Германское командование сумело достичь оперативной внезапности путем скрытного сосредоточения войск. Еще одним фактором, обусловившим поражение Франции, помимо внезапности, был грубый оперативный просчет французского командования.
2. Разгром японской Квантунской армии летом 1945 г..
Стратегически война с СССР не была для Японии неожиданностью. Подготовка к ней велась начиная по крайней мере с 1931 г.. В течение 30-х гг. на границе СССР и Монголии с Манчжурией постоянно сохранялась напряженность, постоянно случались пограничные конфликты, доходившие иногда и до боевых действий, в частности, на озере Хасан и реке Халхин-Гол. Против СССР была развернута Квантунская армия, численность которой к концу 30-х годов была доведена до 1 миллиона человек. Одновременно с «прощупыванием» прочности восточных рубежей СССР и работами по подготовке театра военных действий велись активные работы по созданию мощных укреплений. Эти работы велись все время с 1931 по 1945 г.. Особенно активно велись оборонительные работы начиная с 1943 г., когда наступил коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны, и перед Германией встала угроза конечного поражения в войне. Начиная с этого времени Квантунская армия ориентировалась на ведение только оборонительных действий (впрочем, при благоприятном исходе оборонительных действий не исключался подход крупных резервов и контрнаступление против Красной Армии). К лету 1945 г. вдоль границ с СССР имелось 17 укрепленных районов. Каждый из них занимал 50-100 километров по фронту и до 50 километров в глубину. Все сооружения - доты, убежища, склады и т. д. были соединены развитой системой подземных ходов, надежно прикрыты от воздействия артиллерии и авиации. Они были хорошо «встроены» в естественные препятствия, что очень усложняло задачу наступающих. В Северной Корее на границе с СССР было построено 4 укрепленных района. Был очень хорошо подготовлен к обороне Южный Сахалин и Курильские острова [16].
Квантунская армия насчитывала к лету 1945 г. 1 миллион человек. С качественной точки зрения эти войска были лучшими в японской сухопутной армии. Командующему армией подчинялись войска Маньчжоу-Го (марионеточного китайского государства). Эти войска были намного хуже обучены и вооружены, чем японские, но их было около 300 тысяч. Всего Квантунская армия насчитывала в своем составе 1,3 миллиона человек, 6640 орудий и минометов, 1215 танков, 1900 самолетов. Кроме того, у японцев имелись большие возможности укрепить эту группировку. В самом деле, из 7-миллионной японской армии 3,6 миллиона человек находилась на Японских островах, которые США не атаковали и не собирались атаковать в ближайшем будущем. Следовательно, эти войска были свободны, и могли быть переброшены в Маньчжурию для усиления обороны Квантунской армии. Резервы могли быть взяты и из Китая [16].
Советско-японский договор о ненападении был денонсирован советским правительством еще 5 апреля 1945 г.. Следовательно, с этого момента, и особенно после капитуляции Германии, война с Советским Союзом стала для Японии очень близкой и реальной. Были форсированы оборонительные работы в Манчжурии и усилена Квантунская армия. Только за июль 1945 г. ей было передано 4 дивизии и 400 боевых самолетов [9].
Было подготовлено также использование бактериологического оружия - бацилл чумы. Также были сформированы отряды смертников (камикадзе) [16].
Следовательно, Япония на Дальневосточном театре была очень хорошо подготовлена к обороне в ожидании удара советских войск. И тем не менее Красная Армия сумела достичь полной оперативной внезапности. Почему?
Ошеломляющий успех наступления советских войск лишь частично может быть объяснен их превосходством в силах. В самом деле, советские войска имели 1,5 миллиона человек, 26 тысяч орудий и минометов, 5500 танков и самоходных орудий, 3900 самолетов [9]. Советские танки и самолеты по качеству несколько превосходили японские. Следовательно, по пехоте силы были почти равны, и только по боевой технике Красная Армия имела солидное превосходство. Потери советских войск составили 32 тысячи убитыми, ранеными и пропавшими без вести - 2,1% от их первоначальной численности.
Для того, чтобы понять, что такой успех, какой имел место в действительности, не мог иметь место только из-за численного превосходства Красной Армии, рассмотрим, например, Берлинскую операцию, где элемент внезапности в действиях советских войск почти отсутствовал. К 16 апреля советские войска имели 2,5 миллиона человек, 41600 орудий и минометов, 6250 танков и самоходных орудий, 7500 самолетов. В районе Берлина противник имел более 1 миллиона солдат и офицеров, 10400 орудий и минометов, 1500 танков и САУ, 3300 самолетов [15]. Следовательно, Красная Армия имела куда более значительное превосходство, чем к августу 1945 г. - над японцами. Тем не менее потери советских войск в Берлинской операции составили более 250 тысяч убитыми и ранеными - более 10% первоначальной численности советской группировки (из них 102 тысячи убитыми). И сопротивлялась Берлинская группировка противника существенно дольше, чем Квантунская армия.
Таким образом, главным фактором, обеспечившим победу Красной Армии над японцами, была оперативная внезапность, касавшаяся как времени начала боевых действий, так и их плана. Почему же она удалось?
Во-первых, японское командование грубо просчиталось с определением срока начала войны. Оно сильно занизило пропускную способность Транссибирской магистрали. Это, с одной стороны, привело к тому, что начало войны предполагалось в конце сентября - октябре. Такому заблуждению способствовало еще то обстоятельство, что август на Дальнем Востоке - время дождей, а в сентябре-октябре устанавливается отличная сухая погода. С другой стороны, были значительно занижены оценки сил, которые советское командование, по мнению японцев, имело возможность сосредоточить на Дальний Восток. По их мнению, это было - не более 40 дивизий, в основном стрелковых [16].Исходя из этого, штаб Квантунской армии разработал неверный план обороны. Примерно треть сил армии занимала «полосу прикрытия», рассчитывая задержать наступление, измотать и обескровить наступавших. Остальные силы дислоцировались в глубине китайской территории. (Кстати, примерно таким же был характер эшелонирования Красной Армии к лету 1941 г.. Из 149 дивизий в западных округах «полосу прикрытия» (10 - 50 км от границы) занимали 48 дивизий, а остальные находились в глубине (до 300 км) [8].) Они могли бы, по замыслам японских штабов, нанести контрудар на любом направлении, а затем, получив подкрепление, перейти и в контрнаступление. Кроме того, в случае неблагоприятного развития боевых действий войска планировалось отводить вглубь, на границы с Кореей [9].
С запада, со стороны Монголии, позиции Квантунской армии, защищал труднопроходимый горный хребет Большой Хинган. Японское командование не рассчитывало на возможность ударов вообще, а танковых тем более через эти горы. Исходя из этого, настоящей обороны по Большому Хингану не было, а отдельные полевые укрепления занимались относительно слабыми войсками.
Однако советским командованием планировался очень быстрый прорыв крупной массы танков через Большой Хинган на равнину, к Мукдену, являвшемуся центром обороны Квантунской армии, с падением которого ее оборона оказалась бы разрушенной. В необычности применения крупной массы танков, по мнению советского Генерального штаба, был ключ к успеху всей операции [9]. В этом он не ошибся. Для нанесения такого удара была использована 6-я гвардейская танковая армия, которая в Великой Отечественной войне имела очень большой опыт боевых действий в горных условиях.
Как известно, уже к исходу 13 августа, через 5 дней после начала войны, 6-я танковая армия перевалила через Большой Хинган, вырвалась на равнину и устремилась к Мукдену, пройдя за это время более 400 километров [9]. 14 августа японское правительство приняло принципиальное решение о полной и безоговорочной капитуляции.
Описывая просчеты японских штабов в подготовке к обороне на Дальнем Востоке, нельзя обойти и психологические моменты. В течение всей войны на Тихом океане японцы имели дело с противником, ведущим наступление медленно, очень осторожно, методично и даже с некоторой робостью. Понимали ли японские командующие, что огромный опыт советских войск в стремительных, маневренных операциях, полученный ими в войне с Германией, говорит о том, что и на Дальнем Востоке они скорее всего будут действовать таким же образом? Как будто понимали, но в том-то и дело, что «как будто». Существует расхожее мнение, что чужой опыт в принципе ничему научить не может, и в данном случае имело место нечто подобное. Ведь к 1945 г. японские войска ни разу не испытали на себе стремительных ударов противника. Американские войска наступали на них очень медленно и осторожно. Опыт Великой Отечественной войны они воспринимали, но воспринимали обобщенно, теоретически, а медленное методичное наступление противника было много раз испытано «на собственной шкуре».
Это показывает, что в действиях командующих и штабов далеко не все определяется сознательными решениями типа «надо действовать так-то и так-то». На командующих и штабы давит огромный груз опыта, традиций той армии, в которой они служат, сложившиеся стереотипы мышления (а они есть всегда). Все это создает у них подсознательные установки, которые часто оказывают на их действия не меньшее влияние, чем сознательные решения. Имели место в ходе войны Великой Отечественной войны стремительные прорывы советских танковых армий через горы? Да, имели место. Знали ли об этом в японских штабах? Да, знали. Можно ли было из этого сделать соответствующие выводы, укрепить оборону по Большому Хингану и усилить ее хотя бы двумя-тремя дивизиями? Конечно, можно. Даже 2-3 полнокровные дивизии, учитывая условия местности, могли бы составить серьезное препятствие на пути советских войск. Однако к 9 августа 1945 г. японских войск там почти не было, и советские танки почти беспрепятственно прошли через горы.