.
Первая половина восьмидесятых годов 20 века в СССР было временем многоцветным, полным парадоксов и контрастов. Говоря о нем, нельзя не видеть, с одной стороны, упорный труд миллионов, позволивший создать заново целые отрасли промышленности, с другой – сокращение темпов экономического роста, вплоть до стагнации его важнейших компонентов.
Определенный прирост социальной защищенности и благосостояния граждан и неуклонное нарастание дефицита. Огромную власть, сосредоточенную в руках высших руководителей в центре и на местах, - и их бессилие провести в жизнь собственные решения по коренным вопросам.
Девальвация идеологических и нравственных ценностей, экспансия вседозволенности, беззаконий – и вызревание новых общественных сил, сумевших реалистически оценить ситуацию, возглавить и поддержать перестройку.
Эти контрасты отражали суть глубинных деформаций, накапливавшихся десятилетиями.
Состояние дел в социально-экономической сфере.
К началу 80-х годов стало ясно, что хозяйственная реформа промышленности и сельского хозяйства не дала того результата, на который рассчитывали. Эффект новаций, благотворно повлиявших на экономическую жизнь страны, оказался кратковременным. Прирост объема производства продукции, стабилизировавшийся в промышленности и сельском хозяйстве стал сокращаться.
Объяснялось это двумя главными причинами.
Во-первых, директивная экономика сумела довольно быстро нейтрализовать робкие и непоследовательные меры по реформированию хозяйственного механизма. Реформа промышленности выдыхается, так и не столкнув советскую экономику с наезженной колеи: расширенного воспроизводства с упором на традиционные индустриальные отрасли и жестким административным давлением на предприятия сверху.
Попытки внедрить наукоемкие производства (микроэлектроника, информатика, робототехника, биотехнология), развернуть сеть научно-производственных объединений не приносили ожидаемого результата.
Становым хребтом экономики оставались топливно-энергетический и военно-промышленный комплексы (на последний работало до 80% машиностроительных заводов).
Во-вторых, исключительно важную, по сути решающую роль в снижении темпов хозяйственного роста играло то обстоятельство, что сама директивная экономика, подавившая ростки нового, объективно подошла к пределу своих возможностей.
Прежде всего, обострилось противоречие между колоссальными масштабами промышленного потенциала СССР и преобладавшими экстенсивными методами его развития.
Практически полностью были исчерпаны свободные людские ресурсы.
Из-за перемещения сырьевой базы в суровые и труднодоступные районы Сибири и Севера лавинообразно нарастали некогда незначительные затраты на добычу и доставку природных ресурсов.
Обессилевшее за годы нещадной государственной эксплуатации сельское хозяйство приходило во все больший упадок, ограничивая возможности развития промышленности, особенно в выпуске товаров народного потребления. Не помогли и финансовые вливания в аграрное производство.
Главный способ избежать экономического краха власти усмотрели в форсировании поставок на западный рынок энергоносителей. Внешняя торговля СССР приобретала отчетливо выраженный "колониальный" характер. Казна обогатилась за счет миллиардов "нефтедолларов". Это был прямой заем у будущих поколений нашей страны.
Колоссальные средства, получаемые в виде "нефтедолларов", использовались в народном хозяйстве очень неэффективно. Они замораживались на долгие годы в незавершенном строительстве, тратились на закупку западного оборудования, поглощались быстрорастущим бюрократическим аппаратом, наконец, просто "проедались", т.е. шли на им порт высококачественных товаров.
К середине 80-х годов этот живительный валютный поток стал иссякать, спрос и цены на нефть на мировом рынке стали стремительно падать. В этих условиях уже ничто не могло удержать на плаву тяжеловесную и неповоротливую директивно-затратную экономику СССР.
По мере скатывания государственной экономики к стагнации все больше давала о себе знать так называемая "теневая экономика". Этот феномен включал как различные виды официально запрещенной или строго ограниченной индивидуальной трудовой деятельности, так и чисто криминальный элемент. По неофициальным оценкам, к середине 80-х годов в сфере "теневой экономики" более или менее постоянно занято около 15 млн. человек. В стране шло формирование новой социальной группы – дельцов подпольного частного бизнеса, возникли первые мафиозные образования.
Кризисные явления накапливались и в социальной области. Приостанавливается медленное повышение жизненного уровня трудящихся. Практически не росли объемы вводимого в строй жилья. На здравоохранение тратилось не более 4% национального дохода. В отдельных регионах СССР, занимавшего в целом лишь 77-е место в мире по уровню потребления на душу населения, вводится практически карточная система распределения продуктов. Уменьшилась средняя продолжительность жизни.
Общественно-политическая жизнь. Культура. Национальные отношения.
В начале 80-х годов различные слои населения по-своему реагировали на происходившие в СССР процессы, в основном стараясь приспособиться и использовать те возможности, которые предоставляла жизнь.
Правящая элита замыкается в себе, переходит на режим воспроизводства. Практически прекратилось ее пополнение и обновление за счет функционеров низовых организаций КПСС, традиционно выполнявших в советском обществе роль своеобразного "политического инкубатора". Номенклатура неустанно окружала себя все новыми привилегиями и материальными благами. Началось сращивание ее наиболее коррумпированных групп с "теневой экономикой".
У власти слишком долго оставались люди по своему интеллекту и компетенции бывшие намного ниже тех задач, которые выдвигала перед ними история. Медлительность и нерешительность, дошедшая в последние годы жизни Л.И.Брежнева до полной недееспособности, неудачная кадровая политика и попустительство, открывшие дорогу коррупции, фальши и лицемерию, зияющая пропасть между словами и делами – противоречия, обострение которых привело к кризисному состоянию общества.
В кругах интеллигенции, в целом отрешенно взиравшей на окружающую действительность, развилось движение диссидентов (инакомыслящих). Немногочисленные активисты-диссиденты открыто критиковали существующие порядки, передавали гласности через издание машинописных листовок, брошюр, журналов факты грубого нарушения прав человека в СССР, проводили пресс-конференции для иностранных корреспондентов. Почти неизвестные в собственной стране, они вызывали широкую волну поддержки в мире.
На словах в обществе торжественно провозглашались свободы совести, слова, собраний, демонстраций. На практике же ужесточалась цензура, усиливался идеологический контроль над деятельностью творческой и научной интеллигенции.
За внешним благополучием в сфере народного образования и науки скрывалось все более серьезное отставание от требований времени, научно-технического прогресса. Внедрение самых передовых разработок отечественных ученых, даже в таких щедро финансируемых отраслях, как военная промышленность и космонавтика, сковывалось техническими возможностями советской экономики.
Одним из типичных примеров пустой риторики застойного времени был национальный вопрос. Сконструированный в многочисленных официальных документах мир национальных отношений имел мало точек соприкосновения с реальным миром. В начале 80-х кризисные явления проявлялись и в этой области жизни на нескольких уровнях: в отношениях между республиками и центральными органами власти, между нациально-государственными образованиями разного уровня, между отдельными народами.
Кризис доверия к власти, крушение официальных идеалов, нравственная деформация действительности усилили в обществе всплеск интереса к различным религиозным системам. Все большее распространение получили и новые мистические вероучения. В традиционных религиях и неомистицизме люди подчас видели выход из духовного кризиса, новый способ своего существования, возможность ухода от противоречий и катаклизмов действительности.
Названные и неназванные здесь явления и процессы, свойственные советскому обществу начала 80-х годов, развивались комплексно, подталкивая друг друга, обусловливая углубление противоречий, накопление проблем и трудностей.
Страна медленно, но неотвратимо двигалась навстречу обширному кризису.
Предыстория перестройки. Пленум ЦК КПСС (апрель 1985г.).
Всякая тенденция несет в себе семена своего отрицания. Так было и с нарастанием кризисных явлений: по обострения последних мере обострения последних вызревали силы, способные вступить с ними в борьбу.
Апрель 1985г. был не моментом внезапного прозрения, а итогом долгого и трудного осмысления ситуации, сложной борьбы, сопровождавшейся порой острыми коллизиями.
В 1982г. состояние здоровья Л.И.Брежнева резко ухудшилось. В этих условиях ставится вопрос о возможном преемнике и, следовательно, о пути эволюции советского общества. Стремясь увеличить свои шансы в борьбе с "днепропетровской группой", выдвигавшей К.У.Черненко, Ю.В.Андропов переходит на работу в аппарат ЦК КПСС на место умершего в начале года М.А.Суслова.
Смерть в ноябре 1982г. Брежнева поставила вопрос о новом лидере партии. Андропова поддерживают министр обороны Д.Ф.Устинов и министр иностранных дел А.А.Громыко, а также молодые члены Политбюро М.С.Горбачев и Г.В.Романов. 12 ноября 1982г. Андропов становится новым генеральным секретарем ЦК КПСС, с июня 1983г. председателем Президиума ВС СССР и председателем Совета обороны.
Приход к власти Ю.В.Андропова обусловил переоценку прежнего подхода к экономическим проблемам. Не ставя под сомнение основы политического устройства СССР, новое руководство взяло курс на борьбу с коррупцией, спекуляцией и другими негативными проявлениями теневой экономики.