Встретит ли институт семьи XXII век?
Владислав Галецкий
(Опубликовано в журнале "Дружба Народов", 2005, №6)
То, что институт семьи (прежде всего это касается белого человека) находится в состоянии глубокого и жестокого кризиса, давно не вызывает сомнений не только у специалистов, но и у самой широкой общественности. Более того, это утверждение превратилось в клише, а различные политические силы активно эксплуатируют его в своих предвыборных и идеологических платформах.
Однако гораздо важнее понять, в чем причина нынешнего кризиса и какой характер он носит. Это задача науки, прежде всего философии. Необходимо выяснить, переживает ли институт семьи временный (пусть и чрезвычайно острый и глубокий) кризис, который будет преодолен в ближайшее время с наступлением эпохи, которая придет на смену безвременью Постмодерна, или же кризис института семьи носит фундаментальный характер и с неизбежностью приведет к постепенному отмиранию этого института. Обе точки зрения имеют достаточное количество приверженцев, и сложно сказать, какая из них более популярна. Беда в том, что проблемы семьи зачастую становятся предметом откровенных, порой абсолютно безграмотных спекуляций и кликушества.
Традиционные теории кризиса семьи
Как это ни парадоксально, полноценной теории семьи до сих пор нет. Если, конечно, не считать таковой первичные описания различных типов семейных отношений. Существуют, правда, теории - экономические, этические, психологические, культурологические, аксиологические - трансформации семьи, которые должны, по мысли их авторов и сторонников, объяснить причины изменения форм семейных отношений. К сожалению, уровень этих теорий вряд ли можно признать удовлетворительным. Если рассмотреть "сухой остаток" большинства из них, то выходит, что кризис семьи происходит из-за того, что переживают кризис семейная мораль, психология семейной жизни, культура семейных отношений или семейные ценности. С логической точки зрения это то же самое, что на вопрос: "почему дерево горит?" - ответить: "потому что оно горючий материал".
Абсолютно доминирует экономическая теория кризиса семьи. Согласно ее основным положениям, он есть следствие изменения экономических отношений в обществе. Экономика диктует людям логику поведения, эта логика требует высокой мобильности, а это, в свою очередь, не способствует крепости семейных отношений с их традиционным консерватизмом. Кроме того, вовлеченность женщины в процесс производства также исподволь подрывает институт семьи. Надо сказать, что эта парамарксистская теория с ее пониманием семьи как ячейки общества и человека как суммы производственных отношений до сих пор сохраняет колоссальное влияние на общественное умонастроение. Я не собираюсь здесь анализировать и оспаривать отдельные положения этой на первый взгляд вполне логичной теории. Для меня решающим является то обстоятельство, что она не только не может быть подтверждена фактическим материалом, но и прямо противоречит ему. Обратимся к цифрам и фактам. Если следовать логике рассматриваемой теории, то по мере роста материального благосостояния число разводов должно падать. В 1960 году в России на 1000 человек населения приходилось 12,5 брака и 1,5 развода. В 1965 году - соответственно 8,7 и 1,8; в 1970-м - 10,1 и 3,0; в 1975-м - 11,1 и 3,6; в 1980-м - 10,6 и 4,2; в 1985-м - 9,7 и 4,0; в 1990-м - 8,9 и 3,8; в 1995-м - 7,3 и 4,5. И, наконец, в 2000 году - 6,2 и 4,3. Анализ этих данных показывает, что мы имеем дело со слабо зависящей от экономической конъюнктуры тенденцией. Тип российской экономики в 1990 году был точно такой же, как и в 1960-м, что, собственно, и стало причиной ее краха. СССР так и не смог трансформироваться в некое подобие западного постиндустриального общества. В промежуток между 1990 и 1995 годами уместилась целая экономическая (да что там экономическая - историческая) катастрофа. Показатели же браков и разводов изменились весьма незначительно. Следует также помнить, что в советское время реальные распады семей часто не фиксировались из-за карьерных и материальных соображений. Да и уровень занятости женщин в экономике со статистической точки зрения в наши дни мало отличается от 1960-х годов.
Репродуктивное поведение человека вообще очень слабо зависит от внешних воздействий. Уровень рождаемости в блокадном Ленинграде в 1942 году практически не отличался от мирного 1940 года.
Еще менее контрастной становится картина, если сравнить ее с западными странами. В 2002 году в России доля детей, рожденных в незарегистрированных брачных союзах, составила 30%. Много это или мало, судите сами: в Исландии эта доля составляет 65%, в Эстонии - 56%, в Швеции - 55%, в Норвегии - 50%, в Дании - 45% и в Латвии - 42%. Никакого соответствия уровню экономического развития здесь не обнаружить. Стало быть, дело не в экономике.
Чтобы довершить картину кризисного состояния современной семьи, приведу еще несколько цифр. В последнее время в России расторгается примерно 800 000 браков. В результате около 400 000 несовершеннолетних детей остаются без одного из родителей. Более трети разводов приходится на молодые супружеские пары, прожившие в браке менее пяти лет. Из всех браков, заключенных в 2004 году, только каждый четвертый просуществует до момента естественной смерти одного из супругов, остальные три распадутся, причем два не дотянут и до Дня роз (10 лет со дня свадьбы), который в России принято называть Бронзовой свадьбой.
Основные формы семьи
Прежде всего это - моногамия, то есть брак, который состоит из мужа и жены. Альтернативная форма - полигамия, когда либо один муж состоит в браке более чем с одной женой, либо одна жена состоит в браке более чем с одним мужем. Первая форма полигамии называется полигиния, вторая - полиандрия. Кроме того, имеется такая форма брачных отношений, как коллективный муж или коллективная жена. В этих случаях несколько мужчин (женщин), как правило близких родственников - родных или двоюродных братьев (сестер), - берут себе в жены (мужья) одну женщину (мужчину). Такая форма брачных отношений - в отличие от моногамии и полигамии - распространена крайне редко. Она наблюдается в некоторых исламских странах (коллективный муж), кое-где в Индии и среди аборигенов Южной Америки и Океании (коллективная жена). Существует и такая форма семейных отношений, как так называемый групповой брак (на уровне обыденного сознания более известен как "шведская семья"). В групповом браке роль мужа играет мужской коллектив, а роль жены - женский. Фрагментация на пары отсутствует. Наконец, есть такая форма отношений (у ряда племен), как промискуитет, которая подразумевает свободные сексуальные отношения между членами общины и коллективное воспитание детей. Принято проводить различия между браками и в зависимости от формы их легитимации, с этой точки зрения браки подразделяют на церковные (регистрируются церковью или иным органом религиозной власти), гражданские (регистрируются государством) и конкубинат, то есть нигде не регистрируемый брак. В СССР и в России гражданским браком принято называть именно конкубинат. Разумеется, вышеприведенная классификация относится только к гетеросексуальным бракам. И последнее. В зависимости от ролевого доминирования мужа или жены говорят о патриархате или матриархате. Сейчас получила широкое распространение модная концепция биархата, то есть отсутствие доминирования одного из партнеров по моногамному браку. Если в дальнейшем это не будет оговорено особо, то я прежде всего буду иметь в виду семью белого человека.
Концепции семьи
Многие авторы преувеличивают значение биологической природы семьи. Более того, существует мнение, что семья - это, если так можно выразиться, биологический остров в социальном море человека. Да, многие представители животного царства имеют формы организации семейной жизни, весьма схожие с человеческими. Однако и социальная организация живущих в фавелах детских банд мало отличается от волчьей стаи, а социальная организация муравьев вообще во многом напоминает структуру государства. Тем не менее, никто ведь не говорит о биологическом характере государства. На мой взгляд, семья биологична в такой же степени, как и все другие единицы демографической структуры человечества.
Существует и так называемая сексологическая концепция семьи, которая считает сексуальную любовь основой брака, а сам брак - формой ее институционализации. Однако абсолютное большинство сексологов и психологов придерживаются той точки зрения (и она получила самое широкое эмпирическое подтверждение), что сексуальное влечение между конкретным мужчиной и конкретной женщиной не может сохраняться более трех, от силы - пяти лет. Это обусловлено заложенной природой программой, направленной на сохранение генофонда человека. Дети, имеющие одного общего здорового отца и одну общую здоровую мать, по уровню и качеству своего здоровья уступают тем, у кого одна общая здоровая мать, но разные здоровые отцы. В этом смысле ухудшение генетического качества человечества во многом результат моногамии. Внебрачные сексуальные контакты, помимо прочих причин, имеют в своей основе запущенные самой природой механизмы, требующие увеличения числа сексуальных партнеров для производства здорового потомства. Как раз именно семья представляет собой пример ухода человека из сферы так называемой первой природы в сферу так называемой второй природы, где наряду с биологией действуют социология и культура. Даже характерная для современной семьи репродуктивная модель небиологична. Сейчас средний возраст впервые рожающей женщины перевалил далеко за 25 лет. В то время как предельный биологически оптимальный возраст для первых родов - 16 лет. Дело в том, что в архаичном обществе средняя продолжительность жизни составляла около 26 лет, а на уровне 28 лет располагался так называемый порог доживаемости. Природой было заложено, что женщина, родив лет в 14, не только успеет вырастить потенциальную будущую мать, но и сможет оказать необходимую помощь при ее первой беременности. Феномен так называемой ранней половой жизни - это сложный социокультурный феномен, связанный с изменением времени социального созревания человека. На самом деле говорить о ранней половой жизни имеет смысл лишь относительно норм викторианской эпохи. Полезно вспомнить также возраст Джульетты (14, по другим данным - 12 лет). Кроме того, напомню несколько банальных фактов, красноречиво свидетельствующих об условности норм возраста и физического здоровья. Настоящий "бальзаковский возраст" - это всего лишь 30 лет. Пушкин на портрете Кипренского выглядит так, как современные мужчины - лет в 50, а Чехов на самой известной своей поздней фотографии и вовсе кажется глубоким стариком, тогда как им соответственно 35 и 40 лет.