Реферат:
Внешняя политика Королевства Саудовская Аравия
Саудовский политический дискурс трансформируется, – исходным рубежом этих все более ощутимых перемен, окрашивающих официальную риторику в «национально-государственные» тона, стало начало августа 2005г., когда в Саудовской Аравии была принесена присяга ее нынешнему монарху Абдалле бен Абдель Азизу.
Происходящие перемены включают в себя, прежде всего, обращение к идее отечества, понимаемого как саудовское национальное государство. Выступая 14 апреля 2007 г. с тронной речью (ее устный вариант был едва ли не экспромтом в отличие от заранее распространенного среди депутатов и более широкого письменного варианта речи) на открытии четвертой сессии – Консультативного совета, саудовский монарх подчеркивал: «Господь облагодетельствовал нас Его верой, ставшей нашим курсом, и на столпах этой веры возникло наше саудовское государство». Но воля Господа не была бы реализована, если бы не появился «опиравшийся на Него» человек, которому Всевышний «позволил … вместе с преданными этому человеку людьми объединить землю Аравийского полуострова, возглавить этих людей и водрузить знамя единства и единобожия (ат-таухид), знамя становления нашего отечества – Королевства Саудовская Аравия». Новые «национально-госу-дарственные» элементы сегодняшнего саудовского дискурса естественно вписаны в старый исторический нарратив. Этот нарратив религиозно окрашен, а потому и вплетаемое в него «отечество», созданное Ибн Саудом – отцом нынешнего монарха и всех предшествовавших ему саудовских правителей, осенено Божественным провидением.
Все же, это «отечество» – иное, хотя бы потому, что король Абдалла называл его «нашим». Быть может, «принадлежащим» потомкам Ибн Сауда, в значении страны, где безраздельно господствуют те, кто принадлежит к роду Аль Сауд? Однако далее, обращаясь к членам Консультативного совета, король говорил: «Великая историческая эпопея не прошла бесследно. По его пути пошли его наследники – его сыновья и внуки». Круг наследников бесконечно расширялся, – «А как обстоят дела сегодня? – продолжал он далее. – Какова наша роль, роль его (Ибн Сауда – Г.К.) сыновей и внуков? Что мы, граждане страны, сделали, чтобы с честью нести его великую и тяжелую ношу? Не преувеличу, если скажу, что наша роль связана с еще большей ответственностью, поскольку мы строим, опираясь на то, что было построено до нас. Каждый из нас в нашем отечестве несет свою долю нашей совместной ответственности».
Идея «отечества» обретала необходимое ей оформление. Отчизна существует не только потому, что однажды, в начале истекшего столетия, Господь «позволил» Ибн Сауду решить выдвигавшиеся им задачи, содействовав тому, что его потомки обрели право править в «объединенном» государстве, но и потому, что это «отечество» – итог совместной деятельности, «сотворчества» всех его граждан, а не «правителей» или «подданных». Реализация Божественной воли, первоначально осуществленная деятельностью одного «героя», воплотившего ее в создании государства, более не могла быть делом только его прямых потомков, – в него включались все те, кого король Абдалла называл благородным народом.
Чуть позже, в начала мая 2007 г. король придал понятию «отечество» дополнительные и принципиально важные оттенки, обрамляя его идеей гражданственности (аль-муватына), которая все так же вписывалась в религиозную традицию. Совершая поездку в провинцию Северные границы (Аль-Худудаш-шималийя), регион, расположенный на северо-востоке Саудовской Аравии и прилегающий к границам Иордании и Ирака, саудовский монарх, выступая перед встречавшими его официальным лицами и гражданами, отметил: «В стране нет регионов первостепенного и второстепенного уровня. Гражданственность – это чувство, несовместимое с регионализмом и трайбализмом (аль-асабийя). Величие гражданственности состоит в том, что оно основано на вере ислама, что оно требует от человека полной отдачи на благо отечеству единобожия (ватанат-таухид)».
Представление о «гражданственности» и «отечестве» последовательно расширялось и детализировалось. Находясь 12 мая 2007 г. в городе Табуке и обращаясь к встречавшим его жителям, король Абдалла подчеркивал: «Я все более обретаю веру в наш благородный народ. Я прошу Господа дать мне силы, чтобы вместе с вами осуществить наши общие надежды и чаяния на благо отечества. Ведь отечество – не монополия какого-то человека, не монополия какой-то общественной группы. Отечество – для всех, а гражданственность, принадлежность к отечеству – это постоянная и не знающая промедления самоотдача».
Отныне в контексте взаимоотношений между монархом и «народом» разделяемая ими «совместная ответственность» за судьбу «отечества» (а это и было смыслом «гражданственности») предполагала, как говорил король в Консультативном совете, что «благородный народ» имеет суверенное «право требовать» от монарха «справедливости к несчастным и обездоленным», «ответственности за веру, отечество» и за «граждан» страны.Это также – «право требовать», чтобы монарх направил «все силы, дарованные Всевышним Творцом», на защиту «суверенитета отечества, его единства и безопасности», «как того желает Сильный и Могучий (мусульманские эпитеты Господа. – Г.К.)».
Выступление короля перед членами Консультативного совета вновь и вновь возвращало к традиции, на этот раз отражающей представления общества о качествах справедливого (в силу того, что он «подлинно мусульманский») правителя. Но эта традиция оформлялась как договор, объединяющий монарха и «народ», действующих в едином пространстве «отечества», и который может быть расторгнут только одной из сторон – «благородным народом». Более того, этот договор нужен ради всеобъемлющего развития отечества – задачи, которая также ставилась в религиозный контекст: «Господь требует от каждого отдать все на благо отечества». Все же «всеобъемлющее развитие» могло остаться иллюзией, «если в нем не станут участвовать все – служащий на месте его службы, учитель и учительница в школе, рабочий на заводе, крестьянин в его хозяйстве, наши героические воины на местах их боевого долга, каждый гражданин в том месте, где он трудится». Наконец, все то же «всеобъемлющее развитие» было бы обречено на неуспех, если из этого процесса будут исключены сотрудники органов безопасности – «люди, защищающие наши достижения от остатков банд террористов, противников веры, высших ценностей и морали». Рамки предлагаемого королем «договора» определяли и сферу ответственности каждой из заключающих его сторон, но реализация идеи «всеобъемлющего развития отечества» превращала не только монарха, но и «народ» в одного из творцов развитого и процветающего «отечества»: «Благородный народ! – этими словами король Абдалла завершал свое выступление. – После Господа к тебе я обращаю мои усилия. Наши общие устремления и надежды требуют от нас совместной решимости, ведь без нее мы не сможем содействовать благу нашего отечества».
Новые элементы саудовского политического дискурса проявляли себя не только в упомянутой тронной речи короля. Всего лишь два, отделенных друг от друга во времени, но, тем не менее, доказывающих это примера.
23 сентября 2005 г. граждане Саудовской Аравии отметили «национальный день», – дату, связанную с осуществленным «королем-основателем» Ибн Саудом «объединением страны» и ее провозглашением Королевством Саудовская Аравия. Впервые в истории королевства страна отмечала национальный, а не религиозный праздник. Посвящая ему передовую статью, столичная «Эр-Рияд» писала: «Старые косные представления изжиты. Мы стряхнули пыль с казавшегося ушедшим навсегда национального чувства. Мы вновь ощущаем вкус дня, объединяющего всех нас, саудовских граждан, дня подлинно национального праздника». Далее газета продолжала: «Мы не праздновали его раньше потому, что нам говорили, что этот праздник далек от настоящей сути нашей страны, что он не передает ощущения ее принадлежности к более высоким истинам – истинам религии и религиозного чувства. Однако многое изменилось, и сегодня у нас праздник – день объединения и созидания отечества».
Выступая в начале апреля 2007 г. на открытии проводившегося в Эр-Рияде форума сотрудников средств массовой информации «Информация и кризисы: основы и стратегия взаимодействия», саудовский министр внутренних дел Наеф бен Абдель Азиз подчеркивал: «Национальные интересы должны превалировать над логикой исламского джихада». То, что принц Наеф называл национальными интересами, должно, по его словам, созидаться «идеями, превосходящими заблуждающуюся мысль». Он нисколько не сомневался при этом, что эти более высокие идеи – «действительно исламские», «подлинно исламские, не наносящие ущерба исламу». Суть вопроса, ставившегося представителем высшего эшелона саудовского «политического класса», состояла в том, что «подлинные граждане отечества» – «настоящие улемы, стоящие на кафедрах мечетей», «журналисты, работающие в газетах и на спутниковом телевидении», должны действовать в интересах «всеобъемлющего развития» королевства, а не его разрушения, как это пытаются сделать сторонники апеллирующей к религиозной догме антисистемной оппозиции и поддерживающие их законоучители. Религиозный контекст, обрамлявший слова принца Наефа, не скрывал главного – «отечество» должно выработать собственную концепцию «национальных интересов», реализуемых в окружающем это «отечество» геополитическом пространстве. При этом процесс разработки этой концепции не мог не быть итогом совместной деятельности представителей всех страт саудовского общества.
Движение современного мира, включая и систему международных отношений, к обретению нового качественного состояния неоспоримо. Вопрос заключается лишь в том, становятся ли составляющие этот мир государства непосредственными и активными участниками этого процесса или, напротив, тормозят его развитие. Столь же существенно и другое обстоятельство, – современный мир вовсе не выглядит как единое целое. В нем отчетливо выделяется индустриальное ядро, и столь же отчетливо – окружающая это ядро периферия с ее множеством «падающих» и «несостоявшихся» государств, которые отделены друг от друга политическими образованиями переходного типа. Содействовало ли время, прошедшее со дня начала нынешнего тысячелетия превращению Саудовской Аравии в государство переходного типа? Выступает ли ее внешняя политика в качестве инструмента укрепления уже завоеванного этой страной положения?