Правительства зачастую оказываются в политическом тупике из-за того, что даже в современных демократических обществах на них оказывают сильное давление в поддержку недальновидных действий, которые в долговременной перспективе могут иметь серьезные последствия. Многие развивающиеся страны попадают в безвыходную ситуацию под давлением таких международных институтов как МВФ и Всемирный банк, осуществляя политику, не удовлетворяющую собственным интересам. Следовательно, необходима адаптация внеположенных идей и институтов к местной политической культуре.
Но некоторые общие элементы политической культуры должны быть развиты везде, чтобы служить базисом для глобального управления и продвижения интересов человечества во все более интегрирующемся мире. И.Дрор не делает акцент на том, какими именно должны быть эти элементы, для него это скорее всего очевидно – западные. Однако необходимо найти некий компромисс ценностей с тем, чтобы они были адекватно и глубоко восприняты всем многообразием политических культур. Глобальная перестройка подразумевает, что правительства будут постоянно сталкиваться с вопросами ценностных ориентаций, касающихся глобальной справедливости, окружающей среды, общества; они должны быть уполномочены принимать ответственные решения в соответствии с согласованными правилами и признанными этическими приоритетами. Все меры, предлагаемые для достижения идеала нового управления, сводятся к следующему: 1) расширение и углубление системы международного законодательства, в том числе и уголовного; 2) усиление глобального управления через создание соответствующих наднациональных институтов, а также 3) соответствующее “воспитание” новых политических элит, политическое мышление которых должно полностью охватывать юридические вопросы, учреждения и ресурсы, а также оставлять место для осуществления больших проектов на долгосрочную общечеловеческую перспективу. [c.167]
Главной же особенностью предполагаемого будущего управления станет “управление без управляющих”. В пользу этого утверждения ученые приводят следующие доводы. Две мировые войны поставили государства перед необходимостью безотлагательно создать наднациональные, надрегиональные и надблоковые системы управления, каковыми сначала была Лига Наций, а затем ООН. Неспособность этих организаций обеспечить международную безопасность в разделенном мире постоянно подталкивала социальную и политическую мысль к поиску принципов и формул более совершенного мирового порядка. После Второй мировой войны многие ученые полагали, что для решения этой проблемы необходимо прежде всего усовершенствовать деятельность ООН как органа, “правящего” наподобие некого “мирового правительства”.
Со временем становилось все яснее, что подобное “правление”, одновременно централизованное и консенсусное, воплотить в жизнь невозможно. Проблему начали формулировать иначе: как необходимость создать систему “управления” отдельными сферами международной жизни в качестве более мягкой формы принятия решений, взаимоприемлемых для национальных государств. Так возможно ли управление без управляющих? В таком случае было бы бесполезно действовать только через правительственные органы, обязанные стоять на страже официально декларируемых национальных интересов. В действительности современному миру свойственна множественность уровней и типов управления, которая отлична и от моделей принятия решений международными организациями, и от простого диктата мирового рынка. В этом мире, по мнению Херста и Томпсона, управление вбирает в себя все имеющиеся институты и практические функции: общественные и частные, государственные и негосударственные, национальные и интернациональные; но при этом национальное государство по-прежнему играет постоянную и важную роль связующего звена между действующими лицами мировой политики. Оно устраняет расхождения между ними, ибо вправе делегировать часть своих функций как международному сообществу (вверх), так и субнациональным структурам (вниз).
По мысли авторов, управление возможно на пяти уровнях – от международного до локально-регионального – посредством: соблюдения межгосударственных соглашений, особенно между странами Европы, Северной Америки и Японией; усилий значительного числа государств, создающих международные регулирующие организации типа ВТО или ГАТТ; региональных торгово-экономических ассоциаций и союзов вроде ЕС и НАФТА; использования национальных рычагов и институтов типа Ассоциации Рэнд (Research and Development – REND) в США; проведения внутригосударственной региональной политики для развития местных промышленных центров. Такая система управления, подчеркивают Хёрст и Томпсон, отвечает интересам большого и малого бизнеса, активно внедряющегося на мировые рынки, где им больше всего нужны стабильность и безопасность (Hirst, Thompson, 1995, р. 429-430).
Сочленить все эти уровни способно только национальное государство, ибо лишь оно в той или иной форме присутствует на каждом из них. Поэтому некоторые схемы глобального управления (например, руководителя Института развития и мира при Дуйсбургском университете Д. Месснера) ставят национальное государство [c.168] в центр мировых связей. Месснер видит в нем средоточие отношений между всеми политическими акторами международного сообщества: ООН и ее различными учреждениями, региональными союзами, субнациональными (локальными) органами, многонациональными концернами, банками, неправительственными организациями, средствами массовой информации, различными группами интересов, научными центрами и т. д. Их скоординированные усилия следует направлять на решение четырех главных задач управления в процессе глобализации: определение рамок мирового порядка, в котором международный бизнес не “приватизировал” бы политику; более эффективное, чем прежде, реагирование на глобальные вызовы (загрязнение окружающей среды, массовые миграции, торговля оружием и др.); формирование “глобальной правовой государственности” на основе западных традиций правового государства; использование принципов управления при решении национальными государствами региональных и локальных проблем (см.: Messner, 1999, р. 10-13).
Одновременно исследователи отмечают “дефицит демократического контроля” в деятельности международных организаций и не видят реальной возможности добиться, чтобы они стали подотчетны национальным гражданским обществам (Keohane, 1998, р. 92-94). Интерпретация этой максимы весьма прозрачна. Немецкий политолог Франц Нушелер обращает внимание на противоречие между “глобальным управлением” и “сверхдержавным управлением” (Nuscheler, 1998), а американский политолог Стивен Уолт указывает, что в последнее десятилетие Соединенным Штатам настолько понравилось быть “номером один” в мировой политике, что теперь они исполнены решимости сохранить за собой это место (Walt, 1998, р. 43). “Определения “международный” и “транснациональный” стали в последнее время означать “американизированный””, – прямо заявляют многие публицисты и политики. Кстати, вероятно, не случайно понятие “всемирное правление” (world government) включено в словник “Энциклопедии Американа”, но отсутствует в “Энциклопедии Британника”. Поэтому, говоря об упадке национального государства и необходимости глобального управления с его участием, следует видеть, что эту проблему целесообразно обсуждать с точки зрения не только “чистой” теории, оперирующей категориями и понятиями, но и реальной политики, где весь мир – (по удачному выражению З. Бжезинского) огромная “шахматная доска”, а игроки преследуют свои собственные, вовсе не абстрактные интересы.
В науке давно известен парадокс: с увеличением объема знаний о предмете возрастает количество публикаций о нем. В полной мере это относится к проблемам глобализации, “размывания” национального государства, нового управления, смены политических акторов различного уровня, смены политических акторов различного уровня. Новые тенденции, которые только нарождаются в мире, но уже стали неоспоримой реальностью, требуют их концептуализации . В настоящей статье сделана попытка разобраться в этих вопросах и выявить некоторые, кажущиеся приоритетными, направления того огромного количества исследований, относящихся к сравнительно новому направлению политической мысли – глобалистике. [c.169]
Список литературы
Богатуров А. Синдром поглощения в международной политике // Pro et Contra. – 1999. – Т. 4. – № 4.
Дрор И. Способность управлять. Резюме доклада Римскому клубу // Глобальное управление для устойчивого развития. – Новосибирск, 1996.
Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. – 1997. – №4.
Этос глобального мира / Сост. и ред. В.И.Толстых. – М., 1999.
Cox R.W. Global perestroika // Approaches to World Order / R.W. Cox, T.J. Sinclair (eds.). – Cambridge, 1996.
Hirst P., Thompson G. Globalization and the Future of the Nation State // Economy and Society. – 1995. – Vol. 24. – № 3.
Keohane R.O. International Institutions: Can Interdependence Work? // Foreign Policy. – 1998, Spring. – № 110.
Kiely R. Globaliztion, post-Fordism and the contemporary context of development // International Sociology. – 1998. № 1.
MсМichael Ph. Globalization: Myths and Realities // Rural Sociology. – 1996. – Vol. 61. – № 1.
Messner D. Globalisierung, Global Governance und Entwicklungspolitik // Politik und Gesellschaft. – 1999. – № 1.
Nuscheler F. Global Governance versus Superpower Governance // Internationale Politik. – 1998. – № 11.
Ohmae K. The Borderless World: Power and Strategy in the Interlinked Economy. – N.Y., 1990.
Ohmae K. The End of the Nation State: The Rise of Regional Economies. – L., 1995.
Rogalski M. Mondialisation: Presentation et remarques complementaires // Pensee. – 1997. – № 309.
Sassen S. Losing Control?: Sovereignty in an Age of Globalization. – N.Y., 1996.
Scott A. Globalization: Social Process or Political Rhetoric? // The Limits of Globalization: Cases and Arguments. – L.; N.Y., 1997.
Walt S.M. International Relations: One World, Many Theories // Foreign Policy. – 1998, Spring. – № 110.