В главном воспитание детей-инвалидов ничем не отличается - и не должно отличаться - от воспитания детей без инвалидности. Разумеется, инвалидность меняет конкретные условия воспитания и, следовательно, его методическую тактику, но стратегия воспитания - общая для всех.
Я сам инвалид с детства; зрение потерял в три года, слух - в девять лет, речь - сохранная. Немало довелось пообщаться и с инвалидами других категорий, особенно с детьми. Это обстоятельство - то, что с инвалидностью я знаком не понаслышке и не только извне, - думается, даёт мне дополнительное моральное право настаивать, что специфика воспитания детей-инвалидов носит тактический, а не стратегический характер. Меняется (и очень сильно) форма, а не содержание воспитательной работы. Иными словами, форма воспитания может и должна быть не просто "специфической" (особой лишь для той или иной "категории" детей), но уникальной, неповторимой, единственно возможной для каждого ребёнка, более того, для каждой возникающей в жизни ситуации. А содержание воспитания остаётся - и должно оставаться - общечеловеческим. Именно так я понимаю постоянно цитируемое мною высказывание моего учителя, философа Эвальда Васильевича Ильенкова, из письма ко мне, написанного 12 августа 1974 года: "...Я понимаю, что слепоглухота не создаёт ни одной, пусть самой микроскопической, проблемы, которая не была бы всеобщей проблемой. Слепоглухота лишь обостряет их, - больше, она не делает ничего". Остаётся добавить: больше ничего не делает и всякая другая инвалидность, - по крайней мере, физическая. И добавление это не голословно: работая в Детском ордене милосердия, вообще много лет участвуя в движении детского милосердия, я всяких ребят встретил, со всякими старался подружиться, и старался не без успеха... А наладить общение с ребятами мне, из-за слепоглухоты как раз, очень-очень нелегко...
В прошлом году прошла вторая очная сессия Школы юного журналиста, организованная Детским орденом милосердия при финансовой поддержке Института "Открытое общество" (фонда Сороса). Это была школа именно для детей-инвалидов, и всякие там были - с Детским церебральным параличом (вплоть до коляски), слепые, с разнообразными внутренними болезнями... И как-то небывало наглядно проявилось, что дети в общении со мной не желают никаких посредников-переводчиков, хотят общаться только напрямую. Даже Настя на коляске пыталась писать у меня по ладони сама, отвергая мои предложения позвать кого-нибудь на помощь.
В другом лагере парализованный мальчик, свободно двигающий только головой, писал у меня по ладони карандашом, зажатым в зубах. Слюна, правда, текла вдоль карандаша, как по жёлобу, но я изо всех сил старался понять, - получалось и мы оба были счастливы... Эти ребята - не то что взрослые, которые сразу дают задний ход, при малейших затруднениях без стыда, без совести норовя укрыться за спиной посредника-переводчика. А всего-то хлопот на самом деле - пять минут попрактиковаться, приспособиться...
Кем вы хотите воспитать своих ребят? "Хорошими людьми" - не так ли? Сейчас не будем забираться в философские дебри, выясняя, что такое "хороший человек", как сие можно понимать. Как ни понимай, а одно тут ясно: нам не может быть безразлично нравственное качество растущей личности. Нам не может быть это безразлично - или нам в высокой степени, с самой высокой в мире колокольни, каланчи и телебашни, наплевать на какое бы то ни было "воспитание". Если вы с этим согласны, то уже элементарная логика вынудит вас согласиться и с тем, что со стратегической точки зрения воспитание может быть и бывает только нравственное. Или никакое. Ибо "хороший человек", как ни толкуй, - это нравственный человек. Оговорюсь мимоходом: не обязательно "моральный", ибо мораль может быть и бывает безнравственной; но обоснование этого тезиса уведёт нас в весьма дремучие философские дебри, поэтому тех, кто не поленится в них поплутать, отсылаю в библиотеку, - литература по данному вопросу весьма обширна.
Много прилагательных у термина "воспитание": и трудовое, и физическое, и эстетическое, и даже щепетильная и скромная старая дева, сиречь педагогика, заговорила-таки о половом... Хотя в девятнадцатом веке - помнится по классической литературе - под "нравственностью" понималось целомудрие, и, следовательно, под нравственным воспитанием... сами с трёх раз догадайтесь, какое. И правильно. Я просто к тому, что лень - едва ли добродетель, скорее порок; вот вам и трудовое воспитание, как разновидность воспитания нравственного. Ну и так далее. Сколько бы ни сочинили видов воспитания, все они - виды воспитания нравственного, то есть виды воспитания "хорошего человека". Или воспитание, как говорится, тут и не ночевало. Моя же задача в данной статье - обосновать это применительно к эстетическому воспитанию. Причём, в чрезвычайно неприятной - уж поверьте на слово - ситуации слепоглухоты...
- Какая прелесть! - воскликнул я. Взрослых ребят-переростков в Сергиево-Посадском реабилитационном центре слепоглухих девать некуда - нет работы по месту жительства. Их в Центре накопилось что-то около полусотни. Один из них - мой давний любимец Алёша Живагин. Очень добрый человек. И художественную керамику лепит. Он лепит, инструктор обжигает. Я приехал в Центр "перезимовать" - отправил сестру с братом по делам в Смоленскую область, а самому в это время в пустой квартире сидеть - удовольствие ниже среднего. Позвонил (с помощью сестры, конечно) в свой родной детдом - сразу согласились приютить. И сестре спокойно, и мне возле детишек веселей... Ну и вот. Попросил Алёшу познакомить меня с нынешними малышами. Сидим в воскресенье в библиотеке, я беседую с библиотекаршей, студенткой психфака МГУ. Алёша тем временем мою просьбу помнит, малышей отлавливает. Отловил - и направляется ко мне. Сам, что шкаф, а впереди такой крохотный светильник... Робеет, упирается, Алёшка его сзади подбадривает. Накануне об этом мальчике у нас с Алёшей разговор был, что умный очень. - Познакомься: Коля.- Тот самый?.. Какая прелесть!
"Прелести" девять лет. Абсолютно лысый. Такая нежная гладкая кожица на макушке. И какой идиот сочинил, что лысина - это некрасиво? Мне всегда нравились лысые. Что дети, что взрослые. Лишь бы кожа была нормальной - гладкой. И я готов гладить её сутками. Точно так же, как и густую шевелюру. Для меня что лысый, что пушистый - почти всё равно: красивый. "Почти" - просто потому, что к лысым нелепое "общественное мнение" относится почему-то предубеждённо, и их, как всех несправедливо обиженных, жалко... А гладить (я говорю - "полировать") их лысины - настоящее наслаждение. Правда-правда! Я усаживаю лысого девятилетнего Колю к себе на колени, наклоняюсь - и тихонько целую нежную припухлость на месте глаза. Жутко, да - отсутствие глаза, но...
Такая трогательная... Такая красивая... Жуть? Да нет, ерунда, предрассудки. Какая там жуть? Ребенок же. Не бывает, не может быть - некрасивых детей! А он - если единственным глазом, перед которым я шевелю пальцами, понимает мои вопросы - с такой готовностью, так четко отвечает! И как зовут, и сколько лет. Обычная наша анкета. Там дальше значатся папа, мама, дедушка, бабушка, братья, сёстры... И кого как зовут, и кому сколько лет... И кто в каком классе учится. Но я дальше не спрашиваю. Особенно о родителях. Боюсь. Эти вопросы я задаю педагогу. Вдруг родители от мальчика отказались? Бывает, увы... И вот здесь уже ничего красивого ни в какой микроскоп или телескоп не разглядишь. Уродство - оно и есть уродство. Нравственное. Может, кормить нечем... Будь проклято общество, в котором матери нечем кормить ребенка, - здорового ли, больного, - и она вынуждена с ним расстаться! По какой бы причине малыш ни осиротел - в этом не может быть ничего красивого. Это уродство. Изъян. Не лично родителей, так мира, в котором такое возможно. И прошу заметить: мира, мироздания, а не только общества. Ибо ранняя смерть родителей, в которой общество может быть ни сном, ни духом не виновато - тоже уродлива. Как всякая беда. Как всякое горе. Как всякое - зло!
И всё же Коля, несмотря на некоторые свои физические... гм... особенности - красив. Очень красив. И в этом единодушны все взрослые, с кем я о нём ни говорил. Один будущий священник даже назвал его "маленьким Буддой". Да уж... Прелестный восточный божок. Он, говорят, не то из Калмыкии, не то из Бурятии - так я и не понял...
Школа юных журналистов. Первая очная сессия. Направляемся с тринадцатилетним Раифом в столовую. Он идет чуть впереди, я - следую, положив левую руку на его правое плечо. Мне самому нужна опорная трость: перед самым лагерем поскользнулся, повредил правое колено. К хирургу бы, ногу - в гипс, потому что явно что-то серьёзное, да как же - лагерь же... Каждый шаг причиняет почти нестерпимую боль, но ребята вокруг - лучший наркоз.- Какой ты красивый! - не выдерживаю, выдыхаю искренне восхищенно. Раиф останавливается. Весь как-то растерянно обвисает. Бормочет (дактильно, то есть пальцевым алфавитом):- На костылях... Да. Ему было шесть лет, когда угораздило - попал под трамвай. Правая нога короче левой. Поэтому и костыли. Видел я (руками, конечно) его изуродованное колено, когда уговорил его раздеться на ночь - спал, оказывается, одетым, стеснялся, видите ли... Я объяснил ему, что в одежде спать вредно - кожа не дышит. Недолго и простыть.- Причём тут костыли? Ты очень красивый человек. Добрый, весёлый, любознательный. А нога и костыли... Это просто никому неинтересно. Врачам разве что?.. Остальным интересен ты сам. Замечательный мальчик Раиф. И что за имя такое - ну и музыка! Поверил. В королевскую ночь, перед отъездом, поделился с восторгом Я сегодня на дискотеке первый раз в жизни танцевал!- Уговорили?- Да. - Ах, молодцы ребята!.. Я то знаю. На первую дискотеку, в начале смены, он не пошел - что там делать на костылях? Мы поиграли в шашки. Мальчик был в восторге. А к концу смены - доверился нам всем настолько, что танцевал на дискотеке! Гигантский прогресс! И вся-то смена - неделя... Ах, какая у Раифа задорная кнопка - на кончике носа! Если бы вы знали, как это красиво!!! (Я не люблю злоупотреблять знаками препинания, предпочитаю сдержанную пунктуацию. Но не могу не согласиться с ребятами, когда они выражают высшую степень восторга тремя восклицательными знаками.)...