Беды России на протяжении последних трех столетий, начиная с петровского обновления, в том и заключаются, что высшие слои общества неконтролируемо стремясь к излишкам благопроцветания идут на разрыв с традиционалистскими интересами и установками народа, нисколько не думая о последствиях такового для всей страны.
Октябрьский переворот семнадцатого года был спровоцирован именно тупым и хладнокровным непониманием аристократии и олигархии буржуазно перерождающейся империи традиционных интересов и надежд простых подданных.
Провал Временного правительства и победа интриганов от большевизма стали последствием истерической реакции усталого от бесправия народа на унижение и уничтожение привычной трудовой, сытной и духовно прочной жизненной первоосновы.
Нынешнее состояние национального мира чревато подобной истерикой. Действия либералов не подтверждены смыслом и целесообразностью истории. Журавль свобод в русском небе не способен утешить посулами будущего благоденствия распаленное обидами и политической ложью самосознание вчерашнего великого советского народа, знающего и любящего опыт всей русской истории. Его мечта — возвращение к спокойной, устроенной и перспективной реальности, чего, естественно не может мотивированно гарантировать идеология и образ проворовавшихся рыночников.
"Хватит! Нахлебались!" — такая оценка происходящего уже не на подходе. Она реально высказана реакцией на закон о монетизации льгот. Немотивированное наступление реформаторов на права пенсионеров еще коснется тех, кто практически окажется без гарантированного пенсионного обеспечения в ближайшее десятилетие.
В подобных условиях напряженность будет неизбежно нарастать, переходя в общественные, техногенные и даже природные катаклизмы.
Это отнюдь не фантастические предположения. Мы наглядно убедились в 90-е годы, как социальная напряженность приводит к нарушениям в окружающей среде. Механизмы подобной связи не выяснены, но мистическая взаимообусловленность неизменно проявляется. Божия кара? Нарушение собственных балансов окружающего мира? Проявление незримых соотношений действия человека на мир и неизбежное противодействие?
И одно, и другое и третье — возможно, насколько недоказуемо, настолько и неопровергаемо!
Возвращаясь к нашим реалиям партийной жизни отметим: односторонняя либеральная практика действующей властной верхушки ведет Россию к дезорганизации и распаду ее исторического существа. Комбинация партийных сил в Федеральном собрании демонстрирует опаснейший организационный диктат. Ныне всем понятно, что разговоры о демократической самоорганизации гражданского общества, которое нам приходится строить — бред, не менее опасный, чем построение коммунизма под руководством одной партии, или мировая революция на благо всех угнетаемых и угнетенных.
Либералы знают и всегда знали, что никакого гражданского общества и партийной демократии не было и быть не может. По сути, особенно в России, все демократические установки спекулятивны, непрочны, обречены на провал. Из этого положения существует лишь один жульнический выход — перелицеваться по ходу развития реформ и заморочить доверчивый люд новым образом "правых сил", "государственников-демократов", "неоконсерваторов" и пр. Делать это несложно, изучив умонастроения, разворачивая в полную мощь хорошо проплаченную пропагандистскую деятельность СМИ, наконец, конструируя партийные силы и обеспечивая должный и устраивающий либеральный Кремль состав подчиненной Госдумы, Совета Федерации, Общественной палаты, всевозможных консультационных советов, Фондов и пр. Все это и происходит у нас на глазах.
***
Смена Ельцина на Путина прошла безболезненно, и, с точки зрения либеральной элиты, безупречно.
Бесцветный и никому не известный в недавнем прошлом соратник Собчака по Санкт-Петербургской администрации, когда-то старший офицер (подполковник) КГБ, благополучный участник нескольких экономических проектов, аккуратный исполнитель и дисциплинированный администратор. Такой преемник Ельцина вполне устраивал либеральную команду, легко договорившуюся с семьей ветшавшего на глазах мира и народа самодура. Схема взаимных обязательств по сей день неизвестна, однако, легко предположить основные фабулы ее содержания: личная безопасность Ельцина и семьи, экономическая и судебная неприкосновенность и т.д., что обыкновенно сопровождает мирные перевороты по согласию сторон.
Пропагандистский инструментарий циничного и невзыскательного в выборе средств тандема Березовский-Волошин оказался весьма незатейлив.
Сын инвалида-ветерана ВОВ, образцовый и скромный семьянин, спротсмен — мастер восточных единоборств, наконец смиренный православный мирянин, не похожий на "подсвечников" из Ельцинской команды.
Два-три словечка из народного быта, искренний патриотизм и ясные, полные скорби и металла голубые славянские глаза.
Такой — народу нравится. Требовалось создать героя-спасителя? Пожалуйста! Чеченская война и развязанный дудаевскими отморозками внутренний террор были умело дополнены инициативностью беспредельщика Бориса Абрамовича Березовского.
Одномоментность замены Президента в канун сулящего надежды Нового года все восприняли как нечто долгожданное. Переворот ни на йоту не изменил порядка дел и распределения ролей в управлении страной.
Введение института Президентства в России — явление противоречивое. По смыслу всей своей истории Россия тяготела к созданию парламентской республики, таким образом подтверждая реализацию назревших с точки зрения либералов демократических преобразований. Но, как нередко у нас бывает, традиция управления государством потребовала формы президентского единовластия. И как показал опыт, передача полномочий управления страной в условиях несостоявшейся демократии оказалась крайне опасна, в первую очередь, для самих демократов. Это доказал Горбачев и полностью подтвердил Ельцин. Терпеть дрессированного, но пьяного самодура для общества оскорбительно и невыносимо. "Гарант Конституции и демократии" стал в наихудшем смысле неуправляем для одних и отвратительно ненавистен для других. Внутренний конфликт управления стал общей трагедией, что и вызвало всенародное одобрение тихой замены. Как показывает история, народ отнюдь не всегда и далеко не во всем бывает прав в выборе и принятии судьбоносных решений. В случае с заменой Путиным Ельцина согласия народа не потребовалось. Его и не собирались спрашивать те, кто эту замену осуществил и подготовил. Либеральная практика последних десятилетий подтвердила закономерность подобных решений. Замученные и замороченные граждане России научились рабски принимать любое решение политиков как нечто неотвратимое. И в 1991, и в 1993, и в 1996 годах волевые решения продлевали агонию российской демократии, не учитывая состояния духа и проявлений политической воли тех, кого равнодушно считали "народонаселением страны".
Однако демобилизация управления государством не могла длиться бесконечно.
Очередной катаклизм, противостояние "верхов и низов" приводили к хаосу и окончательному уходу из политики либерал-реформаторов. Поэтому и зачет долгов состоялся удобным для сторон способом.
Приход молодого, скромного "своего" и понятного в достоинствах и недостатках самородка, да еще и офицера госбезопасности в образе президента обнадеживал и утешал терпеливое большинство.
Контролируемый и опекаемый выдвиженец из либерально-реформаторского круга, надежный администратор из близко доверенных совершенно устраивал семью и ближайшее окружение — Чубайса, Коха, Березовского, Волошина и др.
Разновеликость и пестрота этого круга расхитителей обеспечивала, а отнюдь не разрушала взаимопонимания и практических взаимоотношений всех в него входящих.
Путин обманул всех. И тех, кто надеялся на него, как на спасителя, карающую руку правосудия, народного мстителя и т.д., и тех, кому он представлялся управляемой и послушной марионеткой в руках опытного кукловода.
До сей поры невозможно ответить на вопрос, волнующий общество: какие политические силы представляет наш президент, и каким образом удается ему удержать Россию на краю катастрофы.
Ответа, как представляется, не найти.
Владимир Владимирович Путин сам еще не ответил на него, ибо для него нет существа вопроса.
Приход во власть случайным не бывает.
Спасительность замены секретаря обкома на подполковника КГБ заключалась в этой изначальной, природной неопределенности целей и природы входящего в президентскую роль.
В самом деле, мог ли предположить скромный офицер советской разведки столь неожиданное продолжение государственной службы пятнадцать лет спустя? Да и исполнительному служащему и контрагенту трагикомического демократа Собчака в страшном сне, должно быть, не представлялось место Главы Государства Российского!
Верность в служении, надежность в делах — эдакий Молчалин отечественной демократии — таки представлялся образ Путина 80-90-х гг.
Даже в качестве руководителя администрации Ельцина его вряд ли воспринимали в качестве преемника кремлевского хозяина…
Для подлинных хозяев кремлевского круга В.В. Путин виделся самым непритязательным и скромным временщиком. Ширмой в президентском костюме, за которой можно не спеша, но успешно продолжить дело либеральной реформации.
Наглые ухмылки Сатарова, скепсис Березовского — вероятно он был одним из проектировщиков и вдохновителей замены, монтаньярский пафос Павловского, Шевцовой и иже с ними аналитиков и умников уходящей эпохи перемен — все это сопутствовало обстоятельному вхождению Путина во властный образ.
Для разведчика крайне важно понимание задачи, в осуществление которой и разрабатывается особая, сопровождающая его деятельность "легенда".