И. В. Замарехина
Рассматривается возможность применения коммуникативного подхода к исследованию проблемы деформации личности. На примере химически зависимой личности показаны особенности деформации коммуникативного мира личности. Представлены результаты исследования химически зависимой личности в виде кластерной модели факторов транскоммуникативного потенциала.
Проблема деформации личности в современной психологической науке является актуальной, но недостаточно изученной. Кроме того, изучение особенностей деформаций, имеющих коммуникативную природу, значительно сужает ракурс ее рассмотрения. Анализ соответствующей литературы, посвященной данной проблеме, позволил сделать вывод о том, что на сегодняшний день в психологии нет четких критериев, механизмов, классификаций, описывающих феномен деформации личности. Мы считаем возможным расширить диапазон рассмотрения проблемы деформации личности, определив ее коммуникативную природу.
Коммуникативный подход к проблеме деформации личности дает возможность изучения личности с позиций взаимодействия субъекта с внешним миром, окружающими людьми, а также самим собой. В связи с этим акцентируется внимание на изучении так называемых видов деформаций, имеющих патологический коммуникативный аспект.
Парадоксы патологической коммуникации, описанные Г. Бейтсоном в концепции «double bind», детерминируются внутренней и внешней активностью личности и понимаются как структура личностных проблем, трансконтекстуальных синдромов, психопатологической симптоматики [1]. Из этого следует, что в условиях деформации коммуникативного мира личности проявляются противоречия между личностью и социальной средой, личностью и внешним коммуникативным пространством, обусловленные особенностями формирования специфических коммуникативных состояний. Анализируя проблемы личностнойдеформации,
Г. Бейтсон показал, что при химической зависимости человек, конструируя свой опыт и взаимодействие с миром, искаженно воспринимает человеческое и физическое окружение, что сказывается на интенсивности и активности процессов его коммуникации во взаимодействии с этим окружением.
Патология коммуникации также ярко проявляется при аутизме, психологической основой которого является искажение предметного мира аутиста, превращающегося в искаженную реальность. Аутизм является системным нарушением, релевантным всей психологической системе в целом, ограничивающим суверенность личности [2]. Таким образом, с одной стороны, причины психопатологической симптоматики находятся в самой коммуникации, а с другой - патологическая коммуникация является показателем деформации многомерного мира человека.
В контексте вышесказанного органичным является определение В. П. Подвойского, который считает, что деформация - это интенция на изменение (утрату, рассогласование) взаимодействия между людьми в условиях однородной коммуникативной среды [3]. Приведенные понятия, определяющие проблему деформации личности, демонстрируют попытки выявить коммуникативную природу феномена деформации личности.
Мы считаем, что наиболее перспективным направлением в исследовании особенностей деформации личности является коммуникативный подход. В рамках данного подхода деформация личности может выступать как результат неэффективного, разрушающего коммуникативного взаимодействия субъекта с внешним коммуникативным пространством.
В концепции транскоммуникации В.И. Кабрина коммуникативный мир личности представлен транскоммуникативным потенциалом. В связи с этим транскоммуникативные процессы (состояния, отношения) представляются как обратимые переходы и новые синтезы между разными видами, формами, уровнями и мирами человеческих коммуникаций, на основе их универсальной информационно-энергетической природы. Личностное развитие человека является фундаментальной категорией концепции транскоммуникации и предстает как транскоммуникативный синтез жизненных миров, определяющих сущность многомерного мира человека. Личностная незрелость в рамках этой концепции понимается как недоразвитие высшего уровня коммуникации. Ключевыми факторами личностного роста являются коммуникабельность как свойство личности (характеризует уровень общей жизнеспособности) и транскоммуникабельность, отвечающая за развитие потенциала личности [4]. В соответствии с этим А.У. Хараш указывает на то, что содержанием психической жизни субъекта является не закрытое, «внутрииндивидуальное» пространство, ограниченное поверхностью кожного покрова, а пространство коммуникаций и взаимодействий между людьми, которое выступает условием открытости человека в мир (культуры, социума, природы) [5. С. 31-46].
А.У. Хараш различает интросубъектный и интерсубъектный подходы к пониманию процесса коммуникации. В этом контексте коммуникация является не только функцией, организующей связи и контакты между людьми. Коммуникация детерминируется интерпсихической деятельностью каждого субъекта, порождая тем самым интенцию к межличностной коммуникации [5]. Диалогичность как коммуникативное состояние характеризует межличностную коммуникацию и выражается в степени обращенности субъектов друг к другу. Коммуникативное состояние определяется уровнем готовности человека к приему со стороны других людей разного рода воздействий, под влиянием которых происходит трансформация личностной и деятельностной сферы жизни субъекта. Коммуникативное состояние не является статичным, оно изменяется в процессе взаимодействия с субъектом.
Таким образом, можно заключить, что коммуникативное состояние возникает в процессе общения на внутриличностном уровне, затем выходит за его рамки в сферу межличностного взаимодействия, где встречается с коммуникативным состоянием «Другого», порождая тем самым новое пространство «между» как уникальную онтологическую реальность [6]. Это пространство является первостепенной формой человеческой действительности, существующей только в природе человеческих отношений и коммуникаций.
В.Е. Клочко в теории психологических систем было показано, что коммуникация входит в структуру самоорганизации и ментального пространства личности, выражающего динамичность и направленность отношений человека к действительности [7]. В соответствии с этим можно предположить, что деформация коммуникативного мира личности приводит к распаду психологической системы человека. Методологическое решение проблемы субъект-объектного раздвоения конституирует единство отражения и отношения, позволяет по- новому смотреть на деформацию многомерного мира человека. Измерения многомерного мира человека - предметное сознание (пятимерный мир), смысловое сознание (шестимерный мир), ценности (семимерный мир) - позволяют изучать психологические причины распада психологической системы человека.
Таким образом, личность зависимого человека вызывает особый интерес с точки зрения выявления в транскоммуникации внутренних противоречий, деформаций. В условиях деформации многомерного мира химически зависимой личности будущее начинает «сжиматься до настоящего», что отражается в межличностных отношениях, вызывает противоречия между личностью и социальной средой. В.Е. Клочко отмечает: «...медикаментозная деформация многомерного мира (наркотики и т.д.), меняющая значения, смыслы, ценности как субъективные координаты мира человека, переносящие человека в узкий слой настоящего (здесь и сейчас) - все это не признаки распада психологической системы - это распад» [7. С. 110]. Б.С. Братусь указывает на то, что в процессе развития человека происходит расширение круга связей и отношений с окружающим миром, а при определенных обстоятельствах - их сужение или видоизменение (старость, болезнь, наркотики и т.д.) [8]. Таким образом, химическая зависимость представляется ярким примером деформации многомерного мира человека и распада его психологической системы.
В связи с этим интересным представляется психодинамический подход к проблеме формирования зависимости как следствия нарушения программы психического развития человека с самого начала его жизненного пути, затрагивающего сферу взаимоотношений с родителями и другими близкими людьми. В контексте психоаналитической концепции зависимость связана с примитивными инстинктами, ищущими своего удовлетворения в удовольствии, а также системой защитных механизмов, где аддиктивное поведение детерминируется бессознательным стремлением к смерти и уходу от жизненных проблем.
Теория проблемного поведения постулирует, что основные системы организации личности, когнитивные образования и социальный опыт вследствие нарушения взаимодействия с окружающей средой порождают тенденции в поведении, определяемые как склонность к проблемному поведению [9].
Э.Берн в рамках своего подхода также демонстрирует проблему возникновения многочисленных нарушений в психологических структурах личности, имеющих коммуникативную природу. Его концепция о трехпозиционной внутренней структуре личности позволила рассматривать зависимость как следствие сценарного нарушения во внутриличностных структурах человека на уровне его «Я» - отношение к себе, «Вы» - отношение к близким и «Они» - отношение к людям вообще [10].
В междисциплинарном аспекте, медицинском и социально-психологическом, химическая зависимость являет собой психопатологию, которая может быть локализована на разных уровнях организации человека - физиологическом, психологическом, социальном, культурном, духовном и др. Зависимость на одном уровне часто является причиной зависимости на другом уровне. Так, Б.В. Зейгарник показала, что зависимость от наркотических веществ искажает взаимосвязь организма и психики. В своих исследованиях она писала: «Болезненный процесс создает особые, не имеющие аналога в нормальном развитии условия функционирования психологических механизмов, которые приводят к искаженному патологическому развитию личности» [11. С. 9-14]. Отдельные личностные свойства деформируются под воздействием употребления химических веществ, а с развитием зависимости вовсе разрушаются.