Космогоническая концепция Канта, относящаяся к первоначальной туманности и изложенная в книге "Всеобщая естественная история и теория неба, или Опыт изложения устройства и механического происхождения Вселенной по принципу Ньютона" (1775), представляла собой попытку рационального объяснения первотолчка и тангенциального компонента скорости движения планет, за отсутствие которого Кант упрекает Ньютона. Эта попытка привела немецкого философа к новой форме движения - молекулярному движению, которое было невозможно объяснить с помощью только законов механики, как это стало ясно спустя многие годы.
С наступлением XIX в. результаты естественных наук все настойчивее указывают на несостоятельность механической картины мира, которая, сыграв историческую роль в развитии научного знания, ныне становилась его тормозом. Развитие исследований в области электричества, атомистические идеи Дж. Дальтона, работы Л. Прута, получение искусственной мочевины Ф. Велером в 1828 г. (что доказало связь между живой и неживой природой), опубликование в 1830-1833 гг. книги "Основы геологии" Ч. Лайеля, где он говорил о том, что изменения, происшедшие на Земле, зависят от постоянных факторов, а не от катастроф и катаклизмов, как это утверждал Кювье, - все это свидетельствовало о несостоятельности и исторической ограниченности механического воззрения на природу.
Во второй трети XIX в. в формировании единства научного знания наступает новая фаза. Как уже указывалось выше, единство научного знания проявляется в виде высшего синтеза двух диалектически противоположных тенденций - дифференциации научных знаний и их интеграции, причем это происходит при различном соотношении, устанавливающемся между указанными тенденциями в различные периоды и в различных исторических типах единства научного знания.
Во второй трети XIX в. в результате предпосылок, создавшихся в предшествующий период в прогрессе научных знаний возникает "движение" в сторону преобладания по сравнению с предыдущими эпохами интеграционной тенденции над дифференцирующей, которая, как мы видели, превалировала на протяжении целого исторического периода, с момента возникновения в XV-XVI вв. науки в том виде, как мы ее понимаем сейчас, и до начала XIX в. Это и положило начало переходу к новому историческому типу единства научного знания, при котором в соотношении между двумя указанными тенденциями преобладание будет за интеграцией.
Этот переход, разумеется, подготавливался всем предыдущим развитием процесса познания действительности и произошел в момент, когда научная мысль в основном перешла от изучения окружающих человека предметов к исследованию процессов, превращений, происходящих с этими предметами. Однако не следует понимать это так, что ранее человек не наблюдал и не изучал эти процессы и превращения. Но в наблюдения и исследования, проводившиеся с незапамятных времен, сейчас вносился новый элемент - заинтересованность не только в последствиях, которые вызывали эти процессы в предметах и явлениях, но и в изучении механизмов этих превращений. Начинается переход к более углубленному пониманию процессов, в первую очередь тех, которые по своей природе относились к одному и тому же виду движения материи: либо к физическому движению материи, либо к химическому, либо к социальному и т.д., взятому в каждом случае в отрыве от остальных.
Новые проявления интеграции научного знания возникают то в одной, то в другой области. Скажем, в физике таким новым интегрирующим фактором стал закон сохранения и преобразования энергии.
В биологии в конце 50-х годов XIX в. получает развитие теория клетки, и это ускоряет развитие сравнительной физиологии, хотя, как известно, эта теория, определившая элементарную структурную единицу строения и функционирования живых организмов, несла в себе значительно большие потенциальные возможности укрепления единства всей биологической науки. В 1859 г. выходит труд Чарльза Дарвина "Происхождение видов", где выявляется общая природа процесса дифференциации и развития биологических видов, труд, который сыграет наряду с теорией клетки исключительно важную роль в интеграции научных знаний в области биологии. В 1860 г. получает международное признание атомистика, которая устанавливала уже существование не только атомов, но и их комбинаций, складывающихся в молекулы. Этот шаг в развитии научного знания, углубивший и детализировавший представления о комбинациях атомов в природе, способствовал созданию единой картины в химической науке своей эпохи. Несколько позже, в 1869 г., новую атомистику венчает периодический закон химических элементов Менделеева. Нужно ли много говорить о той огромной интегрирующей силе, которой обладала "периодическая таблица" русского ученого, и о том значении, которое она имела для всей химической науки XIX в.
Новые проявления тенденции к интеграции научных знаний отмечаются не только в науках о природе. То же наблюдается и в общественных науках.
Наконец, в 1863 г. Сеченовым конкретизируется теория мозговых рефлексов, в результате чего психология получает новую научную основу.
Таким образом, мы видим, как то в одной, то в другой дисциплине, будь то механика, термодинамика, физиология, неорганическая химия, политическая экономия, социология, история, психология или другая наука, возникают новые научные знания, которые в ходе дальнейшей дифференциации дисциплины на всем протяжении 40-х, 50-х и 60-х годов XIX в. постепенно, но верно складываются в каркас, прочно скрепляющий все здание конкретного научного знания о природе, обществе и мышлении.
В 70-х годах прошлого века становится все более очевидно, что научное знание в своем стремлении раскрыть процессы, происходящие в природе, обществе и мышлении, все более углубляется в изучение тех процессов, в которых выражаются связи между отдельными формами движения материи или переход от одной его формы к другой. В то же время в начале этого десятилетия, в 1873 г., приходят к понятию "форма движения". Это понятие не было разработано какой-либо конкретной наукой того времени, оно появилось как важное философское обобщение. В начале 70-х годов Энгельс углубленно занимается философским обобщением знаний, относящихся к естественным наукам, в частности законом сохранения и преобразования энергии, теорией клетки и эволюционной теории, а в 1873 г. разрабатывает понятие формы движения, которое будет иметь важнейшее значение для всего дальнейшего сознательного проникновения в диалектику реального мира в последующие периоды.
Энгельс приходит к заключению, что различные природные тела неотделимы от движения и могут быть познаны только через понимание присущего им вида или специфической формы движения. Таким образом, изучение различных форм движения должно было стать основным предметом науки. Об этом философском открытии Б.М. Кедров писал: "Это было открытием того факта, что вся природа в целом пронизана единым диалектическим процессом развития, который связывает последовательно между собой все ее области. То, что сделал Дарвин для биологии и Менделеев для химии, Энгельс сделал для всего естествознания, взятого как целое"[4].
"Форма движения" была понятием, которое, отражая принцип универсальности диалектического движения в реальном мире, заключало в себе огромные возможности методологического инструмента, способного связать воедино всю картину научных знаний эпохи, относившихся как к органической, так и к неорганической природе, как к одушевленному, так и к неодушевленному миру. Это обстоятельство, будучи затем дополнено другими данными и результатами последующего развития различных конкретных наук, сыграло немаловажную роль в исключении из научного обихода таких господствовавших в то время понятий, как "природная сила", различные природные "флюиды", изобиловавшие в представлениях о природных явлениях.
Наука рассматриваемого нами периода, опираясь на открытия второй трети XIX в., завершала композиционное и генетическое объединение всего органического мира - от низших организмов до высших растений и животных. Была также понята взаимосвязь между различными формами энергии и неорганических явлений. Однако по-прежнему существовал непреодолимый разрыв между одушевленным и неодушевленным миром. То же самое можно было сказать о мире природы и общества.
Это объяснялось не только известными философскими и религиозными предпосылками, но и полным непониманием огромным большинством тогдашних ученых общей идеи развития. Бесспорно, идея развития пробивала себе путь уже достаточно давно. Однако еще требовалось распространить ее на пограничные области между различными науками, особенно на пограничную область между органической и неорганической природой, между природой и обществом.
На философию ложилась задача путем последовательной разработки общей идеи развития и ее материализации в различных формах движения в их диалектической взаимосвязи создать философско-методологическую концепцию, которая позволила бы устранить разрыв, возникший между упомянутыми областями научного знания. При этом нельзя забывать о вкладе диалектико-материалистической теории в концепцию антропогенеза, вопрос о котором, бесспорно, является краеугольным камнем и научной основой для нахождения связующего звена между природным и общественным. Точно так же следует отметить мысль Энгельса о том, что связь между биологией и химией нужно искать в химизме белка. Эта идея была подтверждена всем дальнейшим развитием биохимических знаний.
В течение 70-х, 80-х и первой половины 90-х годов Х1Х века в философии последовательно применяли диалектический метод к вопросам, связанным с развитием науки и научного знания. В результате последовательного применения принципа развития и всеобщей связи явлений в научных революциях второго типа намечается картина диалектического развития объективного мира от простейших его форм, таких как механическое движение, через более сложные органические формы биологического эволюционного движения материи к сфере социального.