Вит Ценёв
А надо вам заметить, что гомосексуализм изжит в нашей стране хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль, Голанские высоты, Моше Даян. Ну, а если прогнать Моше Даяна с Голанских высот, а арабов с иудеями примирить? – что тогда останется в головах людей? Один только чистый гомосексуализм. [В. Ерофеев, «Москва-Петушки»]
Извечный вопрос насчет врожденной или приобретенной гомосексуальной ориентации – вопрос, конечно, интересный. Мнения тут, естественно, диаметрально противоположны. Одни утверждают, что гомосексуализм – врожденное явление, связанное или с каким-нибудь центром в сером веществе, или с геном, или еще с чем-нибудь. В любом случае некоторые люди рождаются с гомосексуальной ориентацией точно также, как некоторые другие люди рождаются с пороком сердца или диабетом. Они не несут ответственность за то, что они родились именно такими. Это одна точка зрения. Другая говорит совершенно иное: дескать, гомосексуализм – это явление приобретенное, воспитанное, выученное, социально обусловленное. Специфическая совокупность социальных факторов приводит к тому, что в процессе полового развития у некоторых людей развивается нетипичная для их пола сексуальная ориентация.
Биологически обусловленное объяснение неявно предполагает, что – ничего тут не поделаешь, и нужно принимать вещи такими, какие они есть. Социально обусловленные теории говорят о том, что очень даже поделаешь: если все дело в социальном научении, то этому можно как-то препятствовать – профилактика, более сфокусированное на адекватном половом развитии половое воспитание, консультации родителей, борьба с порнографией, и прочее. Впрочем, с учетом всех последних достижений в области генных исследований и расшифровки генома человека можно не сомневаться, что победит тезис о врожденности гомосексуализма: кто ищет, тот всегда найдет. Правда, потом они, то есть ученые, разведут руками и скажут, что теперь они все гены знают, но еще пока не знают, как гены с друг другом взаимодействуют, а это самое и важное и есть, и поэтому ген гомосексуализма мы пока нейтрализовать не можем. В ближайшие пятьдесят лет. Или сто. Так что – ничего не поделаешь.
В свое время Гриндер с Бэндлером предлагали хорошую метафору о том, как устроена некоторая целостная система – пусть это человек, или семья, или социальная общность, – на примере телевизора. Если вы хотите понять, какая деталь в телевизоре отвечает за звук, то наиболее неправильный способ это узнать такой – надо выдернуть из телевизора детальку, и если звук пропал, то эта деталька и является источником звука. Не надо быть великим специалистом, чтобы понимать: телевизор – это сложная схема, и разложить его на детальки, которые отвечают за звук, за изображение и за яркость – не получится. Самое важное – как все эти детальки взаимодействуют друг с другом. Вы выдернули детальку из телевизора и радуетесь: все, больше не будет гомосексуализма. А не будет нечто гораздо большего.
От лоботомии – знаете, почему отказались? А потому, что сначала думали, что стоит у плохого человека вырезать некоторый участок мозга, который инициирует плохие поступки, и он сразу станет хорошим. А он почему-то хорошим никак не становился. Либо становился, но уже в таком смысле, что его психически здоровым было назвать сложно. С генами будет то же самое: сейчас, погодите немного, их дорасшифруют до конца и таки начнут вырезать со страшной силой, чтобы все были счастливыми и правильными. А потом откажутся, потому как такая генетическая лоботомия ни к чему хорошему не приведет. И вот тогда ученые разведут руками, и скажут нам про то, как важно, что гены с друг другом взаимодействуют, и в этом вся загвоздка.
Я не отрицаю, что гомосексуальная ориентация может быть врожденной. Но в большей степени она кажется мне социально обусловленной. И самое правдоподобное объяснение – это считать, что гомосексуализм является сложной консистенцией биологических и социальных факторов, которые, суммируясь в некоторых случайных благоприятных условиях, приводят к формированию альтернативной сексуальной ориентации. Например, если ген существует (допустим) и он, в силу каких-то причин, активизирован, то отсутствие специфических социальных факторов, способствующих формированию гомосексуальности, может подавить его активность и, таким образом, будет сформирована нормальная для биологического пола сексуальность. С другой стороны, при активных социальных факторах гомосексуальность может сформироваться даже без биологических на то предпосылок.
Врожденная склонность к гомосексуализму, независимо от объяснений, подразумевает некоторую одну данность. Это могут быть или ген, или эндокринное нарушение, или определенные локализации в головном мозге, отвечающие за формирование полового чувства. В любом случае, это нечто единственное, а далее – исключительно вопрос вашей веры. Можно считать, что гомосексуализм развивается в результате нехватки кальция. Или фтора. Или железа. Или йода. Или связан с родовыми травмами. Подойдет любая монотеистская теория, правильная и неправильная одновременно. Правильная она потому, что это – не столько предмет научного знания, сколько догмат веры: нужна какая-то веская причина верить в то, что причина именно биологически обусловленная, кальциево обусловленная, кефирно и молочно обусловленная, какая угодно обусловленная. А неправильная она в том смысле, что не имеет ничего общего с достоверностью: любое самое совершенное доказательство разобьется о случаи, которые невозможно объяснить с помощью данной теории. Иначе бы врачи давно бы лечили все болезни без проблем, и горя бы не знали, если бы все можно было объяснить йодом, кальцием или геном.
Социально обусловленная склонность к формированию гомосексуальной ориентации суммируется из множества самых разнообразных факторов какой угодно природы. Если кто-то скажет, что в детстве пятилетний мальчик пару раз одел мамину одежду, и поэтому стал гомосексуалистом, но это ровным счетом ничего не значит и ничего не значит. Надел платье, играл в игрушки, никогда не дрался, был нежным и ласковым – все это одни бесконечные следствия, а не причины. Причины, как таковой, нет вообще: влияет вся ситуация в целом, ее определенная аура, весь социальный контекст на протяжении многих лет. Я уверен, что гомосексуальной ориентации в ее стадии формирования нужно отчаянно много (а не плево мало), чтобы как следует сформироваться! Шаг влево, шаг вправо, и ничего может и не получиться. Сейчас мы раскроем этот тезис подробнее. А пока – совершенно не стоит думать, что раз играет в куклы или поглядывает на женское платье, то все, приехали, приплыли – вырастет гомосексуалистом. Да ничего подобного!
Для того, чтобы понять, что такое – весь этот контекст благоприятных для формирования сексуальной ориентации обстоятельств, независимо от ее направленности, нам надо бы как следует подальше отойти от всех этих помад, платьев, бальных танцев и кукол, не фокусироваться на частностях, а, по возможности, максимально обобщить ту среду, в которой растет ребенок. А растет он с папой и мамой. Или только с мамой. Или только с папой (что бывает крайне редко). Есть еще разные тети, дяди, дедушки и бабушки, но их мы пока рассматривать не будем. Две максимально часто встречающиеся ситуации: ребенок растет или с матерью, или в полной семье. Точка.
Ни для кого из вас не секрет, что в полной семье супруги не успокоятся, пока в семье не установится определенное ролевое равновесие, где одна сторона занимает главенствующую сторону, а другая – подчиненную. В полных семьях муж может доминировать, а жена – подчиняться, или, напротив, жена доминировать, а муж – подчиняться. В последнем случае говорят, что он подкаблучник, верно? И то, и другое ролевое положение в семье естественно, и нельзя говорить, чтобы обязательно лидером был муж, а пассивной стороной – жена. Может быть как угодно. И то, и другое – норма, потому как супруги приходят к этому естественным путем, через цепь конфликтных ситуаций и соперничества.
Одна из наиболее важных сторон в естественном цикле семьи по отношению ребенка – это приоритет одного из членов семьи на оценку его поступков и право его наказывать. Даже если в семье ребенку может «прилететь» с обеих сторон, это не имеет никакого значения, так как он мгновенно распознает установившиеся роли в семье и по настоящему боится только того, кто обладает таким приоритетом: либо отца, либо мать. Разумеется, в любом случае ему не хочется, чтобы его наказывали, чтобы над ним строжились и налагали запреты. Но запреты лидера и запреты пассивного членов семьи – это как небо и земля. Хотите верьте, хотите нет, но одним из важных факторов в развитии сексуальной ориентации является тот факт, кто наказывает ребенка и кого он переживает как лидера в семье ("смотри, а то папа накажет" – пугают матери своих детей).
В процессе развития ребенок отождествляется с тем членом семьи, кто его наказывает: в нем он находит продолжение себя, эталоном социального начала. Где-то это называется идентификацией с агрессором (кажется, Хаббард). Роль члена семьи, который доминирует в семье, становится стереотипом, калькой для формирования его социального характера в целом. Обратите на это внимание: с лидером в семье ребенок именно отождествляется. В дальнейшем, уже в его взрослой жизни, многие типичные черты его характера, его натуры будут аналогичными тем, какими они были у родителя-лидера.
Пассивный родитель же, напротив, выполняет для ребенка такую роль, которую можно назвать опять же по Хаббарду: расчет на предмет защитника. Защитник – это не столько тот, кто защищает, сколько тот, с кем ребенок чувствует себя в безопасности. Пассивный родитель – антитеза лидера: и если с лидером ребенок отождествляется, и он является для него эталоном социального начала (каким я буду, когда я вырасту), то пассивного родителя он эталонизирует как объект будущих симпатий (кто мне будет нравиться, когда я вырасту). И именно безопасный, пассивный родитель становится для него эталоном сексуального интереса. Он начинает стремиться быть похожим на родителя-лидера и проявляет интерес к подчиненному родителю. Стремление это неявно и незаметно, но когда он вырастет – можно будет легко увидеть, что многое он перенес именно из своей семьи и ниоткуда больше.