Смекни!
smekni.com

Классическая западная социология XIX века (стр. 6 из 10)

По существу, из этого следует, что при нашем волеизъявлении, вопреки прежним стереотипным установкам выбирать из «своих», рекомендуется отдать предпочтение при прочих равных условиях соискателю должности, уже обладающему интеллектуальной или материальной собственностью, имеющему постоянный доход, что, как правило, свидетельствует о его предрасположенности к целерациональным действиям и его потенциальной готовности для правовой, эстетической и, в конечном счете, рациональной политики.

Примечательно, что проблему коррупции Вебер не сводит к ее экономическому аспекту. Страна, в которой политическая элита дифференцирована, сталкивается с объективными сложностями, вызванными «коррупцией «партийно-политического» характера», когда «партийными вождями за верную службу раздаются всякого рода должности в партиях, газетах, товариществах, больничных кассах, общинах и государствах. Все партийные битвы суть не только битвы ради предметных целей, но прежде всего также за патронаж над должностями». Как видно, проблема коррупции не является специфически российской, и, стало быть, можно использовать веберовские соображения о политическом рационализме для ее нейтрализации. Прежде всего, надо признать, что рациональная бюрократия, как функциональный элемент управления, есть атрибут рационально-легального господства. Если политическое поле страны хочет развиваться в этом направлении, то лидеры партий и политических движений должны осознать, что в общих интересах минимизировать коррупцию. Для этого после каждой очередной партийной баталии, завершившейся приобретением одних и потерями у других, не следует по ценностным ориентациям конкретных партий и политических движений «перетряхивать» бюрократический аппарат управления. Тем более вредны кампании, иррациональные по сути, направленные на формальное сокращение определенного процента чиновников. Говоря о рационализации политического господства, Вебер отмечал необходимость формирования и поддерживания нового социального слоя – современного чиновничества, как «высококвалифицированных специалистов духовного труда, профессионально вышколенных многолетней подготовкой, с высокоразвитой сословной честью, гарантирующей безупречность, без чего возникла бы роковая опасность чудовищной коррупции и низкого мещанства, а это бы ставило под угрозу чисто техническую эффективность государственного аппарата, значение для которого для хозяйства, особенно с возрастанием социализации постоянно усиливается и будет усиливаться впредь».

Ориентация на этот тип рационального политического господства избавило бы российское общество от массовых иррациональных перемен в государственных институтах после очередных выборов, от чего, в конечном счете, население несет материальные и духовные потери. Хорошим симптомом в этом смысле явили собой последствия выборов Президента В.В. Путина. Общественное мнение, ряд СМИ предвкушали радикальные кадровые перестановки, которые, тем не менее, свелись к минимуму. Впервые в российской истории новой политической элите, пришедшей к самой вершине власти, хватило мудрости и прагматизма в целом сохранить бюрократический аппарат.

Политическую коррупцию можно минимизировать еще и тем, чтобы разделить функционально государственную бюрократию и лидеров партий. «Подлинной профессией настоящего чиновника…, - замечает Вебер, - не должна быть политика. Он должен «управлять», прежде всего, беспристрастно – данное требование применимо даже к так называемым «политическим» управленческим чиновникам… Политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик – как вождь, так и его свита, - бороться».

И еще один принципиальный момент. Рациональное политическое господство отнюдь не тождественно безвластию, слабовластию, тем более ее бессилию. В этой связи Вебер замечает, что государство является институтом, обладающим «монополией легитимного физического насилия»: «единственным источником «права» на насилие считается государство», «насилие отнюдь не является нормальным или единственным средством государства – об этом нет и речи, - но оно, пожалуй, специфическое для него средство».

Трудно не согласиться с этим утверждением. Без решительных действий по укреплению Российского государства в этом плане у нас не исчезнут сами по себе возникшие на «демократической волне» очевидные диспропорции в полномочиях центра и регионов, закрепленные в республиканских Конституциях. Еще большая проблема для современной России – нелегитимные образования, в том числе и вооруженные, лидеры которых, как правило, прикрываясь патриотическими, национальными, религиозными лозунгами, во имя своих политиканских амбиций и коррупционных целей приносят в жертву права, свободы и зачастую даже жизни других людей. Сколько же еще нужно фактов, подтверждающих, что там, где возникает несколько источников «права» на насилие, нет и не может быть ни политической рациональности, ни демократии, ни элементарной справедливости? Однако, кажется, режим В. Путина начал осознавать эти опасности для судеб России и принимает меры для рационализации властной вертикали


§ 3. Марксистская социология .

3.1 Исторические и социальные предпосылки возникновения в Европе "марксисткой социологии".

Социология марксизма – это теория социального развития общества, рассмотренная через призму материальных условий, через противоречия и существующий способ производства. Рассмотрим исторические и социальные предпосылки возникновения в Европе марксисткой социологии.

С развитием производства изменялись и требования к мастерам и рабочим.. Маленькие мастерские и отдельные ремесленники не могли тягаться с фабриками, которые за день производили больше продукции, чем они за месяц.

Повышения образованности людей и их приток в город, очаг культуры, разбудило в людях древний инстинкт к подражанию, а человек по природе стремится к лучшему. Лучше всего в то время жили аристократы и буржуа. Достичь их уровня со своими скудными средствами они не могли, вот ту-то им пришел на выручку частный капитал, со своими фабриками и дешёвым массовым производством. Единичные изделия во все времена ценились дорого и их могли себе позволить лишь богатые люди. Теперь фабричную мебель, посуду и прочую утварь мог себе позволить и среднестатистический гражданин. Времена, когда люди обходились минимум утвари и самодельным набором мебели уходили безвозвратно.

Но инстинкт к подражанию не единственен. В то время как у одних он преобладал, у других все более явственнее проявлялся другой – к накопительству. Ему подверглись капиталисты. Их стремление выжать максимум выгоды породили новые проблемы – резко обострившееся недовольство рабочих с их фабрик и заводов. Одной из важнейших причин этого обострения было опережения спроса над возможностью производственных мощностей. Оборудование или по Марксу "орудия труда" не могли перекрыть весь рынок спроса и тогда несовершенство машин стали покрывать увеличением рабочей смены у рабочих. Не желая нанимать дополнительных рабочих, они все больше делали рабочею смену, и все недовольства подавляли угрозой увольнения, а это причина становилась всё более актуальной. Безработица разрасталась в странах Европы. Население городов росло.

Рост конкуренции привел к повышению образования в среде обывателей. Во-первых, наниматель, боясь за сохранность машин и оборудования, предпочитал нанимать образованных людей для работы на них. Во-вторых, те же машины требовали высококвалифицированный инженерный состав. Резко возросла потребность в механиках, химиках. Да и то, что повышение урбанизации в городах облегчило образование. Еще одним из факторов была также конкуренция на рынке труда у учителей. С появлением всё большего количества преподавателей, снизило стоимость получения начального образования.

Хотелось бы подвести итоги выше сказанного. К. Маркс глубоко разбирался в тогдашней действительности и подметил всё более разрастающееся недовольство. Маркса хотел революционализировать действительность, но не всю целиком, а только тот класс, который приведет к революции всё общество. Он понимал, что за ним будущее и для воплощения своих идей нужен передовой и всё более растущий (в смысле процентного отношения к остальным стратам) класс, который будет недоволен своей жизнью и социальным положением, на протяжении ещё долгого времени.

С увеличением грамотных людей в Европе менялось и отношение к религиозной догме о построение мира. Это не значит, что люди всё в большей степени становились атеистами, они оставались хорошими прихожанами своих церквей, но не верили в божественное начало человека. Появлялся тот сплав веры, и просвещённости который сохранился до сегодняшнего времени.

Основу марксисткой социологии заложил переход некоторых стран Европы к новому типу общества – индустриальному и новому управлению – демократии. Пересмотр устоев привёл к нестабильности в обществе. Последующие революции в Голландии и Франции, подвели К. Маркс к мысли что прогресс и революция, отождествлённые понятия.

Концепция социологического учения К. Маркса.

Определение социологии.

Социология марксизма — это теория социаль­ного развития общества, созданная К.Марксом (1818— 1883) и ФЭнгельсом (1820—1895) в середине — второй по­ловине XIX в. Ее место и роль в истории социологической мысли определяются тем, что функционирование обще­ства, сознание и поведение живущих в нем людей анализируются, прежде всего, через призму материальных усло­вий их жизни, через противоречия и конфликты в реально существующем способе производства.