Смекни!
smekni.com

Блеск и нищета социалистического донбасса (стр. 4 из 4)

В Донбассе никогда не любили официальные центральные власти. И было за что: Екатерина II Великая (но не Григорий Потемкин!), Николай I Палкин, Александр III «Обормот» (но не его министры!), Николай II Кровавый, Михаил Грушевский, Петр Скоропадский, Владимир Ульянов-Ленин, Лазарь Каганович, а позже Борис Ельцин, Михаил Горбачев, Леонид Кравчук, Леонид Кучма – какие блага эти лидеры принесли трудовому люду, да и промышленной элите Донбасса? В глубинах народного сознания, в исторической памяти донбассовцев, по прежнему, бродят смутные образы темника Мамая и Кондратия Булавина, Васьки Копоня и Алексея Хромого, атаманов Голого и Драного, Федора Сергеева и Михаила Муравьева, атамана «Маруськи» и Нестора Махно. Однако, специфика и риски горного производства внесли свои коррективы в изначально «степной» донецкий менталитет: «донецкие» времен «социалистического Донбасса» - люди дисциплинированные, умеющие дружить, конечно, рисковые, но очень организованные. «Донецкие» привыкли жить «кланово», так что даже на стачки конца 1980- начала 1990-х г. ходили посменно, в полном шахтерском «строю».

XX век добавил в донецкий характер толику решительности и жесткости (вот вам следствия ДОНТА и процесса «Промпартии», трудовых мобилизаций и ДКР). Жители Донбасса – очень терпеливые люди (к концу XX века Донбасс пережил две оккупации, три разрухи, голод 1921-1922, 1927, 1946-1947, 1963 и начала 1990-х годов).

Есть, есть в донецком характере и известная любовь к «показухе» (чем не результат «стахановского движения»?; а еще и наследия 1970-1980-х гг. – см. далее). Есть в нем и привычка к известному материальному благополучию (в 1940-1960 и, особенно, в 1970 гг. деньги в СССР перестали играть роль аккумулятора человеческой энергии и превратились в индикатор общественного статуса конкретных людей; в советской экономической модели социальные блага распределялись не по труду, а по номенклатурному ранжиру). Есть необременительное отношение к частной собственности и частной жизни (сказались опыт революции и Гражданской войны; не забылись принудительный труд 1930-х гг. и массовые мобилизации 1920-х и 1940-х гг.). Сталинская эпоха отпечаталась в сознании донецкого чиновничества номенклатурной гибкостью, лабильностью, любовью и умением передвигать большие массы людей. Технократический характер мышления донецкой элиты, точнее: пренебрежительное отношение к гуманитарным отраслям знания имели следствием ее беспомощность в решении конкретно-политических и социально-психологических проблем: в социальной сфере донецкие привыкли поступать «солидно», в крайнем случае, помпезно, пафосно, но редко психологически действенно и политически эффективно.

Однако, главное, что составляет основу «донецкого» характера - это пульсирующий, но поступательный (позитивный) «способ (манера) мышления», не позволяющий отвернуть от однажды избранной цели. А еще - присущая «донецким», мощнейшая энергетика, которая одних выносит к вершинам эстрадной славы (Иосиф Кобзон, Анатолий Соловьяненко, Юрий Багатиков, Юрий Гуляев, Евгений Мартынов, Геннадий Ветров), а других - Георгий Береговой, Леонид Кизим, Александр Волков, Владимир Ляхов, Павел Попович - забрасывает под самые звезды.

Тот, кто хочет ощутить красоту и мощь донецкого характера должен внимательно присмотреться к образам, сыгранным Леонидом Быковым в фильмах «Зайчик», «Максим Перепелица», «Добровольцы», «В бой идут одни старики», «Аты- баты, шли солдаты». Те, кто стремится проникнуться общественной атмосферой Донбасса 1950-1970 гг. не затруднятся пересмотреть снятую в Мариуполе ленту Марлена Хуциева «Весна на Заречной улице» (1956 г.).

Редко кому удавалось рассказать о Донбассе вт.пол. 1940-1970-х годов более более выпукло, более выразительно, чем это сделал режиссер Владимир Хотиненко в художественном фильме, снятом по (не самой, к слову сказать, лучшей) повести Святослава Рыбаса «Зеркало для героя» (1987 г.). Мало, кто из донбассовцев сумел лучше выразить чувства поколения 1960-1970-х гг., чем это сделала Лариса Шепитько.

***

В 1970-е годы социалистический Донбасс достиг вершины своего развития. К началу 1980-х гг., в общественно-политической и экономической жизни региона, начали проявляться признаки приближающего кризиса.