ЭЛЕМЕНТЫ "ПОРНО" В НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЕ РУССКИХ КАРЕЛИИ
Русская Карелия - это территории современной Карелии к северу и к востоку от Онежского озера, на которых русский этнический компонент решительно возобладал не позднее середины XIX века. Исключением из правила является только Карельское Поморье, где совместно с русскими проживали и карелы. Кроме того, в русской Карелии традиционно принято выделять такие культурные провинции (с севера на юг), как Выгореция, Заонежье и восточное Обонежье (Повенецкий край и Пудожье). С восточным Обонежьем тесно связана также и провинция Вытегория, занимающая юго-восточную окраину Обонежья. С последней трети XVII века и до середины XIX а эта территория находилась под мощнейшим религиозным и нравственным влиянием старообрядчества, исходящего от Даниловского, Выго-Лексинского и других скитов и раскольничьих монастырей и общежительств Выгореции. По замечанию олонецкого губернатора Г.Р. Державина, в 1785 году даже в уездном городе Вытегре "граждане, имеющие достаток, - почти все староверы, ибо даниловская скитна ревностно о преумножении доходов своих подвизается и не оставляет столь неалеко отстоящий город без нападения на оный старинными преданиями" (Эпштейн 1987: 132). После ликвидации Священным Синодом в 1855 году старообрядческих монастырей Вытогеции многие из местных раскольников так и не были отправлены в Сибирь, а схоронились от властей, тайно расселившись по всей русской Карелии. Когда скрытно, а когда и явно они продолжали оказывать свое влияние на моральный и нравственный облик русских Карелии.
Достаточно опосредованное отношение к народной порнокультуре русских Карелии имеет современный способ определения толщины мужского члена, к которому иногда подталкивают женщины-насмешницы впервые попавшего в их среду мужчину. Ему предлагают сложить вчетверо прямоугольны кусок бумаги (хотя бы фантик от конфеты), приложить его уголком, где сошлись сгибы, к кончику своего ногтя на большом пальце левой руки и, наконец, обрезать уголок по радиусу су этого ногтя. Затем женщины забирают бумагу у мужчины, раскрывают ее и демонстрируют всем образовавшийся после вырезания уголка просвет. Диаметр получившегося отверстия, как считается, соответствует толщине невозбужденного мужского члена того, кто попался на этот сексуальный розыгрыш" (АКНЦ 1997: 491).
Далее хотелось бы немного отойти в нашей статье от основной темы и привести не вошедший в нашу работу о стереотипах сексуального поведения русских Заонежья (Логинов 1996: 444 -453) пример, иллюстрирующий народные представления о соответствии величины ступни и мужского члена. Считается, что член тем больше и длинней, чем шире и длиннее ступня. Наши информанты рассказывают при этом одну и ту же (как они считают, поучительную) историю о вдовушке, которая, прознав про эту народную мудрость, зазвала к себе в гости и соблазнила замухрышку солдатика, проходившего каждое утро мимо ее окон в сторону почты в огромного размера растоптанных солдатских) сапогах. Действительность, согласно этому народному анекдоту", превзошла все самые смелые ожидания вдовушки. Придя в себя, она дала парню денег, чтобы тот купил себе сапоги еще на несколько размеров больше "и никогда больше не вводил в заблуждение добрых людей" (АКНЦ 1997: 491). О мужчинах сексуального типа вроде этого солдатика русские Карелии говорят, что такой "весь в корень ушел".
Теперь обратимся к вопросам секса и проявлениям сексуальности на постстарообрядческом пространстве русской Карелии. В основу этой части статьи легли материалы, собранные среди информантов пожилого возраста, а также личные наблюдения и воспоминания автора, отражающие ситуацию как бы изнутри, а не с точки зрения постороннего наблюдателя.
В русской Карелии еще в 1930-х годах сексуальная распущенность была предметом острого общественного осуждения. При этом, однако, уже в XIX веке в общую картину не вписывалось поведение незамужних девушек и даже части женщин из деревень, расположенных в непосредственной близости от Мариинского канала - общение с многочисленными заезжими купцами, а также с бурлаками, прибывавшими сюда на время тяги судов по каналу, сделало свое дело. Подобная ситуация сложилась и у карел в с. Юстозеро - конечном пункте тракта Каргополь - Пудож - Повенец - Юстозеро, через который еще при губернаторе Г. Р. Державине шла перевалка товаров в соседнюю Финляндию. До наших дней среди сегозерских карел сохраняется поговорка: "Самые лучшие кони в Шуньге, самые красивые девушки в Селецком, а самые нежные бляди в Юстозере". Свобода сексуальных нравов проникала в деревенскую действительность, как у русских, так и у карел, также и через местных представителей, с малолетства отдаваемых в "бурлаки", то есть на обучение разным ремесленным специальностям в Санкт-Петербург. По сведениям экспедиции 1931 года в Заонежье (АКНЦ 1931: 73), земляки подозревали в добрачной утрате невинности вернувшихся из городов. На отданных с детства в "бурлачество" девушках деревенские парни не женились, деревенские девушки не шли замуж за "бурлаков". Нормой было сохранять целомудрие, как у девушек, так и у парней, до дня венчания (АКНЦ 1986: 88). Вкусившим "запретный плод" до брака не полагалось венчаться в церкви. А. Шустиков писал, что в конце XIX века по этой причине в Кадниковском уезде Вологодской губернии под венец шла только одна пара из десяти (Шустиков 1892). Совсем иной была ситуация у русских Карелии. У заонежан, например, парня, утратившего невинность до брака, начинали сторониться даже его лучшие друзья.
Вступление в половую связь с девственницей практически всегда предполагало у русских Карелии (исключением были, не забываем, традиции поморов) последующую женитьбу. Мало того, еще в начале 1930-х годов жениться был обязан тот, кто всего лишь навсего начинал отбиваться от общей толпы парней и девушек, чтобы прятаться и "обжиматься" по углам со своей девушкой (АКНЦ 1986: 89). "Обжиматься" и целоваться можно было вволю на зимних молодежных беседах, на которых предполагался хотя бы номинальный присмотр со стороны взрослых, а также во время летних сельских праздников когда парочкам разрешалось выйти на недолгий срок за деревню посекретничать в уединенных местах, называемых в Пудожье и Заонежье "шупниками". В Пудожье, кроме того, девушка имела право летом приглашать парня на ночь на сарай "каровать" (слово и сам обычай заимствованы пудожанами от карелов), то есть обниматься и целоваться под присмотром младших братьев и сестер. На другой день пудожанка могла пригла-сить каровать другого парня и так далее - все для того, чтобы повысить свою "славутность", но ни в коей мере не расстаться с девственностью. Стоило немного отклониться от нормы, не говоря уже о нарушении запрета, как сельское общество начинало настаивать, чтобы парень женился на той, на которую бросил хоть какую-то тень.
Вне указанных правил, как бы вне закона, у русских Карелии (опять же исключая поморов) были дочери, как бы сейчас сказали, матерей-одиночек: их удел был тот же, что и у родительницы - работать у богатых людей в услужении, иметь детей от случайных отцов и никогда не иметь мужа (АКНЦ 1931: 78). Вдовцы и неженатые "бурлаки" утоляли мужской половой голод на гулящих вдовах и "бурлачках", которые не смогли; "остановиться" в своих сексуальных приключениях по возврат щении на родину и выйти за "бурлака" же замуж. Особы такого рода в 1920-1930-х годах, по воспоминаниям стариков, пусть по одной-две, но имелись в каждой сельской округе. Время от времени даже деревенские девушки, воспитанные в полной крестьянской семье, оказывались в "интересном положении" и были вынуждены делать подпольный аборт. Плач И. А. Федосовой "О дочери" посвящен именно такому случаю, закончившемуся летальным исходом (Федосова 1981). Примерно те же же нравственные установки, что и в деревне, довлели над обитателями провинциальных городков Вытегра, Пудож, Повенец расположенных в восточном Обонежье. Если говорить в общем и целом, то до 1930-х годов в исследуемом районе внебрачные половые связи были достаточно редким и нехарактерным явлением.
Строгость нравов и запрет добрачных связей у русских Карелии продолжали сохраняться до разрушения единолично-го крестьянского хозяйства и полной победы колхозного строя. Как только деревенских юношей и девушек начали насильно вырывать из семейной обстановки и посылать на целые месяцы на лесозаготовки в отдаленные от дома местности, добрачные половые связи перестали быть "вопиюще одинокими". В лесу, в общих бараках или лесных станах, без надзора родителей, девственность растлевалась достаточно просто. Для девушек утрата ее служила ценою перевода на более легкий труд или вообще уклонения от лесозаготовительных работ. В собирательской практике автора только две пожилые информантки, всю жизнь проработавшие в лесу, смогли похвастаться, что всю жизнь прожили с одним мужем и замуж вышли девушками. Правда, не случись Великой Отечественной войны 1941- 1945 годов, на которой погибло большинство русских мужчин, таковых было бы больше.
С начала 1930-х годов и до конца нынешнего XX века минуло уже семьдесят лет. Казалось бы, ситуация должна была измениться до неузнаваемости. Но так кажется только на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении ситуации мы заметим, что традиционного сохраняется тоже еще очень даже много.
Момент физиологического созревания, когда девочка вправе причислять себя к девочкам-подросткам, определяется в наше время наступлением у нее первых месячных выделений, по-местному - "красок", то есть совершенно так же, как прежде в крестьянской традиции. Когда-то след от первых "красок", оставшийся на юбке, служил своеобразным пропуском на первую в жизни девушки "беседу". Его предъявляли парням, стерегущим у входа, для чего приподнимали или отводили в сторону передник, прикрывающий пятно от "красок". Сейчас на танцы и дискотеки пускают в любом возрасте, лишь бы домашние не возражали. Парни ныне определяют "взрослость" девушки исключительно по ее внешнему виду: обозначились ли грудные железы, сформировались ли формы "ножек". О сохранении или утрате невинности девушкою парни пытаются судить по тому, как она сидит: если держит коленки вместе - значит, девушка. Эту, с позволения сказать, "примету" некоторые наши вертихвостки пытаются использовать, чтобы прикинуться девушкой и выйти с помощью этой уловки замуж. Переход из разряда незамужних "девок" и "молодух" ( то есть недавно вышедших замуж) в "бабы" определяется в наши дни, как и в прежние времена, моментом рождения ребенка. Если родит несовершеннолетняя, то "бабою" ее станут называть не сразу - годам к 20-22-м, никак не раньше.