Смекни!
smekni.com

Российско-американские отношения в 90-е годы (стр. 2 из 6)

В этих условиях особую популярность приоб­рел образ так называемого русского голлизма с его подчеркнутой самостоятельностью России, особенности ее положения, интересов, историческо­го пути и пр.

На наш взгляд, однако, часто проводимые па­раллели между американо-французскими и рос­сийско-американскими отношениями лишены се­рьезных оснований. Вашингтон и Париж объеди­няет единство западной цивилизации, прочность атлантического сообщества, наконец, союзниче­ские отношения в рамках НАТО, проверенные в годы холодной войны. Франция - страна, где раньше, чем в США, сформировалось граждан­ское общество, где на протяжении столетий со­вершенствуются капиталистические рыночные отношения, либеральная демократия, где надеж­но защищены права человека. Притягательную силу французской культуры, ее влияние на Аме­рику трудно переоценить. Политические и госу­дарственные деятели Франции, входящие в элиту элит западного политического сообщества, про­водят вполне предсказуемую и, как правило, от­ветственную политику. Разногласия - если они есть, - касаются, по существу, второстепенных вопросов, нюансов. Споры, которые время от времени происходят между Белым домом и Ели-сейским дворцом, - это споры между друзьями, хорошо осознающими, что они вполне разделяют общие подходы друг друга. Ничего подобного не существует и вряд ли может возникнуть в отно­шениях между Америкой и Россией.

В отличие от других бывших европейских им­перий Россия - до сих пор страна, практически не­интегрируемая в более широкое сообщество. Ни в НАТО, ни в ЕС Россия в обозримом будущем не вступит - и не только потому, что ее скорее всего не пригласят. Россияне по-прежнему смотрят на свою страну как на особый и отдельный континен­тальный остров, который может присоединять (или отсоединять) других, но который никогда не поступится собственным державным суверените­том. Как свидетельствует опыт, двусторонние со­юзы, заключавшиеся Россией с другими крупны­ми державами, были недолговечными.

Фантастически увеличившаяся разность по­тенциалов России и США непосредственно опре­деляет эволюцию их внешнеполитических сти­лей. Вашингтон демонстрирует большую, чем когда бы то ни было уверенность в своих силах, конкурентоспособность, жесткий стиль. Россия, напротив, являет пример неуверенности и обост­ренного чувства уязвимости, но при этом - в ка­честве компенсации - незабытого державного величия.

Протестная дипломатия России - это прежде всего знак Америке. И указывает он пока что не на грядущую конфронтацию, а на трудности пси­хологической адаптации российских элит. Силь­ное потрясение, связанное с утратой прежнего статуса, за последние семь лет не только не про­шло, но именно сейчас и начинает по-настоящему восприниматься. С течением времени шок пропа­дает, и боли становятся ощутимыми, иногда даже нестерпимыми. Тогда, например, российские ге­нералы начинают вслух рассуждать о военной по­мощи сербам против "натовской агрессии, на­правляемой США". Это понятно. Некоторые влиятельные американцы неосторожно говорили о победе США в холодной войне, и российские элиты все больше воспринимают окончание кон­фронтации как проигрыш Советского Союза, то есть, в конечном счете, самой России. Российская реакция на расширение НАТО на восток была пропитана такой психологией. Но одной психоте­рапией делу не поможешь.

Администрация Клинтона, тем не менее, пы­талась использовать именно психотерапию, что­бы дать возможность России совершить мягкую посадку. Отсюда - подчеркнуто особый характер отношений, показная дружба Билла и Бориса, ре­гулярные помпезные саммиты, приглашение Рос­сии в "восьмерку", которая на деле как была, так и осталась Группой семи. Возможно, эти меры помогли бы России приспособиться к новой ситу­ации, если бы ей сопутствовал хотя бы минималь­ный экономический успех.

Вышло же как раз наоборот, и вхождение Рос­сии в мировое экономическое пространство ока­залось отмеченным жестоким финансово-эконо­мическим кризисом. На таком фоне не удиви­тельно, что российские и американские элиты смотрят из XX в. в разных направлениях : американцы в XXI в. (ключевое слово "глобализация"), а россияне - в XIX (ключевое слово "геополити­ка"). Приоритеты Вашингтона и Москвы на­столько разнятся, что они гораздо меньше понимают озабочен­ности, мотивы и цели друг друга в области международной безопасности, чем в эпоху жест­кой конфронтации и гонки вооружений.

Эта тенденция, как представляется, набирает силу. Преемник Клинтона - кто бы он ни был - будет наверняка уделять России меньше внима­ния, чем нынешний президент. Преемник Ельци­на будет настроен более критически по отноше­нию к американской политике. Несмотря на весь символизм встреч, Ельцину и Клинтону, как пра­вило, удавалось снимать или смягчать разногла­сия между двумя странами. Новые президенты, скорее всего, откажутся от этой практики.

Итак, игнорирование России в США и расту­щее раздражение американской политикой в Рос­сии становятся отличительными чертами следую­щего этапа двусторонних отношений. В Вашинг­тоне склонны полагать, что отношения с Москвой уже далеко не так важны, и что пози­цию России можно не принимать в расчет: ведь Россия - почти что маргиналглобализированного века. Россия - проблема, а не партнер для США.

В Москве популярность мифов о роли США в распаде СССР не идет на убыль. Принято считать, что последняя американская "цель" заключается в организации распада Российской Федера­ции. Стратегическое партнерство России и США не состоялось. Обнаружилась неспособность Рос­сии отстаивать или даже внятно артикулировать свои интересы. Со своей стороны, США не вы­казывают готовности идти на уступки России. Провозглашенное Вашингтоном прагматическое партнерство с Москвой, с его усиливающейся се­лективностью постепенно перерастает во взаим­ное отчуждение.

Сейчас в США оптимистический взгляд на от­ношения с Россией свойственен очень немногим. Эти люди утверждают, что отношения двух стран лучше, чем о них принято говорить. По их мне­нию, нет ни одного коренного интереса, который бы не разделялся США и Россией. Разногласия касаются второстепенных вопросов, как-то: Бал­кан, Ирака, Ирана. Все большее значение "долж­на" приобрести новая повестка дня, охватываю­щая общие интересы : сохранение окружающей среды, борьба с терроризмом, незаконным обо­ротом наркотиков, другими видами международ­ной преступности. При этом делается вывод о том, что Россия и США-де "обречены на сотруд­ничество". Характерно, что в России среди влия­тельных политических и общественных сил оп­тимистов насчет отношений с США почти не ос­талось.

Американские пессимисты готовы списать Россию как "провальную страну", где демократия не состоялась, а экономика потерпела крах. В перспективе, предупреждают они, возможно пе­рерождение российского политического режима в национал-реваншистский или распад государства. Подобный анализ разделяется некоторыми российскими либерала­ми. Из этого заключения следует практический вывод: к худшим сценариям нужно готовиться уже сейчас, проводя политику сдерживания Рос­сии, поддержки прозападных государств Балтии, Украины, Закавказья, Центральной Азии.

Претендующие на реалистическую оценку ос­новываются на посылке, что Россия - не переход­ная страна (в смысле перехода от А к Б и т.д.), а страна, находящаяся в процессе сложной транс­формации, вектор которой пока не вполне опре­делен. В результате этой трансформации Россия не становится западной страной (соответствие стандартам демократии, рыночный характер эко­номики, развитое гражданское общество), а сле­дует третьим путем - то есть путем большинства стран мира. Общие интересы между такой Росси­ей и Америкой существуют, но постоянно умень­шаются.

В чем, с точки зрения реалистов, основа для российско-американского взаимодействия? Ис­ходный пункт состоит в том, что хотя США и са­мая мощная держава, но добиться всего в одиноч­ку им не удастся. Очевидна необходимость со­трудничества с другими - не только союзниками, но и партнерами (в Евразии - с Китаем, Индией, Россией). Россия слаба, но она занимает важное стратегическое положение. Без какой-то привяз­ки России к Европе безопасность и стабильность на континенте не гарантированы. В своем бли­жайшем окружении Россия, даже при том, что она не столь ценна как партнер, обладает способ­ностью хотя бы частично блокировать ходы дру­гих (Украина, Каспий). Россия (безразлично, сла­бая или сильная) - элемент азиатского баланса, поиск формулы которого будет важнейшей задачей американской политики в ближайшие десяти­летия. Если Россия не распадется, она консолиди­руется по сравнению с нынешним желеобразным состоянием. К этому времени, если нынешняя тенденция сохранится, Москва может стать закаленным оппонентом США.

В России поиск новой идентичности будет про­должаться. Державная модель развития уже не работает - хотя попробовать вновь запустить ее могут. Ведь Германии, чтобы она сошла с прежней орбиты, потребовалось два мощных удара. Россия вынуждена будет осознать, что она - не глобальный центр силы. Придется точнее оценивать свои реальные возможности и перспективы, сравнить свой новый "международный вес" с ве­сом не только США, но многих других стран. Формула многополюсного мира, который Моск­ва столь активно продвигала, вызывает вопросы.