Леонтьев Дмитрий
Предметом данной статьи является попытка концептуального выделения и первичного описания нового вида психологической практики, который я назвал довольно обязывающим термином "жизнетворчество". Строго говоря, эту практику нельзя назвать новой; в каком-то смысле она является исторически одной из наиболее древних. Вместе с тем во всех ранее известных формах она выступала как растворенная в других видах практики (психотерапевтической, педагогической, религиозной, организационно-деятельностной и др.) и неотделимая от них.Новым в данном случае является ее выделение в виде самостоятельной разновидности практической работы психолога.
Жизнетворчество как элемент психотерапии
Первой предпосылкой выделения жизнетворчества как особой формы психологической практики явилось осознание методологической неоднородности прежде всего такой формы практики как психотерапия. Фактически можно говорить о том, что в рамках личностно-ориентированной психотерапии могут параллельно решаться разные задачи и применяться разные методологические подходы. Это положение относится, разумеется, не к каждому терапевтическому взаимодействию и не ко всем терапевтическим подходам. Наиболее четко указанное раздвоение проявляется в экзистенциальной психотерапии, хотя его можно наблюдать и в других еевариантах.
Если разложить слово <психотерапия> (или) на составляющие, можно констатировать, что во-первых, речь идет о лечении или исправлении, что подразумевает какую-то болезнь или дефект, во-вторых, о лечении души. Но профессионалы прекрасно знают, что не все подходы к психотерапии, известные нам по разным источникам - про лечение, и не все - про душу. Есть подходы, которые имеют дело с чем-то низшим и более близким к природным, телесным механизмам, чем душа, а другие, наоборот, с чем-то высшим. В.Франкл (1990), говоря о сходстве и различии между психотерапией и религиозной практикой, рассматривал психотерапию как процесс, направленный не только на исцеление души, но и на прохождение личного пути, который связан с проблемами отнюдь не психологического свойства. Это путь в жизни, установление какого-то отношения к жизни. При этом, разграничивая религиозную и психотерапевтическую практику, Франкл одновременно существенно расширял понятие психотерапии. Например, такой излюбленный метод работы Франкла, как сократический диалог, вряд ли вписывается в строгое определение психотерапии. Внутренняя неоднородность психотерапии является первым обстоятельством, обусловливающим эвристическую ценность идеи жизнетворчества.
Концептуально зафиксирована эта неоднородность была также в книге одного из лидеров экзистенциальной психотерапии Джеймса Бьюдженталя (Bugental, 1981). Бьюдженталь разделяет психотерапевтический процесс на две стадии или фазы. Первая фаза - это аналитическая фаза, содержанием которой является работа с тем, с чем пришел непосредственно клиент, с тем, что психологически калечит его, препятствует полноценному осознанию и мешает жить. Задача аналитической фазы - раскрытие и устранение сопротивлений, то есть способов, которыми пациент стремится избежать экзистенциальной тревоги. Эта фаза, конечно, не полностью, но во многом основана на психоаналитической методологии. Когда эта фаза завершена, наступает вторая фаза, которую Бьюдженталь обозначил введенным им неологизмом "онтогогика". Слово <онтогогика> перекликается со словом <педагогика>, но образовано от корня <онтос>, <бытие>. После того как сняты какие-то проблемы, блоки, надо ввести человека в реальность бытия, в реальность мира, попросту говоря, научить его жить. По определению Бьюдженталя, онтогогика заключается в каких-то пониманиях, инсайтах и процедурах, с помощью которых терапевт или консультант стремится поддержать намерения пациента или клиента более полно реализовать потенциалы его бытия. Онтогогика стремится способствовать большей реализации бытия, в то время как аналитическая терапия стремится преодолеть ограничения, которые на нее накладываются. Таким образом, задача аналитической терапии скорее негативная - устранить барьеры и блоки. Но этого мало, надо ввести человека в реальность бытия. Таким образом, психотерапевт решает не только психотерапевтические задачи.
Жизнетворчество как элемент других развивающих практик
Вторым обстоятельством является существенное сближение психотерапии с другими практиками работы с человеком. Воспитание, обучение, многие инновационные практики, так или иначе связанные с этой сферой деятельности, все больше и больше начинают двигаться в направлении сближения с психотерапевтической работой. Одним из примеров является книга "Ребенок как личность" (Снайдер, Снайдер, и Снайдер, 1995). Это книга про то, как общаться с ребенком, работать с ребенком, способствовать росту ребенка. Но если посмотреть на нее с точки зрения того, как строится сам процесс, то закономерности построения этого процесса практически неотличимы от того, что можно найти в любом серьезном пособии по психотерапии. Моим личным практическим опытом является прежде всего вузовское преподавание. Для меня это не столько педагогическая, сколько именно психологическая практика, и чем дальше, тем больше то, что я делаю со студентами на семинарах и даже лекциях начинает принимать формы, близкие каким-то аспектам психотерапии в широком ее понимании. Но все же это не психотерапия.
Если попытаться осмыслить основной фокус психотерапии, мы увидим, что психотерапия сконцентрирована на субъективном, на формах переживания, на формах репрезентации. Психотерапевт пытается помочь человеку с жизненными проблемами, изменив его взгляд на эти проблемы, его взгляд на мир, его стратегии. Психотерапия работает с психологической реальностью, добиваясь при этом, с разным успехом, личностных изменений.
Есть и другие способы добиться этих личностных изменений, кроме психотерапии. Например, религия, путь просветления. Отталкиваясь от совершенно других моделей и представлений о том, откуда и куда человек движется, религия тоже дает человеку какие-то инструменты, которые позволяют ему проделать определенный путь - в этом ее аналогия с психотерапией. Фокус религии, однако, иной. Человек не смотрит в себя, не работает со своим субъективным переживанием; в качестве медиатора изменений в данном случае выступает идея Бога как того, перед кем мы, по Франклу, несем ответственность за то, что с нами происходит. Тем самым даются другие средства, другие пути, и они тоже приводят человека к каким-то изменениям.Схожие изменения порождает и такая интересная и оригинальная сфера практики, развернувшаяся в последние десятилетия, как организационно-деятельностные игры. Фокус опять совершенно иной: путь ведет через решение задач, через построение отношения к предметной реальности. При этом слово "психология" в контексте работы игротехника является ругательством - когда кто-то начал вместо задачи фиксироваться на каких-то моментах, связанных с репрезентацией, с переживаниями, с индивидуальными особенностями, налицо нарушение правил организации процесса. Все это полагается выносить за скобки - таков своеобразный принцип оргдеятельностной редукции. При этом оказывается, что если вынести за скобки, игнорировать все формы субъективного переживания, то тоже возможно осуществить какой-то путь, который через трансценденцию приводит к личностным изменениям. В религиозной, оргдеятельностной, педагогической практике работа осуществляется не с психологической реальностью, а с иной, онтологической реальностью.
Основная направленность работы психотерапевта - изменение каких-то форм субъективной репрезентации, форм переживания, то есть изменение внутреннего мира непосредственно, через работу с самим внутренним миром. Другие формы практики, которые я упоминал, направлены на другое - на изменение внутреннего мира через работу с внешним миром, через построение отношений с трансцендентной реальностью.
Разумеется, трансформация, изменение во внутреннем мире является одним из путей, через которые мы оказываемся в состоянии повлиять на наши отношения с внешним миром. Сознание обладает функцией регуляции по отношению к нашей практической жизнедеятельности, отношениям с миром, через него мы изменяем, трансформируем наши практические отношения с миром.
Особенно сильно размыты границы между психотерапией и иными формами фасилитирующего воздействия на личность в арттерапии, сколько-нибудь убедительная объяснительная модель которой отсутствует. Возьмем библиотерапию. Все мы в процессе нашего развития читаем книги, кто больше, кто меньше. Какие-то книги надолго западают нам в душу, какие-то книги переворачивают, какие-то оставляют равнодушными, какие-то вызывают отвращение. Некоторые книгииз тех, которые мы прочитали, оказывают на нас очень существенное влияние. Никто специально в этом случае про библиотерапию не говорит. Но когда мы говорим "библиотерапия", мы имеем в виду практически то же самое. Ничем не отличается ситуация, когда библиотерапевт дает человеку книжку и говорит: "Прочти и расскажипотом, что в результате ты почувствовал", - от ситуации, когда школьный учитель говорит ребенку то же самое.
Мы относим это к психотерапии, потому что в ХХ столетии понятие психотерапии стало основной моделью для понимания всех процессов, направленных на изменение, позитивное развитие личности. Но позитивные изменения личности могут иметь разные источники и механизмы. Есть, например, изменения, которые не стимулируются откуда-то извне, это изменения, которые мотивированы ситуацией невозможности, с которой столкнулся сам человек, и с которой он каким-то образом пытается совладать (Василюк, 1984). Существуют разные процессы личностных изменений, которые отчасти пересекаются с процессами психотерапии, отчасти нет. Продолжать использовать слово "психотерапия" для их обозначения значило бы чрезмерное расширение смысла, который вкладывается в это понятие.