Смекни!
smekni.com

Европейская политика России в 1816 – 1820 гг. (стр. 5 из 6)

Подводя итоги и анализируя решения конгресса в Аахене, мы отмечаем, что главный проект России - создание великого союза всех европейских государств, подписавших парижские соглашения и акты Венского конгресса - был сорван стараниями австрийских и британских представителей. Но сам факт существования этого предложения, острая дипломатическая борьба за этот проект на конгрессе, еще раз доказывает, что внешняя политика России в первые годы Венской системы международных отношений носила преимущественно либеральный характер.

Глава третья – «Внешняя политика России в Европе 1819-1820 гг. (от Карлсбадских декретов до начала совещаний в Троппау)» - посвящена исследованию позиции России по отношению к значительным событиям в Европе. В данной главе рассматриваются 3 аспекта: позиция России по отношению к Карлсбадским постановлениям и конференции германских государей в Вене (1819-1820 гг.); отношение России к правительственному кризису во Франции и революции в Испании (1820 г.); европейская политика России накануне конгресса в Троппау (1820 г.).

В зарубежной и отечественной исторической литературе сложилось мнение, что российское правительство полностью поддержало Карлсбадские декреты и реакционный курс Австрии в Германии 1819-1820 гг. Но документы свидетельствуют о том, что Россия активно препятствовала планам Австрии и Пруссии по упразднению конституций и введению абсолютистских режимов. Несмотря на постоянное давление со стороны Австрии в лице К. Меттерниха и на личные просьбы императора Франца I, Александр I не дал одобрительной оценки Карлсбадским постановлениям и не рекомендовал германским государям. В циркулярной депеше от 22 ноября (4 декабря) 1819 г. российским посланникам в германских государствах сообщалось окончательное решение Александра I не вмешиваться в конституционные процессы западноевропейских стран, в частности Германии[18].

С началом работы конференции германских государей в Вене, когда серьезную оппозицию австрийской политики составили южно-германские конституционно-монархические государства во главе с Вюртембергом, позиция России стала более категоричной. 21 ноября (9декабря) 1819 г. датируется записка министерства иностранных дел России, озаглавленная "Изложение мыслей императора о делах Германии". Этот документ определял всю российскую политику в Западной Европе на конец 1819 г. Александр I резко осудил сепаратные попытки Австрии обособить проблему Германии от "великого союза" и решить ее односторонне, путем "строительства нового политического здания". Такая политика, по мнению императора, ведет к подрыву Венской системы, поскольку эта система одновременно гарантировала введение октроированных конституций. Грубое вмешательство в дела Германии, Карлсбадские декреты и венские постановления непременно приведут к смуте, поскольку подрывается национальный и суверенный престиж сюзеренов, а также уверенность подданных в правомочности их действий. Ни Четверной, ни «великий союз» не могут допустить противопоставления решений Венского конгресса по германскому вопросу односторонним Карлсбадским[19].

Депешей от 22 ноября (4 декабря) 1819 послу в Лондоне Х. А. Ливену было предписано обсудить с лордом Каслри возможность совместных действий по отношению к Венской конференции с целью осудить австрийское давление. Петербургский кабинет считал, что Россия и Великобритания, подписавшие в 1815 г. Заключительный акт Венского конгресса и заинтересованные в его соблюдении, имеют право вмешаться в дела Германского союза, если возникнет угроза нарушения федеральной конституции, которая является составной частью этого акта. Но инициатива России не встретила поддержки в лице своего британского союзника. Официальный ответ британского правительства заключался в следующем: Великобритания одобряет в целом решения, принятые в Карлсбаде и решительно отказывается выступить с каким-либо заявлением по поводу внутреннего положения в Германии. Лондон не считает, что ситуация в Германии дает основания для подобного демарша. Лондонский кабинет не высказывался публично, но в принципе одобрял репрессивные меры, предложенные Меттернихом. Задача Великобритании состояла в том, чтобы помешать России защитить право сюзеренов октроировать конституции.

Но, несмотря на солидарность берлинского, венского, лондонского кабинетов, на пассивную позицию кабинета Тюильри, Россия продолжала предпринимать все новые демарши, чтобы сохранить конституционные институты в Германии. Вюртембергский король и германские монархи, которые его поддерживали, чувствуя покровительство российского императора, упорно отстаивали свою позицию на совещаниях в Вене. В марте 1820 г. король Вюртемберга стал требовать, чтобы мероприятия, являвшиеся дополнением к акту Венского конгресса, были представлены на рассмотрение и утверждение всей Европы. Такое предложение могло найти поддержку в лице императора Александра, поскольку Петербург уже говорил о необходимости обсуждения германской проблемы на конгрессе пентархии с участием немецких государей. В этом случае Австрия и Пруссия остались бы в меньшинстве, так как ни Великобритания, ни Франция не стали бы открыто поддерживать мероприятия, направленные на установление реакции. Британский кабинет, опасаясь конфликта между Россией и Австрией, побудил последнюю пойти на серьезные уступки. Венская конференция закончилась 15 мая 1820 г. принятием Акта, который 8 июня 1820 г. получил название Заключительного акта и в принципе, являлся пересказом акта 1815 г. Таким образом, Россия в 1819-1820 гг., как и в 1817 г., единственная протестовала против применения реакционной политики Австрии в Германии. Другие державы пентархии либо полностью отстранились от проблемы Германии (Франция), либо полностью поддержали репрессивные мероприятия, санкционированные Меттернихом, открыто (Пруссия) или завуалировано (Великобритания). Благодаря позиции России, венскому кабинету не удалось реализовать свои планы в полном объеме. Самое главное - конституции - были сохранены, и сохранено право сюзеренов их даровать.

В данной главе освещается также реакция петербургского кабинета на известие об убийстве герцога Беррийского во Франции, которая была неожиданно спокойной. Официальный Петербург ограничился выражением соболезнований. Ожидания венского и берлинского кабинетов, что это событие вызовет ухудшение франко-русских отношений, и повернет внешнеполитический курс России в сторону реакции не оправдались. Статс-секретарь МИДа И. А. Каподистрия в беседе с французским послом подчеркнул, что "сие трагическое событие никак не меняет ни наших отношений, ни расположения императора к Франции"[20]. Что касается революции в Испании, то в петербургском кабинете известие о присяге испанского короля на верность конституции (9 марта 1820г.) было встречено позитивно. В меморандуме от 18 (30) апреля 1820 г. выражалось глубокое удовлетворение этим обстоятельством. Там же говорилось о том, что Россия еще с 1812 г. одобрила испанскую конституцию, "в которой воплотилась мудрость создавшего ее народа". Одновременно в меморандуме выражалось сожаление по поводу того, что этот результат был достигнут революционным путем, а не пожалован монархом[21]. Российское правительство так же согласилось, принимая во внимание тяжелое экономическое положение Испании, отсрочить выплату долга императорской казне за передачу российских кораблей[22].

Внешнеполитический курс России данного периода не меняет своей направленности и по-прежнему ориентирован на введение и защиту конституций (Франция, Германия, Испания). Во имя конституционной идеи российское правительство даже допустило революционные методы, естественно, с условием, что власть сюзерена будет ограничена, но не отменена вовсе. "Я должен одобрить у других, - писал Александр в инструкции российским дипломатам, - то, что я счел необходимым ввести у себя... Вы приведете в пример национальную организацию, данную великому княжеству Финляндскому, Бессарабии и Царству Польскому... как неоспоримое доказательство возможности объединить желаемый веком образ правления с принципами порядка и дисциплины..."[23].

Рассматривая политику России в Европе в период с июля 1820 г. до начала конгресса в Троппау (1820 г.) надо отметить, что в историографии сложилось ошибочное мнение о том, что петербургский кабинет выступал за проведение конгресса с целью подавить революцию в Неаполе и обосновать право вмешательства, чтобы впоследствии иметь карт бланш на проведение контрреволюционной интервенции. Документы, касающиеся переговоров накануне конгресса в Троппау, свидетельствуют о том, что Россия противостояла планам венского и лондонского кабинетов сделать вопрос о революции в Королевстве Обеих Сицилий чисто австрийским и не дала согласие на немедленное вторжение австрийский войск в Неаполь. Россия настаивала на созыве конгресса всех союзных государств и до последнего момента рассчитывала урегулировать ситуацию мирным путем. Даже, если конгрессом будет признана необходимость вооруженной интервенции, программа российской делегации предполагала употребить в первую очередь моральное воздействие на бунтовщиков, непременным условием Петербурга являлось введение конституции в Неаполе. Также на конгрессе в Троппау петербургский кабинет намеревался вновь поднять вопрос о создании всеобщего союза европейских государств с обязательным принятием конституции.