий, благочестие". О таком страхе, ибо "Страх Господень чист" (Пс. 18:10) страхе как благоговейном чувстве, чувстве опасения нарушить гармонию, страхе привнести элемент хаоса, беспорядка, раздробленности и говорит божественный псалмопевец как начале и лишь начале премудрости. Страх Господень непосредственно связан со смирением.

Смирение не есть потакание злу, попустительство, трусость, боязливая покорность, как это считает житейско-обыденное сознание. О том, что такое понимание христианского смирения есть заблуждение, писал священник Сергий Булгаков. "Одно из наиболее обычных недоразумений относительно смирения состоит в том, что христианское смирение - внутренний незримый подвиг борьбы с самостью, со своеволием, с самообожением (выделено нами - З.К.) - истолковывается непременно как внешняя пассивность, как примирение со злом, как бездействие и даже низкопоклонничество", - считает С. Булгаков. Но "очищенный смысл христианского смирения, - пишет Н. Бердяев, - означает внутренний духовный акт преодоления эгоцентризма, а не рабскую покорность".

Мы отстраняем и упрек в бездеятельности христианства, его асоциальное™. Христианство не только обращает человека к Богу, но и "к Божьему делу на земле. Это Божье дело на земле становится Предметом его служения; и сама жизнь его, и дела его становятся вследствие этого предметными. Этот дух христианской предметности христианство вносит во всю культуру человечества, - в семейную жизнь, в воспитание, в службу, в общественность, в хозяйство, в политику, в искусство, и в науку" (6,-С. 312). Христианин заботится о вечности, но заботится и о жизни на земле. Ибо на земле осуществляет себя как Человека. Н. О. Лосский писал, что "христианство не есть этика трансцендентного эвдемонизма. Церковь проповедует заботу о личном спасении и надежду на вечное спасение, но она вовсе не утверждает, что эти задачи суть единственный мотив любви к Богу".

Итак, мы можем говорить о том, что православная культура творится особым духом. На пять граней православного духа указывает И. Ильин:

1. Дух христианства есть дух "овнутрения", т.е. безусловной ценностью обладает не внешнее, материальное, чувственное, а, наоборот, внутреннее, сокровенное, духовное, которое решает вопрос о достоинстве внешнего, явного, вещественного (6,-С.ЗО7). Хотя само внешнее и вещественное не отвергается и не подавляется, а является некоторой надстройкой.

2. Дух христианства есть дух любви. Ибо "Бог есть любовь" (1 Иоан. 4:8). В любви Христос указал безусловный первоисточник всякого творчества. "В любви любящий сливается, духовно срастается с любимым предметом.... Христианин знает по внутреннему опыту, что "любовь от Бога" (1 Иоан. 4:7), и вместе с Ап. Иоанном твердо верит, что "всякий любящий рожден от Бога и знает Бога" (6.-С. 308-309).

3. Дух христианства есть дух созерцания; он учит нас "смотреть" в чувственно "невидимое"... смотреть не отвлеченным, логическим умствованием; и не волевым напряжением,... а непосредственным созерцанием, осуществляемым оком сердца (6,-С. 309).

4. Дух христианства есть дух живого творческого содержания, избегающего "формализма", "механичности", "законничества" и "буквы". (6,-С. 311).

5. Дух христианства есть дух совершенствования. Христианин имеет перед своим духовным взором Божие совершенство. Им он измеряет все житейские дела и жизненные обстояния. Но не только созерцает и измеряет, но и себе вменяет в обязанность совершенствование... в каждом поступке своем вопрошает о совершенном и зовет себя к нему. Отсюда в христианстве дух ответственности, покаяния, дух прилежания, добросовестности, труда, самообуздания, дисциплины, подвига (6,-С. 312).

Этим духом жили и творили А. Невский и Д. Донской, прп. Сергий Радонежский и прп. Серафим Саровский, А. Суворов и М. Кутузов, Н.В. Гоголь и Ф. М. Достоевский, М.В. Ломоносов и Д. Менделеев и многие другие. "Кто верен этому Духу, из него живет и творит, тот уже Христов, даже и тогда, когда сам этого не знает и не признает. Ибо "всякий делающий правду, рожден от Него" (1 Иоан. 2:29)" (6,-С. 312). Поэтому-то христианство и христианская культура не отвергает жизнь нехристианских народов, а освящает ее. Оно ценит "все чистое, глубокое, благородное и художественное, что когда-либо появилось на земле" (6,-С323). Христианство созерцает и ценит "Конфуция, Лаотзе и Будду, Зороастра и Аменотепа IV, Гераклита, Сократа и Платона, Марка Аврелия и Сенеку, псалмы Давида, египетское и греческое искусство, царствование Александра Македонского и императора Андриана, жертвенный патриотизм инки и японца. И всюду, где человек живет в творческой любви, или отдает жизнь свою за других, или молится Богу "неизреченными воздыханиями", - мы чуем духом Дух нашего Учителя и видим вселенское братство во Христе" (6,-С. 323). Подобную же мысль мы встречаем у о. Сергия Булгакова, который пишет, что "Не осуждаются и не упраздняются никакие области жизни, как таковые: "каждый должен остаться в том звании, в каком он призван" (Кор. 7, 20), научал ап. Павел, и, однако, во всем быть христианином. Чрез это внутреннее духовное делание создается мир христианских ценностей в государстве, в хозяйстве, в культуре, возникает то, что называется духом жизни" (4,-С. 217). Быть христианином - это значит, отвергнув злобу, ненависть, непотребства, вражду, ссоры, зависть, убийства, бесчинства и др. (Гал. 5; 19-21), нести в мир свет, чистоту ("блаженны чистые сердцем" Мф. 5; 8), радость, милосердие, благость, мир, (Гал.5; 22-23), добро ("Будем делать добро всем" Гал. 6; 10), любовь ("должны мы сильные немощи бессильных носить и не себе угождать" Рим. 15; 1). Такими смыслами, ценностями и пониманием живет православие.

Всматриваясь в обозначенные смыслы православной культуры, мы не можем не согласиться с положениями Закона "О свободе совести и религиозных организациях", принятом в 1997 году, где православная культурная традиция признана как важнейшая для истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры. Учитывая, что особое видение человека принадлежит православной культурной традиции, и, признавая, классическую формулу К.Д.Ушинского о педагогике, желающей воспитывать человека во всех отношениях, а значит, и обязанной знать его во всех отношениях, мы можем говорить о том, что исходная установка современного образования: "найти человека в человеке", "восстановить в человеке образ человеческий", страдает своей неполноценностью, поскольку не знает человека православной традиции. Ведь одним из существенных принципов воспитания человека является принцип природосообразности, который "предписывает осуществлять воспитание с учетом закономерностей природного развития ребенка"(1), но в педагогических исследованиях даже не рассматривается природа человека с точки зрения православной культуры. Современные личностно-ориентированные концепции, провозглашая целью образования личность, обходят стороной понимание личности православной философией. Исследуются работы 3. Фрейда, А. Маслоу, К. Роджерса, В. Франкла, Г. Томе, С.Л. Рубинштейна, JLC. Выготского, А.Н. Леонтьева, Б.Г. Ананьева, B.C. Мерлина, И.С. Кона, М.М. Бахтина(2), но нет исследований работ о человеке В.Н. Лосского, о. П. Флоренского, Б.П. Вышеславцева, А.Ф. Лосева, С. Франка, Л.П. Карсавина, одним словом тех, кто внес немалый вклад в понимание личности. Не изучить человека православной традиции, значит урезать понимание человека, ограничить условия для нравственного развития личности, соответственно и обеднить педагогическую науку. Ведь гуманистические концепции воспитания видят человека только как земное, посюстороннее, временное, только как биосоциальное существо, и этим ограничивают человека и принижают его. Но стремление к "высшей правде" и "подлинному человеческому бытию" (О. Дробницкий), а таком стремлении, на наш взгляд, говорят и концепция Человека культуры, и концепция образа жизни достойной Человека, и гуманно-личностная концепция Благородного Человека, "будет с железной необходимостью" истреблено мертвой неразумной материей. (Ф.Энгельс)(3).