Фронт национального освобождения (ФНО) в Алжире может служить моделью, демонстрирующей динамику террористических действий:
1) террористические акции направлены в первую очередь против символов власти французов: мэрий, полицейских комиссариатов и т. д. и крупных колонистов с целью продемонстрировать рост самосознания арабов;
2) затем - против «поддакивал», то есть арабов, сотрудничающих с французами: башага, администраторов; позднее - против тех, кто извлек выгоду из аграрной реформы;
3) далее - организация совершает покушения на «простых белых», показывая таким образом, что ведется не только политическая и экономическая, но и национальная борьба за изгнание всех французов;
4) одновременно террористы ФНО уничтожали лидеров соперничающих с ними националистических организаций, в частности АНД (Алжирское националистическое движение), обвиняя их в предательстве и дискредитируя их методы борьбы и задачи;
5) наконец, «слепые» террористические акции, например на рынках, где соседствуют мусульмане и немусульмане: террор осуществлялся, чтобы показать, что ФНО превратился в институт власти, которого надо опасаться не меньше, чем французских властей;
6) приобретя, наконец, устрашающую власть (ФНО выплачивалась «дань»), фронт контролировал зоны власти: пути сообщения в ночное время, определенную территорию и т. д.
На этой территории, преобразившейся в государство, организация уже прибегала не к терроризму, а к классическому государственному террору, характеризующемуся очень высокой степенью централизации. Большевистская Чека была прообразом организации, осуществляющей такой террор.
Сегодня перуанская политическая организация, использующая методы террора, восприняла формы из теоретического антиколониального арсенала (Мариятечи), из большевистской практики (Ленин, Троцкий), из государственного террора Мао и Пол Пота.
В других местах "наблюдается известный синкретизм, различные движения заимствуют одновременно анархистские традиции бланкизма и формы сверхцентрализованной организации, унаследованные от большевизма и троцкизма.
На стыке пришедших из Европы революционных идей и традиций тайных сект и вооруженных организаций, возникших в недрах ислама, Кавказ стал новым очагом терроризма, чрезвычайно быстро охватившим большую территорию и распространившимся на Ливан и Средний Восток. Среди террористических организаций - палестинские коммандос (террористы типа ФНО), исламские центры, армяне из Асала, а также баски и корсиканцы, коммандос, принадлежность которых трудно определить, а в 60-е и 70-е годы - бойцы Японской революционной красной армии, итальянские и немецкие революционные группы и т. д. Преобладает ультралевая революционная фраза, но ультралевые элементы сотрудничают с традиционалистскими группами, которые борются против демократии, парламентаризма, якобы синонимов экономического империализма и иностранного господства. Антисионизм является более презентабельным средством сплочения, чем антисемитизм, но оба объединяют ультралевых и ультраправых и связывают антиимпериалистическую борьбу с борьбой против западных ценностей.
В последние годы новые факторы существенно изменили природу терроризма и его связи с государством. В первую очередь развитие средств массовой информации обеспечило небывалую рекламу террористическим акциям, в частности сопровождающимся взятием заложников: впервые такая акция была проведена Кастро еще до 1959 года. С тех пор к ней неоднократно прибегали палестинские террористы, совершая при этом преступления и казня заложников. Средства массовой информации также широко разрекламировали террористические акции, совершенные на Олимпийских играх в Мюнхене против израильских спортсменов.
Разочарование после достижения независимости привело к тому, что многие руководители прибегли к новой форме терроризма, чтобы бороться с теми, кто в их глазах нес ответственность за трудности, экономическую отсталость, растущий разрыв между бедными и богатыми странами, то есть с американским империализмом и его союзниками. Вместе с тем Иран практиковал терроризм против тех, кто предпочитают поставлять оружие Ираку, в частности против Франции.
В ливанском конфликте цели сирийских руководителей были локальны: добиться господства в Ливане, а затем в Палестине и восстановить арабское единство, хотя бы на Среднем Востоке; у Каддафи более широкие цели, он недвусмысленно ставит государство на службу экстерриториального терроризма. Терроризм Хомейни имел еще более широкие цели и опирался на средства Ирана, действующего во имя ислама: это новая форма войны против господства западной цивилизации.
Можно отметить, что западные государства проявляют бдительность, когда речь идет о противостоянии коммунистической или советской опасности, но всегда оказываются растерянными и застигнутыми врасплох глобальной угрозой со стороны интегристского ислама. Правда и то, что ислам наносит удар демократиям в уязвимое место: западные руководители готовы пойти на любую капитуляцию, чтобы не потерять рынок, увеличить прибыли, доказать, что они хорошо управляют, завоевать таким образом голоса избирателей и удержаться у власти...
А когда интегризм, опираясь на терроризм, бросает вызов самим основам демократии (дело Рашди), угрожая самой ее сути, Запад предпочитает даже отречься от своего законодательного права, от осуждения шантажа, уступая мусульманскому сообществу роль арбитра по делу о бесчинствах его собственных членов, - поразительный реванш ислама, лишенного в прошлом своего лица западной цивилизацией, а сегодня с помощью терроризма вынуждающего ее отказаться от защиты собственных ценностей.
Список литературы
Марк Ферро. Терроризм.