Смекни!
smekni.com

Критика логико-позитивистского анализа (стр. 1 из 2)

Блинов А.К.

Итак, мы обсудили учение, исповедумое всеми логическими позитивистами, а именно учение о верификационном критерии осмысленных эмпирических высказываний, а также концепцию, характерную только для логических позитивистов феноменалистического направления, — о сведении всех осмысленных эмпирических высказываний к феноменалистическим. Здесь мы обсудим две другие доктрины, разделяемые в большей или меньшей степени всеми логическими позитивистами, а именно доктрины о философии как логике науки и о логике как системе тавтологий, а также учение, характерное лишь для логических позитивистов физикалистского направления, — о переводимости осмысленных высказываний на физикалистский язык

1. Философия как логика науки

За исключением инструменталистов, логические позитивисты были единственными современными философами, в должной мере признавшими тот факт, что какой бы ни была задача философов относительно конечных основ знания, они ответственны за разъяснение той логики, посредством которой фактически обосновывается научное знание. Кроме того, привлекая внимание к этой логике и участвуя в ее разработке, логические позитивисты в общем значительно превосходят инструменталистов, поскольку Дьюи и его ближайшие ученики принимали сравнительно небольшое непосредственное участие в научной работе, в то время как многие позитивисты сами были способными учеными. Некоторые члены Венского кружка были физиками и математиками. Представители многих отраслей науки интересовались идеями логических позитивистов и часто принимали их. В свою очередь логические позитивисты всегда поддерживали тесную связь с работой ученых. Некоторые из них выдвинули оригинальные научные идеи, другие философы обстоятельно занимались разработкой вероятностной логики, которая тесно переплетается с научной деятельностью в математике, социальных науках и физике. Все это имеет положительное значение, во-первых, потому, что наука основывается на философских предпосылках и в своих развивающихся областях особенно отчетливо осознает необходимость в философской ориентации, а во-вторых, потому, что философия сосредоточивается на применяемых в науке методах и понятиях и едва ли может сейчас играть какую-либо роль без основательного проникновения в сущность научных методов и результатов. Можно надеяться, что постоянная польза логического позитивизма будет заключаться в продолжающемся признании необходимости фило софской подготовки для ученых и научной подготовки для философов, а также взаимного сотрудничества между учеными и философами.

Тем не менее, лозунги и достижения логических позитивистов в вопросе об отношении между философией и наукой допускают критику по крайней мере по двум линиям.

Во-первых, даже если понятия «логика» и «наука» рассматривать более расширительно, чем это делают сами логические позитивисты, они не охватывают всего опыта. Опыт содержит цели и чувствования, не являющиеся преимущественно познавательными, и даже в своем познавательном аспекте он содержит исторические и биографические факты, которые вряд ли можно свести к научным формулам, а также факты политической и социальной жизни, которые нельзя втиснуть в строгие научные построения. Опыт содержит также этические, эстетические и религиозные переживания, анализировать которые философы всегда считали своей обязанностью. Возможно, что философию науки можно ограничить логикой науки — хотя даже это сомнительно, — но в целом философия — даже аналитическая, чему примерами АФ религии (Элстон, Плантинга, Форрест); АФ истории (А.Данто); АФ права (Роулз, Дворкин, Рац); аналитические этика и эстетика — вряд ли может ею ограничиваться.

Во-вторых, возникают серьезные сомнения относительно того, насколько сами логические позитивисты придерживались своей программы уточнения фактических обосновательных процедур науки. Конечно, вначале их основным оружием против спекулятивных и неэмпирических процедур идеалистической метафизики было подчеркивание роли эмпирических методов практически работающих ученых. Однако, выдвинув в этот период первоначально плодотворную технику разделения значимых высказываний на аналитические и эмпирические и используя подтверждение в качестве критерия значимости, они в результате пришли к тому, что старались подгонять всю научную логику под формы, соответствующие этим принципам, вместо того чтобы с достаточной гибкостью уделять должное внимание разнообразным формам фактически используемых в науке выводов, лежащих вне пределов указанных принципов. Такими выводами являются, например, неформальный вывод от частного к частному, свободное употребление аналогий, построение моделей, а также многие другие неформальные методы, содержащиеся в практических научных процедурах. Оправдывая свое нежелание заняться более серьезным анализом фактических научных процедур, логические позитивисты неоднократно заявляли, что они как философы науки в основном интересуются не тем, как ученый приходит к своим идеям, а тем, как эти идеи можно логически обосновать. Однако очевидно, что логическое обоснование более тесно связано с фактическими процедурами подтверждения, чем полагают логические позитивисты. Это недостаточное внимание логических позитивистов к фактическим процедурам, используемым учеными, в значительной мере объясняет тот факт, что при всех своих усилиях логические позитивисты не достигли тех результатов, которых можно было бы ожидать либо для облегчения научной работы, либо в разъяснении методов и результатов науки.

2. Логика как система тавтологий

Если не переоценивать экстенсиональную трактовку логики, то в характерной для логического позитивизма интерпретации логики как системы тавтологий, по-видимому, является разумным по крайней мере утверждение, что значительная часть того, что можно в целом назвать логикой, включая сюда не только собственно логику, но и многие математические и другие концептуальные истины, является тавтологическим в том смысле, что их истинность зависит не от фактов, а от значений и употреблений. Другие возможные трактовки логики сводятся к тому, что логика основывается на неанализируемых сущностях, что она коренится в метафизическом порядке космической реальности или что она состоит из эмпирических обобщений. Первые две интерпретации, даже если они истинны, не дают руководящей нити к объяснению того, что логическая истинность зависит не от фактов мира, а от значения или употребления, удовлетворяет обоим указанным требованиям. Оно подсказывает, какой вид исследования необходим для распознавания логических истин, и показывает, почему мы можем быть уверены в логических истинах даже тогда, когда сомневаемся в эмпирических фактах.

Логико-позитивистская трактовка логической истины как тавтологии, по-видимому, разумна и в том отношении, что она должным образом признает ценность формальных систем, которые явным образом выражают определенные логические конструкции в особых символах и правилах. Разработка таких систем полезна, поскольку они очень часто раскрывают логические структуры, устраняют ошибки и подчас облегчают процесс мышления. Этим делом давно занимаются — с большим или меньшим успехом — логики, математики и другие специалисты. Результаты, полученные в этой области в последнее время, говорят сами за себя, и ими мы во многом обязаны логическим позитивистам.

Однако логико-позитивистская интерпретация логики как системы тавтологий не ограничивается тем, что связывает логику со значением и употреблением языковых выражений, а также с построением формальных систем символов и правил действий над ними. Она стремится также — по крайней мере в своих ранних синтаксических вариантах — ограничить логику построением и аккуратным применением формальных систем. Конечно, нельзя безапелляционно было бы утверждать, что логические позитивисты стремились рассматривать свои синтаксические системы как факт ически тождественные с логикой обыденного рассуждения и науки или подменяющие ее; но поскольку их идеи иногда истолковывались именно так, постольку следует заметить, что если они придерживались подобных убеждений, то они, по всей вероятности, ошибались.

Во-первых, вряд ли можно ставить вопрос о буквальном сведении логики фактического научного или какого-либо другого рассуждения к формальной системе физических знаков и соответствующих правил. Логика фактического рассуждения содержит в себе относительно неформальные понятийные и языковые процедуры, настолько специфические, что, как бы ни приближались к ним формальные структуры символов, эти формальные структуры нельзя рассматривать ни как абсолютно тождественные им, ни как их адекватные редукции. Методы раскрытия таких неформальных процедур включают процессы понятийного и языкового анализа, существенно отличающиеся от методов построения и анализа искусственных систем символов, а методы использования этих процедур также существенно отличаются от методов использования формальных систем. Кроме того, построение и использование формальных символических систем не может быть, как это полагали венцы, делом абсолютно свободного выбора, а должно допускать наличие семантических и прагматических факторов, содержащихся в той самой неформальной логике, которую предполагается свести к формальным системам (что в итоге было признано множеством ведущих аналитиков). В самом лучшем случае формальные системы, выдвинутые в ранних вариантах логического позитивизма в качестве редукций неформальной логики, могут служить только полезными представлениями этой логики, помогающими разъяснить характер некоторых ее переходов и облегчающими устранение некоторых типов ошибок.

Во-вторых, системы символов не могут даже приближенно исчерпать всего богатства фактических логических связей. Как мы уже пытались показать, область отношений, которые по существу являются логическими, то есть не зависят от неязыковых фактов, много шире области науки. Например, импликативные отношения можно обнаружить в политических, субъективных, исторических, этических, религиозных, эстетических и других типах рассуждений, которые вряд ли можно считать научными. Кроме того, разнообразие и сложность неэмпирических связей, содержащихся в одних только научных рассуждениях, никоим образом нельзя адекватно выразить в символических системах, разработанных на сегодняшний день. Наиболее явный недостаток подобных систем — их неспособность выразить сослагательные условные суждения, которые по-видимому, содержатся в большинстве научных обобщений. Можно указать также на многие другие недостатки таких систем в выражении многообразных типов рассуждений, которые применяются в научных исследованиях. Богатство логики в ее самом широком смысле не уступает богатству самого языка, и любая попытка вместить все неэмпирические отношения в такие узкие формы, как системы символов, предложенные логическими позитивистами, неизбежно затемняет различия, которые могут оказаться очень существенными. В последние годы обращение АФ к семантике и прагматике во многом определяет ее развитие.