в) Лавирование политики духовенства по отношению к буржуазии.
Однако не все религиозные деятели были едины в подходе к Временному правительству. Хомейни санкционировал раздел власти и объявил Временное правительство соответствующим шариату: роспуск его был бы равносилен признанию аятоллы в собственной ошибке; к тому же с высоты своего положения Хомейни не воспринимал правительство как конкурента в обладании властью. Иначе относилась к нему группировка Бехешти - Рафсанджани: потерпев поражение во фракционной борьбе внутри ИРС, она стремилась взять реванш и, не обладая перевесом сил в ИРС, перешла к новым методам борьбы, стремясь обеспечить себе поддержку за пределами Совета. С этой целью она в апреле 1979 г. приступила к созданию массовой партии, получившей название Партии исламской республики (ПИР). Однако противоборство группировки Бехешти - Рафсанджани с буржуазным Временным правительством не носило принципиально классового характера. Временное правительство не устраивало ее не потому, что оно было буржуазным, а потому, что его существование урезывало власть тех религиозных деятелей во главе с Бехешти, которые стремились к ничем не ограниченному господству. Партия исламской республики и должна была стать политическиминструментом достижения этой цели. В сложившихся условиях борьба эта не могла вестись открыто. Создавая ПИР, Бехешти рассчитывал обеспечить себе и своим единомышленникам большинство на предстоящих выборах в учредительное собрание и парламент и «законным», конституционным путем отстранить буржуазных деятелей от власти. Создание ПИР преследовало и другую цель: не особенно надеясь на ревкомы и «пасдаров», Бехешти подэгидой ПИР создавал собственные ударные силы для борьбы с выступлениями оппозиции - так называемую «Хезб-е Аллах» (Партию Аллаха), рекрутировавшую своих членов из самых темных и фанатично преданных исламу низов общества. Партия Аллаха не имела ни собственного руководства, ни организационных рамок. По существу, это была толпа погромщиков, готовых по приказу руководства ПИР выступить на разгон неугодных ему митингов и демонстраций левых сил и демократической буржуазии.
Однако, несмотря на острое соперничество по вопросу обладания властью, между Временным правительством и ИРС (или группировкой Бехешти, что в принципе одно и то же) существовали и определенные отношения сотрудничества, когда дело касалось борьбы с левой и демократической оппозицией. В социально-экономической области между ними имелось своеобразное разделение труда. Буржуазное по духу Временное правительство силой обстоятельств вынуждено было осуществлять некоторые мелкобуржуазные мероприятия, в том числе: установление контроля над неиспользуемыми земельными участками в городах, что резко снизило цену на землю и дало возможность снизить арендную и квартирную плату; отмена для беднейших слоев платы за воду, электричество и транспорт; запрещение увольнения рабочих и повышение зарплаты независимо от того, работало предприятие или бездействовало; повышение таможенных тарифов, ущемлявшее крупный торговый капитал, и т. п.
ИРС, провозгласивший себя защитником мелкобуржуазных интересов, санкционировал национализацию банков и страховых компаний, но без конфискации вкладов. Таким образом, не дав банковской системе окончательно развалиться, ИРС спас крупный капитал от разорения. Подобной же мерой фактического спасения крупного капитала явилась национализация промышленных предприятий. Она распространялась не только на предприятия верхушки буржуазии, тесно связанной с шахским режимом и иностранными монополиями, но и на нерентабельные предприятия, задолженность которых банкам превышали банковские активы; если же активы предприятий превышали их задолженность банку, то государство, как владелец банка, становилось совладельцем предприятия, спасая владельца в условиях экономического хаоса от неизбежного краха. «Выгодность подобной акции, - как отмечал С. Л.Агаев, - была настолько очевидной и для владельцев других фирм... что 24 июля 1979 г. Союз хозяев предприятий гражданского строительства 598 голосами против двух принял резолюцию, призывавшую правительство национализировать их предприятия без всякой компенсации».
г) Проблема контроля центральных органов за низовыми.
Таким образом, уже в этот период, т.е. несколько месяцев спустя после победы революции, вполне проявилась генеральная линия высших религиозных деятелей: господствовать над буржуазией политически, но не лишать ее возможности восстановить свое экономическое господство. Это логично вытекает из классового родства буржуазии и высшего духовенства, составляющего имущие слои общества.
Такие же сложные отношения противоборства и сотрудничества наблюдались между высшими религиозными деятелями и низовыми органами норой власти—ревкомами и отрядами «пасдаров». Используя их в качестве орудия в борьбе за отстранение от власти буржуазии, против левых и демократических сил, исламские деятели одновременно всячески стремились ограничить их самостоятельность. Эта задача облегчалась тем, что ревкомы и «пасдары», явившиеся, по существу, органами диктатуры мелкобуржуазных масс, не имевших собственной программы и единых взглядов, оказались в положении, когда они смогли взять власть на местах, но не знали, что с ней делать дальше.
О неуправляемости их свидетельствовала, в частности, речь Хомейни, произнесенная на встрече с представителями «пасдаров». «Если вы совершаете ошибку, - говорил он, - она ложится не на вас, а на исламскую республику. Станут говорить, что такова сама исламская республика, что раньше нас угнетала организация безопасности (САВАК), а теперь исламские пасдары, и в результате наше великое учение будет похоронено». В той же речи он подверг критике мулл, входящих в низовые органы: «Если кто-либо натянет на себя религиозную личину, соберет четырех человек с винтовками в руках и начнет действовать во вред тому, что является задачей религии, ислам погибнет».
В интервью корреспонденту «Монд» премьер-министр Базарган сетовал на то, что центральные органы власти не способны контролировать положение на местах: «Вы не можете себе представить, какой фантастический нажим оказывает на нас народ, на всех нас без исключения. Революционная лихорадка не уменьшилась после падения шаха, а, напротив, усилилась. Глубинная волна, которая смела шахский режим, продолжает безудержно катиться и все сметает на своем пути». А английский журнал «Ивентс» отмечал, что «перед властями в сегодняшнем Иране стоит задача, которая всегда возникает в послереволюционный период: каким образом контролировать силы, использованные для свержения старого режима, но не желающие отказаться от самостоятельной власти, обладать которой им нравится».
д) Создание условий для перехода к теократической диктатуре.
Перед создаваемыми заново центральными исполнительными органами ставилась задача не столько руководить повседневной деятельностью низовых органов, сколько ограничивать ее и направлять в определенное русло. Этой же задаче служили неоднократные распоряжения Временного правительства и исламских деятелей из ИРС о запрещении самовольных арестов ревкомами, приостановка по указанию Хомейни деятельности революционных трибуналов впредь до выработки высшими органами власти определенной судебной процедуры и процессуальных норм и ряд других мер. Создание центральных органов преследовало и другую цель: путем вертикального подчинения низших органов высшим: ослабить их горизонтальную связь и взаимодействие.
Сведение всех отрядов «пасдаров» в единый корпус и подчинение его центральному командованию, введение в них строгой дисциплины по армейскому образцу отрывало «пасдаров» от ревкомов, лишало последних вооруженной опоры.
Вся эта сложная, разноплановая, многосторонняя деятельность верхушки духовенства, в которой группировка Бехешти играла ведущую роль, имела своей целью создание таких условий, при которых эта верхушка могла бы пользоваться безраздельной властью. Хомейни в этой обстановке противоборства трех центров власти занимал примиренческие позиции. Осаживая группировку Бехешти, поддерживая Базаргана, увещевая ревкомы и «пасдаров», он способствовал сохранению неустойчивого равновесия между ними. Центры же, не будучи в состоянии вследствие примерного равенства сил самостоятельно разрешить возникающие между ними конфликты и противоречия, апеллировали к Хомейни как к третейскому судье, что давало ему возможность доминировать над всеми группировками и органами власти и создавало впечатление его всесилия.