Обращаясь к устройству наших аудиторий, опять не вижу, что бы делало их недоступными для женского пола. В заведениях закрытых, где юноши не только обучаются, но и воспитываются, где солидарность между учащими и учащимися не ограничивается одним разменом научных идей, а проникает в самую среду домашней жизни, конечно, никому не придет на мысль спрашивать о возможности совместного воспитания обоих полов. Но есть ли что-либо подобное в нынешней организации наших университетов? С закрытием института кадетских студентов и устроением своекоштных от всякого надзора университетского начальства вне стен университета прекратилась и последняя этого рода связь, которая дотоле еще существовала между академическими учителями и их слушателями, - которая, впрочем, не препятствовала и посторонним лицам при выполнении известных условий посещать наши университетские залы. Единственным отношением профессора к студенту остается отношение преподавателя к слушателю; единственным средством привлечь к себе слушателей - достойное современной науки содержание лекций, облеченное в достойную науки форму и пропитанное достойным ее духом: этим только путем - конечно, одним из самых важных и [верных] - может профессор открыть себе доступ и к нравственному чувству своих слушателей. Но в этом самом отношении состоит профессор к каждому лицу вообще, присутствующему на его лекции, - будет ли оно называться студентом, или нет.
Более, чем когда-либо, оправдывают в настоящее время и профессора и их лекции присвоенное им название "публичных"; свободнее, чем когда-либо, открываются двери наших аудиторий для всех приходящих, без различия званий и состояний и даже степени образованности: чем же объясняется и оправдывается исключение из этого общего правила, основанное на различии пола? Какое странное противоречие самим себе!
Мы ежедневно слышим жалобы на дисгармонию между мужским и женским образованием, мы готовы верить и повторять, что из многих, весьма многих "образованных" женщин едва та или другая в состоянии понять мало-мальски образованного мужчину - и мы же делаем все возможное, чтобы отрешить женщину от наших духовных интересов, чтобы навсегда остаться этими "непризнанными" и "непонятыми". Мы доверяем женщинам наших сыновей на все время детского возраста и до половины отроческого, наших дочерей - до совершеннолетия или до замужества; мы [сочувствуем] изречению знаменитого германца, что для детей самое лучшее только-только что годно [...] [25]. И мы же всеми силами заботимся о том, чтобы умственное развитие их воспитательниц не поднималось выше общего уровня посредственности. Мы поздравляем наших дам с прогрессом, когда они оставляют роман какого-нибудь Дюма или Сю, чтобы отправиться на популярнейшую лекцию геологии или физики, и содрогаемся и трепещем, как скоро замечаем в них малейшее усилие перешагнуть за тесные пределы популярных знаний.
Мы согласны в том, что развитие нравственного и эстетического чувства в молодом человеке всего яснее видно по взгляду его на женщину, по понятиям его о женском достоинстве и женской чести и что эти понятия почти исключительно зависят от того, какого рода женщин имел он счастие или несчастие видеть перед собою: и мы как будто боимся встретить его с теми женщинами, которые имели довольно смелости, чтобы заявить, подобно ему, свою любовь к науке, - довольно решимости и постоянства, чтобы приготовить себя к занятиям факультетским и устоять в непривычной борьбе со всеми трудностями их. Действительно, мы услышали несколько голосов, выражавших опасение, чтобы присутствие женщин не оказало вредного влияния на наших слушателей, не заставило их смотреть по сторонам, вместо того чтобы следить за профессором и его предметом. Не говоря о том, что подобная заботливость не доказывает слишком высокого мнения об интересе профессорского материала и любознательности наших слушателей, я замечу только, что она заставила бы нас, во избежание упрека в непоследовательности и в видах охранения студенческого сердца, пойти гораздо дальше и потребовать, напр[имер], удаления женщин от всех мест публичных прогулок, от концертных зал, от театров и даже от церквей, дабы гг. студенты не развлекались понапрасну и не заглядывались на своих соседок, вместо того чтобы наслаждаться природою, слушать музыку, следить за ходом драмы или молиться св[ятым] угодникам.
Самое важное неудобство при допущении женщин в университет представляется нам в [частных] статьях известных учебных предметов, мимо которых наука пройти не может и которые более или менее затрудняют преподавателя, обращающегося к публике женской или смешанной. Вообще говоря, этих статей, вне цикла медицинских наук, немного: мы не встретим их ни в физике, ни в геологии, ни в чистой математике, ни в большей части словесных наук; но легко встретятся они в зоологии и зоономии, в некоторых отделах права гражданского, уголовного и церковного, - может статься также в истории, археологии и политической экономии, где, однако же, легче обойти их. Что это неудобство не составляет еще непреодолимого препятствия, доказывается уже свободною передачею женскому полу таких наук, которые в свою очередь, и в продолжении весьма долгого времени, затрудняли преподавателей без достаточной причины, а теперь не затрудняют никого. Сколько десятков лет прошло, прежде чем поняли учители ботаники, что, изменив несколько технических терминов и ни на волос не изменяя науке, можно объяснить шестнадцатилетней девице всю анатомию и физиологию растений! Сколько веков, прежде чем свыклись женщины и девицы с мыслию о возможности учиться у мужчин родовспомогательному искусству! "Но в акушерских институтах обучаются женщины отдельно от мужчин: их не смущает преподаватель, а смущало бы присутствие посторонних слушателей". Совершенно справедливо; но что же мешает и преподавателю зоологии, уголовного права и т.д. прочитать небольшое число лекций каждому полу особо, между тем как три четверти, как девять десятых полного его курса беспрепятственно могут быть прочитаны всей его смешанной аудитории?
Очевидно, что всего более затруднений предоставит медицинский факультет. А между тем, - говоря уже в видах общественной пользы, - ни в чем не нуждаемся мы так сильно, как в образованных врачах женского пола: в этом убеждает нас простой взгляд на те неоценимые услуги, которые оказывает обществу институт родовспомогательниц: кому неизвестно, в какой мере сохраняются жизнь и здоровье рожениц и уменьшается смертность новорожденных при благоразумной организации т.н. низшего повивального искусства, т.е. исключающего самые трудные мануальные и все инструментальные пособия и обыкновенно предоставляемого женщинам, и насколько это нижнее акушерство, в огромном большинстве случаев, нужнее и важнее высшего? Как много добра могли бы сделать женщины-врачи в женских болезнях, нередко происходящих от причин, в которых не каждая пациентка решится признаться своему медику! Как много в детских недугах, где усердный уход и постоянное внимание иногда бывают важнее и действеннее всех лекарственных средств? Как часто могли бы они заменять врача при исследовании и освидетельствовании девиц и женщин! Но для достижения этой цели потребно основательное знание всех частей медицины: изучение и практика отдельных ее отраслей доселе оказались возможными только в названной уже нами акушерской технике, в лечении зубных болезней и в т. н. низшей или вспомогательной хирургии.
Основываясь на всем вышеизложенном, прихожу к следующим убеждениям:
1) По первому вопросу Главного правления училищ - что лица женского пола могут быть допускаемы к слушанию университетских лекций совместно со студентами. Но так как я уже указал на некоторые статьи, могущие затруднить преподавателя при изложении его предмета пред смешанною публикой, и мог еще упустить из виду многие другие, то справедливым кажется мне отобрать от каждого преподавателя особый отзыв о том, встречает ли он это затруднение по своему предмету и не полагает ли, что оно может быть устранено и каким именно способом. Эти отзывы могут прямо поступать на рассмотрение Университетского совета.
В отношении к медицинскому факультету, полагаю, что он не иначе как в полном своем составе должен приступить к обсуждению этого вопроса. Легко может статься, что он сочтет необходимым устроить совершенно особое отделение для образования врачей женского пола. Может также статься, что он пожелает для некоторых частей медицины приготовить преподавательниц, которые должны будут [приобретать] докторские дипломы, прежде чем получат право преподавать. (Разумеется, что эти возможности будут рассмотрены и взвешены в том только случае, если лицам женского пола будет уже разрешено посещать лекции по всем прочим факультетам.)