Смекни!
smekni.com

Договора ОСВ 1 и ОСВ2. Проблемы ратификации (стр. 9 из 13)

Другие избрали более хитроумную тактику. Например, сенатор Джексон, прикрываясь лозунгом сокращения Владивостокских потолков, который выдвигали и некото­рые искренние сторонники соглашения в США, призвал снизить предел на стратегические носители с 2400 до 1760. В этих рамках, по его проекту, обеим сторонам поз­волялось бы иметь не более 800 МБР, 560 БРПЛ и 400 са­молетов.[56] На самом деле, под благовидным предлогом ра­дикального сокращения вооружений, Джексон стремился к обеспечению односторонних преимуществ США. В силу неодинаковой структуры стратегических сил двух госу­дарств указанные меры гораздо больше затронули бы Со­ветский Союз, чем Соединенные Штаты..

Наконец, многие представители и союзники военно-промышленного комплекса, особенно занимавшие ответ­ственные посты в администрации, начали своего рода об­ход Владивостока «с флангов». Поддерживая договорен­ность на словах, они старались затруднить превращение ее в Договор. Министр обороны Шлесинджер на первый взгляд вполне лояльно заявлял: «...мы должны стремиться к установлению контроля над вооружениями, но мы дол­жны сохранять равновесие в военной мощи с Советским Союзом» . Однако под предлогом «поддержания равнове­сия» якобы в рамках Владивостока он требовал увеличе­ния военных ассигнований и ускорения программ страте­гических вооружений. Шлесинджер объявил, например, что 10 намеченных подводных лодок «Трайдент» решено вводить в строй не вместо соответствующего количества ракетоносцев «Поларис» (как полагалось бы по Времен­ному соглашению 1972 г.), а в дополнение к ним. Сверх этого количества носителей предполагалось развернуть также значительные силы новых бомбардировщиков «Б-1».

Бюджетный запрос Пентагона на программы стратеги­ческих вооружений в 1976 финансовом году и на пере­ходный трехмесячный период составил 9,8 млрд. долл.— почти на 2,5 млрд. долл. больше стратегического раздела предыдущего военного бюджета. С формально-юридиче­ской точки зрения большинство военных программ США не нарушали согласованных во Владивостоке принципов.[57] Но по существу эти долговременные планы гонки воору­жений шли вразрез с духом и целями Владивостока. Они преследовали задачу приобретения односторонних воен­но-стратегических преимуществ вопреки провозглашенным в ноябре 1974 г. принципам равенства и одинаковой безопасности. Эти программы угрожали смыслу сформулированных ограничений, давали повод дестабилизировать общую стратегическую ситуацию.

2. Путь к ОСВ –2. Венские договорённости Брежнева с Дж. Картером (июнь 1979 г.) и проблема ратификации.

Деятельность противников ОСВ развернулась по двум основным направлениям. Во-первых, официальные пред­ставители Пентагона и их союзники в конгрессе, ученом миро, военном бизнесе и печати начали усиленную кампа­нию в пользу новой стратегической системы оружия — крылатых ракет авиационного, морского и наземного ба­зирования. С 1975 г. крылатые ракеты оказались в цент­ре внимания общественности и правящих кругов США, как чуть ли не «единственная надежда» американской обороноспособности. Они на все лады расхваливали бое­вую эффективность, экономичность, универсальность и прочие стратегические «достоинства» этого вида оружия. Одновременно нарастало давление военно-промышленно­го комплекса против ограничения крылатых ракет в бу­дущем советско-американском соглашении. При этом ука­зывалось, что из-за малого размера и других технических особенностей количество и дальность действия крылатых ракет невозможно контролировать с помощью националь­ных космических средств наблюдения. (О запрещении этого оружия вообще военные и не желал слышать.)

Между тем характер данного вида оружия не позво­лял согласиться на его неограниченное и неконтролиру­емое развертывание. «Во Владивостоке вопрос так не сто­ял,— указывал позднее министр иностранных дел СССР А. А. Громыко,— никакого зеленого света крылатым ра­кетам там не давалось»[58]. Однако Пентагон и его адвока­ты изощрялись в юридической казуистике и требовали развертывания этих систем безо всяких ограничений, ни­мало не смущаясь их очевидными негативными последст­виями для стратегической стабильности и переговоров об ОСВ.

Вторым направлением кампании противников согла­шения об ОСВ была пропагандистская шумиха по пово­ду новой советской системы оружия — реактивного бом­бардировщика «ТУ – 22М», названного на Западе «Бэкфайер». Гене­ральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев на встрече с президентом Фордом, а также советские представители на переговорах в Женеве дали американской стороне недву­смысленные разъяснения в том, что «Бэкфайер» представ­лял собой не межконтинентальный бомбардировщик, а са­молет средней дальности. Таким образом, он не подлежал ограничению наряду со стратегическими системами ору­жия.

Однако, несмотря на это, в США с 1975 г. упорно мус­сировались измышления о «способности» этого самолета достичь американской территории при помощи дозаправ­ки в воздухе и совершить на обратном пути посадку на Кубе или в других странах Латинской Америки. Под на­жимом оппозиции американская сторона на переговорах об ОСВ начала совершенно произвольно связывать ограничение на крылатые ракеты с ограниче­нием развертывания бомбардировщиков «Бэкфайер». Меж­ду тем общее между ними было только то, что, как и в слу­чае с кампанией в пользу крылатой ракеты, шумиха по поводу системы «Бэкфайер» преследовала двоякую цель. С одной стороны, предполагалось получить право на раз­вертывание стратегических крылатых ракет в «обмен» на «разрешение» Советскому Союзу создавать самолеты сред­ней дальности, предназначенные совсем для других за­дач его обороны. (включение самолетов «Бэкфайер» во Владивостокский потолок 2400 потребовало бы одностороннего сокращения Советским Союзом стратегических систем оружия)[59]

В этой обстановке становилось все труднее найти дип­ломатический компромисс на Владивостокской основе. Возникавшие в госдепартаменте идеи относительно реше­ния спорных вопросов в Женеве незамедлительно блоки­ровались Шлесинджером в Пентагоне и Джексоном в Капитолии. Антисоветская кампания в США, давление во­енного комплекса в пользу наращивания вооружений ста­вили все новые препятствия на пути разрядки и советско-американских переговоров. Все более открытым и упор­ным становился вызов тех кругов в США, которые толка­ли Вашингтон на ужесточение внешней политики. «Весь процесс (разрядки) может быть поставлен под угрозу,— отмечал Киссинджер,— если станет восприниматься как должное. По мере стирания из памяти «холодной войны» разрядка начинает выглядеть столь естественной, что ка­жется вполне безопасным предъявлять к ней все возра­стающие требования. Искушение совмещать разрядку с усилением нажима на Советский Союз будет увеличивать­ся. Такое отношение приведет к ужасным результатам. Мы бы сами никогда не потерпели этого со стороны Моск­вы. Москва не потерпит этого от нас. В конечном итоге мы опять придем к «холодной войне»...»[60] — предупредил он. По поводу кампании о советском «превосходстве в заб­расываемом весе» баллистических ракет и «угрозе» вы­живаемости американских сил «Минитмен» государствен­ный секретарь напоминал, что именно США являлись ини­циатором создания дестабилизирующих стратегических вооружений. Теперь цена прошлых ошибок усилиями Пентагона могла обернуться дальнейшим расшатыванием военного равновесия и срывом процесса ограничения стра­тегических вооружений.

Наступил 1976 г.— последний год пребывания у власти республиканской администрации. Он начался с появления просвета на переговорах об ОСВ в ходе визита Киссинд­жера в Советский Союз в январе. Суть компромисса, об­суждавшегося в Москве, состояла в том, что бомбардиров­щики со стратегическими крылатыми ракетами на борту приравнивались к баллистическим ракетам с разделяющи­мися головными частями и таким образом включались в потолок на ракеты, оснащенные системой РГЧ (1320). Одновременно запрещалось развертывание крылатых ра­кет дальностью свыше 600 км морского и наземного бази­рования. Вернувшись в Вашингтон, государственный сек­ретарь объявил репортерам, что спорные вопросы нового договора ОСВ «разрешены на 90 %».

Но окончательное решение не было принято. В под­ходе Киссинджера к советско-американским отношениям все очевиднее проявлялись негативные моменты. Пози­ция президента Форда ощутимо и быстро менялась не в пользу нового соглашения по ограничению вооружений. Эта трансформация объяснялась совокупным воздействием внутриполитических факторов и событий "на мировой аре­не, а также нежелание военных компромисса по развертыванию крылатых ракет большой дальности морского и наземного базирования.

Таким образом, в начале 1976 г. объединенный нажим со стороны правых республиканцев, консерваторов в Ка­питолии, реакционных общественных группировок и воен­но-промышленного комплекса заставил руководство адми­нистрации «заморозить» переговоры об ОСВ с Советским Союзом. Форд опасался, что в сложившейся обстановке конгресс откажется от ратификации договора, а это подор­вет его надежды воспользоваться стечением обстоятельств, вознесших его в Белый дом, и остаться там еще на четыре года - уже по праву общенационального избранника. И он отклонил рекомендованный Киссинджером компромисс, впервые поступив наперекор позиции государственного секретаря по главному вопросу «национальной безопасно­сти». Вместо этого США предложили подписать договор на Владивостокской основе, но отложить ограничение кры­латых ракет на будущее, что снова завело перегово­ры в тупик. И эта позиция американского правитель­ства означала потерю целого года драгоценного времени, столь необходимого, чтобы шаги по ограничению воору­жении могли угнаться за интенсивным развитием техни­ки ядерного разрушения.