Социология. Научное и обыденное знание
Введение
Обыденное знание формируется в процессе повседневного опыта, обыденной жизни людей, непосредственной практической деятельности. Оно отличается от любого целенаправленно формирующегося знания, являющегося результатом деятельности людей, специально, профессионально этим занимающихся: так фольклор как народная художественная деятельность отличается от профессионально создаваемого искусства, народная медицина от знаний, добываемых медицинской наукой, обыденные правовые представления от правовых норм, формулируемых представителями правовой науки и т.д. Для обыденного знания, которое называют еще "здравым смыслом", характерны свои, отличные от научных, средства познания: допущение противоречивости (В.Г. Федотова считает даже, что противоречивость — неотъемлемое свойство обыденного знания), эмоциональная окраска (свидетельствующая о явной заинтересованности), особые способы обоснования, состоящие, в частности, в простой ссылке на авторитеты и др.
Специфике обыденного сознания особенно в последнее десятилетие посвящено много философской и социологической литературы.
Однако особая проблема — различие обыденного постижения общественной жизни и научного ее изучения. В рамках этой общей проблемы особое значение (в связи с распространением социологического знания, расширением масштабов ее использования) приобретает взаимоотношение социологии и здравого смысла.
Работающие социологи постоянно сталкиваются с предрассудком, который особенно распространен среди руководителей разного уровня: считается, что для руководства людьми вполне достаточно практического опыта, получаемых в процессе повседневной жизни знаний. Обычно, когда "руководители" знакомятся с информацией, полученной специальными способами, которыми пользуется социолог, они говорят: "Мы это все знали, и не надо было проводить специального изучения". На самом деле представления "опытных", "знающих" людей не в меньшей степени грешат тем, что отличает любые обыденные представления: субъективностью в отборе информации, неполнотой, а порой случайностью запомнившихся данных и др. Примеров такого рода "заблуждений" и "неточностей" в оценке реальной ситуации можно привести множество: "подводит" именно обыденное сознание и уверенность в том, что оно достаточно для ориентации в общественной действительности.
Однако действия и размышления социолога постоянно сопряжены с механизмами и законами функционирования обыденного сознания, простого здравого смысла. Во-первых, одним из распространенных инструментов социологического изучения являются опросы. Для правильной постановки вопроса, а тем более для корректной интерпретации ответов социологу должны быть известны особенности обыденных представлений, ибо именно с ними, как правило, ему приходится иметь дело. Во-вторых, обыденные представления являются важной составляющей, включенной в исследовательские установки самого социолога, его размышления и интерпретацию получаемого им в результате исследования и материала. Данная особенность социологического знания часто абсолютизируется, ее значение преувеличивается. Это особенно четко обнаруживается в позициях представителей так называемой "социологии повседневности" и феноменологического направления. Последнее, как уже отмечалось, относится к тому типу концепций, в которых чрезмерно преувеличивается специфика познания общественных явлений, роль субъективности в данном познании. Социальный мир в данных теориях, по существу, отождествляется с субъективными представлениями, а социологический анализ рассматривается как анализ исследователем собственных значений, в которых реализуется обыденное знание самого социолога.
Нужно сказать, что для настоящего периода развития западной социологии, связанного с разочарованиями в сциентистском подходе к изучению общественных явлений, характерно не только возрастание интереса к "нестрогим" методам гуманитарного знания, но и реабилитация "здравого смысла", обыденных представлений. Причем особую роль обыденного повседневного сознания в социологических исследованиях связывают со спецификой социального познания вообще. Как считает современный английский социолог Уильям Аутвейт, "совершенно очевидно, что социальные науки продолжают быть ближе к мышлению на основе здравого смысла, которое, во всяком случае, имеет наибольшее распространение и влияние в социальном мире".
Объясняется это, по мнению У.Аутвейта, тем, что в области социальных наук "ученый направляет свое внимание к объекту изучения, который уже неким образом определен в современной жизни и в обыденном языке".
Не отрицая воздействия обыденных представлений на социологический исследовательский процесс, следует иметь в виду, прежде всего то, что задача социолога состоит все же именно в преодолении, нейтрализации своей субъективности. Более того, социология, как и всякая наука, располагает для этого специальными познавательными средствами, исследовательскими процедурами, которые в той или иной степени обеспечивают решение данной задачи. Полученное знание обладает рядом преимуществ (если работа проведена профессионально) в сравнении с обыденными представлениями: оно более адекватно самой действительности (объективно), отражает относительно существенные (закономерные) характеристики, более полно и выражено в обобщенном виде, а не в виде отдельных случаев и примеров.
Более того, в результате специального социологического изучения объект, нас интересующий, не просто описан и объяснен, он еще и "измерен", охарактеризован количественно, что дает нам право полученное знание отнести к "точному". Однако знанию, полученному социологическими средствами, присущи те недостатки, которые характерны для научного знания вообще: теряется целостность восприятия (вспомним оценку науки А.А.Потебней: "Наука раздробляет мир..." Определившаяся ранее система понятий оказывается не способной выразить быстроизменяющуюся действительность. Требование доказательности обусловливает порой излишнюю осторожность и узость выводов. Повседневные же представления более гибки, более ярки и образны. Они способны уловить то, что только возникает, что не приняло развитые формы, в чем можно разобраться лишь ухватив целое. Смелость догадки и проникновенность интуиции дают возможность уяснить то, что принимается без обоснования, сокращая, таким образом, путь к реализации идеи.
В оригинальном заключении к своей книге социолог Г.С.Батыгин попытался, как он пишет, "взглянуть на проблему социологического познания извне, выйти в области пограничные, туда, где пересекаются светотени и пролегает линия контраста между наукой и ненаукой, линия, лишь издали кажущаяся жесткой и непроницаемой".
Сопоставляя "истину разума" и "правду жизни", рассказывая, как проводится опрос в непосредственных производственных условиях, Г.С.Батыгин называет опрос "подобием игры понарошку", тогда как "настоящая" "правдишняя жизнь" выражалась в лаконичных репликах рабочих, участников этой "правдишней жизни", удивительно точно и емко. И может быть прав Г.С.Батыгин, когда пишет: "Для того чтобы понимать жизнь, мало изобретать особые средства познания. Надо жить в этом мире, страдать, любить, радоваться доброму, ненавидеть злое и уметь высказывать все, что пережито. Не в этом ли подлинная социология?".
В этом отношении особый интерес представляет так называемая "социологическая публицистика" — сплав социологического знания, представлений, рожденных в повседневной жизни, и литературных, художественных средств изложения. В журнале "Социологические исследования" в течение нескольких лет ведется рубрика, где публикуются статьи, многие из которых написаны известными журналистами: Ю.Щекочихиным, О.Чайковской, А.Файном и другими.
Эти статьи, а также по сути социологические очерки А.Стреляного, Н.Шмелева и многих других в значительной степени восполняли пробел в добротном социологическом исследовании "перестроечной" жизни, помогали понять происходящие в этот период процессы.
Социология и философия
Выясняя взаимоотношение социологии и вненаучных форм знания, особо следует обратить внимание на то, что отличает ее (социологию) от философии и что их роднит. При этом вспомним мудрые замечания физика Фейнмана: "Если философия не наука, то это не значит, что с ней что-то не благополучно. Просто не наука она и все". Более того, философия имеет свои преимущества и приоритеты в сравнении с любым научным знанием.
Известный немецкий социолог второй половины XIX века Макс Вебер называл естествоиспытателей "взрослыми детьми", потому что они способны были верить в то, что наука хоть в малейшей степени может "объяснить нам смысл мира или хотя бы указать, на каком пути можно напасть на след этого "смысла", если он существует". Ссылаясь на мнение Льва Толстого, М.Вебер считает, что сама наука "лишена смысла потому, что не дает никакого ответа на единственно важные для нас вопросы: "Что нам делать?", "Как нам жить?". А тот факт, что она не дает ответы на эти вопросы, совершенно неоспорим".
Ответы на эти вопросы дает философия. Именно она является мировоззрением: в ней содержится понимание места человека в мире и определяется отношение человека к миру, философия помогает человеку постичь смысл мира и человеческого существования.
Таким образом, различие социологии и философии — это, прежде всего, различие между наукой (стремящейся нейтрализовать предвзятость и оценки) и так называемыми "ценностными формами сознания" (предполагающими предвзятость, необходимо включающими представления о "хорошем", "должном", "справедливом" и др.). Различие состоит также в том, что и философия, и социология используют специфические для каждой формы сознания познавательные средства. Социология, в частности, наряду с другими, использует и эмпирические методы познания, экспериментальные способы исследования. В арсенале философии нет таких средств постижения действительности, заключающиеся в ней знания и установки опосредованы и опираются на те данные, которые добыты не только научными, но и другими способами освоения действительности: художественными, морально-правовыми и т.д.