Деятельность Ватикана на территории России: геополитический аспект
Наталья Нарочницкая
Вопрос о католическом прозелитизме на канонической территории Русской Православной Церкви является одним из серьезных препятствий к установлению нормальных отношений между двумя Церквами. Католическая сторона сегодня полностью отрицает само понятие прозелитизма, сводя его лишь к переманиванию из одной христианской общины в другую подкупом и бесчестными методами. Ватикан заявляет постоянно о своем праве проповедовать Евангелие среди неверующих, некрещеных людей, ссылаясь на саму "миссионерскую природу Церкви", которая должна "проповедовать там, где это только возможно", как заявил о. Бернардо Антонини в газете российских католиков "Свет Евангелия". Однако католики приезжают с проповедью не в Индию, не в Китай или Японию, а именно в Россию - в страну с тысячелетней православной культурой, где Евангелие давно проповедано и проповедуется сегодня Православной Церковью.
Глава российских католиков архиепископ Тадеуш Кондрусевич в интервью итальянской газете "Аввенире" 18 марта 2002 года счел причиной беспокойства Русской Церкви опасения, что пастырская деятельность римо-католиков "может опустошить православные церкви". А кардинал Вальтер Каспер, глава Папского совета по содействию христианскому единству (!) и вовсе не постеснялся: "Русская Православная Церковь чувствует собственную пастырскую и евангельскую слабость и таким образом боится католического присутствия, которое в основном более эффективно на пастырском уровне, хотя оно меньше в численном отношении" ("Чивильта каттолика", 16 марта 2001г.).
В чем же выражается большая эффективность пастырства католиков? В скандалах, поразивших католическую иерархию в США? В более возвышенной христианской жизни их паствы в России или в западных странах, где храмы пусты, а содомия и порнография победно шествуют по улицам как торжество демократии и свободы личности, а христианские критерии категорически вытеснены из всех либеральных клише общественного развития? На самом Западе одинокие голоса (германский философ Гюнтер Рормозер) прямо взывают о гибели христианской культуры и дехристианизации Запада как о главной причине моральной и политической деградации Европы как субъекта мировой истории. Отчего же эта пастырская деятельность не имеет никакого успеха на канонической территории самой католической церкви - на Западе? Все признают, что Запад становится все более секулярным и атеистическим.
Немного истории католического "присутствия"
Еще патриарх англосаксонской исторической мысли А. Тойнби признал, что Россия чужда Западу не из-за ее мнимого экспансионизма или, как не устает повторять даже сегодня З.Бжезинский, "неистребимых внешнеполитических амбиций", а из-за "своей упрямой приверженности чуждой цивилизации, и вплоть до самой большевистской революции 1917 года этой русской "варварской отметиной" была Византийская цивилизация восточно-православного христианства".[1]
Как видно, ничего не изменилось и в век "общечеловеческих ценностей". Иван Ильин прав: никакое служение общеевропейскому делу не меняет этого отношения - ни освобождение Европы от Наполеона, ни спасение Австрии в 1849 или Франции в 1875 году. Добавим, ни освобождение Европы от Гитлера, ни, наконец, даже самоустранение России как великой державы, совершенное влюбленными в Запад российскими либералами, чтобы бедняжечка-Европа не опасалась. Россия и славянство, как писал с горечьюю И.Ильин, все та же "полуварварская "пустота", которую надо евангелизировать или обратить в католичество, "колонизовать" (буквально) и цивилизовать; в случае нужды ее можно и должно использовать… для своих... целей и интриг; а, впрочем, - ее необходимо всячески ослаблять".
Как? На поприще политики советы дает неутомимый З.Бжезинский, называющий в книге "Великая шахматная доска" Россию "черной дырой", и на каждой странице намекающий на культурную неполноценность русских и православных славян перед западными народами. Здесь просматривается и гегелевская теория исторических и неисторических народов и нетерпение Ф.Энгельса, предвкушавшего исчезновение антиисторичных славян и имманентно реакционного русского народа. Однако эта преемственность имеет не полуторавековую, а тысячелетнюю историю, в которой немало потрудилась именно католическая Церковь со своей "миссией".
Мотив антихристианства и варварства православных славян звучал еще в письме Бернарду Клервосскому, вдохновителю первого крестового похода, от епископа Краковского Матфея, который в 1146-1148гг. побуждал к крестовому походу против "русских варваров". Русь в послании предстает огромной еретической стихией, "подобной звездам", где "господствует иной обряд евхаристии, дозволяются разводы и повторное крещение взрослых". "Ruthenia quai quasi est alter orbis" - "Русь как бы иной мир" чем Латинская и Греческая Церковь. Сегодня Запад расширяет свое влияние на многовековые территории исторического государства российского, а любое противодействие этому "цивилизующему" ("миссия Латинской Церкви") крестовому походу, подкрепленному политическими устремлениями (НАТО), вызывает упреки. Пожелания епископа Матфея осуществляются через 800 лет.
Для завоевательных традиций латинского Запада характерны не только истребление или сгон с земель, но и принудительное окатоличивание населения, перевод на латинскую письменность (чехи, получившие кириллицу от солунских братьев, совершивших поход в Великую Моравию, поменяли ее на латынь по наущению Адальберта Пражского), то есть принудительное изменение духовной жизни, что в русле евроцентричной концепции мировой истории вводило народы в цивилизацию, в результате чего десятки из них исчезли с лица Европы.
Г.Вернадский отмечал, что монголо-татары истощали Русь материально, но не трогали ее духовную жизнь, несли "рабство телу, но не душе" в отличие от агрессивно-миссионерского Запада. Поэтому-то святой благоверный Александр Невский избрал Восток предметом дипломатических усилий, а меч обратил против шведов и немцев, сделав выбор, по суждению историков, сравнимый по значимости с выбором веры при св.Владимире. Противоположную стратегию блестящего Даниила Романовича Галицкого постигла иная судьба. Он верил в сочувствие западных христиан и пытался заручиться помощью Запада перед монголами, даже получил от папской курии королевский титул, а для своего сына Романа право на австрийский герцогский престол. Вопреки его надеждам на братские отношения, по словам Вернадского, "вся его Отчина через полвека была полностью захвачена, окатоличена, все следы русского и православного стерты"[2]
. Плачевный исход деятельности галицкого князя в целом очевиден - это захват в конечном счете Литвой и Польшей Галича и юго-западной Руси.
В ходе монгольского погрома неповрежденной устояла лишь Православная Церковь, которой пришлось испытать немало искушений не от монгол, а от латинства. Уже при св. равноапостольной Ольге Рим посылал своих миссионеров на Русь, посольство от Папы прибыло и в Корсунь, где князь Владимир до крещения ожидал приезда византийской царевны Анны. Известны попытки Рима использовать женитьбу Святополка Окаянного, убийцу русских первомучеников и страстотерпцев святых Бориса и Глеба на дочери Болеслава Смелого для насаждения латинства на Руси и отложения Святополкова удела от державы Святого Владимира.
С предложением о "соединении" с Римом обращался папа Климент III, а папа Иннокентий III писал князьям и народу в 1207 году, что он "не может подавить в себе отеческих чувств к ним и зовет их к себе". Оставшиеся без ответа "отеческие чувства" воплотились в мощном военном давлении на западные рубежи Руси. Папство, сосредоточившее в XIII столетии в своих руках и духовную и светскую власть, благословляло и направляло оружие датчан, венгров, католических орденов, шведов, немцев. Папа повелел в 1237 году архиепископу Упсалы возвестить крестовый поход против русских "схизматиков" и язычников - финнов, который закончился в 1240 и 1242гг. победами Св.Александра Невского на Неве и на Чудском озере. Святой Престол пробовал интриги при дворе Батыя, где подвизался рыцарь Св. Марии Альфред фон Штумпенхаузен. К Великому хану в Каракумы в Монголию от Папы Иннокентия IV ездил минорит Иоанн де Плано Карпини. Рим, ничтоже сумняшеся, в 1248-м, а затем и в 1251 году предлагал Александру Невскому при принятии католичества помощь тех самых рыцарей, которых князь только что разбил.
Историки-евразийцы окончательно сделали вывод о предпочтительности владычества совершенно чуждых народов, чем западных христиан, что обосновано лишь печальным историческим опытом. Если Иерусалим и святые места оказались бы во владении пап, судьба балканских православных была бы не лучше участи славян под немцами или Польшей. Латинская Европа всегда сопровождала свое участие искусительством. "Как сатана-соблазнитель, говорила она одряхлевшей Византии: "Видишь царство сие, пади и поклонись мне и все будет твое", - образно писал Н.Данилевский. - Ввиду грозы Магомета собирала она Флорентийский собор и соглашалась протянуть руку помощи погибающему не иначе, как под условием... отречения от Православия". Почти так же это событие честно описано Арнольдом Тойнби: "Перед лицом горестного выбора православные греки средневековья... отвергли иго своих западнохристианских братьев и с открытыми глазами предпочли как меньшее зло - ярмо турок-мусульман".[3]
Вековая мечта Ватикана и Речи Посполитой
Юго-западные русские земли, захваченные Литвой, которая, став частью Речи Посполитой, делила с ней ее судьбу, стали частью католической Европы. Неслучайно на политической и идеологической сцене Украины на этапе провозглашения независимости возобладали униаты-галицийцы, бывшие пять веков с Западом, их ведущая роль в формулировании государственной и национальной идеологии исторически предопределена, ибо они и есть носители особой "украинской" ориентации в мировой истории.