Н.С.Мудрагей
В последние десятилетия проблема рациональности в науке стала одной из важнейших. Исследователи связывают этот феномен, с одной стороны, с небывалой до XX века ролью науки в обществе, с другой, как это ни покажется парадоксальным, с фактом негативного отношения к науке, ее результатам, с критическим взглядом на ее место в духовной и социальной сферах общества. На эту тему написано так много статей и монографий, что не имеет смысла задерживаться на этом. Я же хочу отметить тот факт, что столь невероятное внимание к проблеме рациональности в науке практически не только вытеснило, но даже затмило в сущности философский смысл рационального. Возвратить в поле деятельности философов проблему рационального совершенно необходимо, ибо это на самом деле одна из самых важных проблем философии. Но как нет единого без многого, бытия без небытия, дня без ночи, так нет в философии рационального без иррационального. Конечно, если философию считать наукой о всеобщих законах бытия и познания - и только, - тогда, возможно, иррациональное не потребуется. Но ведь философия есть нечто совсем иное. Философия - это результат деятельности остраненного и отстраненного (ставшего в сторону) человека, обладающего высокими духовными способностями. В своей повседневной жизни мы погружены в бытие как быт и загружены житейскими делами, заботами, страстями. Философия же - это взгляд, дума человека, остановившегося в своем беспрестанном беге и удивленно погрузившегося в созерцание окружающего мира, - что это? То, что в повседневной толкотне, в суете сует казалось само собой разумеющимся, вдруг обернулось тайной, загадкой, прочно засевшей в голове и лишившей всякого покоя. Перед человеком встают извечные вопросы: кто мы? откуда? куда идем? Философия не просто любовь к мудрости - с любви к мудрости она начинается, - но поиск истины, истины в сократовском, а не научном смысле. Одно из лучших определений философии, на мой, взгляд, дал Артур Шопенгауэр: "Философия - высокая альпийская дорога; к ней ведет лишь крутая тропа чрез острые камни и колючие терния: она уединена и становится все пустыннее, чем выше восходишь, и кто идет по ней, пусть не ведает страха, все оставит за собою и смело прокладывает себе путь свой в холодном снегу. Часто приходит он внезапно к краю пропасти и видит внизу зеленую долину: властно влечет его туда головокружение; но он должен удержаться, хотя бы пришлось собственною кровью приклеить подошвы к скалам. Зато скоро видит он мир под собою, и песчаные пустыни и болота этого мира исчезают, его неровности сглаживаются, его раздоры не доносятся наверх, - проступает его округлая форма. А сам путник всегда находится в чистом, свежем альпийском воздухе и видит уже солнце, когда внизу еще покоится темная ночь"1.
____________________ 1 Шопенгауэр А. Новые Паралипомены // Шопенгауэр А. Полн. собр. соч. Т. IV. М., 1910. С. 313.
61
Эти краткие замечания относительно природы философии понадобились мне для того, чтобы ввести читателя в атмосферу именно философского понимания проблемы рационального и иррационального, оставив за бортом исследования иные толкования данной проблемы. Это во-первых. Во-вторых, совсем не случайно процитирован именно Артур Шопенгауэр: анализируя проблему рационального и иррационального, их взаимодействие и противостояние, я буду опираться на философскую систему немецкого мыслителя, в которой эта проблема получила подобающее ей огромное значение. Именно у Шопенгауэра проблема рационального и иррационального, звучащая до того глухо, как бы в подполье, вышла наружу, стала предметом открытого, широкого, осознанного и тщательного рассмотрения (хотя термин "иррациональное" и отсутствует в его философии, рациональному он противопоставляет "иллюминизм"). В отличие от иррационалистов последующей формации (К.Ясперс, М.Хайдеггер), которые, дабы быть как можно дальше от иррационалистов "второй свежести" ("почва и кровь"), весьма строго и сдержанно говорят об иррациональном, Шопенгауэр пишет откровенно, смело, страстно, его философия - это обнаженный нерв иррационального, в ней бьется сильный, мощный, жизненный пульс, наполненный живой энергией иррационального.
Но вернемся к нашему вопросу: почему в философии нет рационального без иррационального? Философия есть прежде всего стремление понять сущность и смысл бытия. Познавая мир, философ пользуется как рациональными, так и иррациональными средствами, а сам мир несет в себе столько иррационального, что впору задаться вопросом: да есть ли в нем хоть гран рационального? Вот и попробуем разобраться во всем этом, дав для начала самые общие определения рационального и иррационального.
Рациональное - это логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное универсальное знание предмета, нечто "в масштабе разграничивания" (Хайдеггер). Это в гносеологическом плане. В онтологическом - предмет, явление, действие, в основании которых лежит закон, формообразование, правило, порядок, целесообразность. Рациональное явление прозрачно, проницаемо, а потому его можно выразить рациональными средствами, т.е. понятийно, вербально, оно имеет коммуникабельный характер и потому способно быть передаваемо другому в рациональной форме.
Иррациональное имеет два смысла. В первом смысле иррациональное таково, что вполне может быть рационализировано. Практически это есть объект познания, который поначалу предстает как искомое, неизвестное, непознанное. В процессе познания субъект превращает его в понятое, логически выраженное, всеобщее знание. Зачастую это иррациональное в нашей литературе называют нерациональным, но это в сущности неполный перевод на русский язык иррационального, где "ир" заменено "не". Более корректно подобное иррациональное следует обозначить как "еще-не-рациональное".
Взаимозависимость и противоборство рационального и иррационального как еще-не-рационального достаточно ясны.
62
Субъект познания стоит перед проблемой, которая поначалу скрыта от него под флером иррационального. Используя имеющиеся в его арсенале средства познания, он овладевает непознанным, превращает в познанное. Еще-не-рациональное становится рациональным, т.е. абстрактным, логически и понятийно выраженным, короче - познанным объектом.
Наличие рационального знания признается как рационалистами, так и иррационалистами. Отрицание его привело бы к самым абсурдным последствиям - абсолютной разобщенности людей, не имеющих никаких точек соприкосновения в своей духовной и практической деятельности, к полной анархии и хаосу. Но отношение рационализма и иррационализма к рациональному знанию прямо противоположно. Рационалист убежден, что, получив рациональное знание о предмете, он тем самым познал его подлинную сущность. Иное в иррационализме. Иррационалист заявляет, что рациональное знание не дает и в принципе не может дать знание сущности предмета и мира в целом, оно скользит по поверхности и служит исключительно для целей ориентации человека в окружающей среде. Так, компас в руках путника - совершенно необходимая вещь, если путник идет по неизвестной местности в определенном направлении, а не праздно шатается в воскресный день по аллеям парка. Но разве компас может дать описание и характеристику местности? Так и абстрактное рациональное знание - поводырь в мире, знакомом ему исключительно в самых приблизительных чертах. Короче: рациональное знание возможно лишь относительно мира явлений, мир вещей самих по себе ему недоступен. А.Шопенгауэр, продолжая кантовскую мысль, объявил: познанный мир есть мое представление. Познаваемый мир расщеплен на субъективное и объективное. Формой объекта являются время, пространство, причинность, законом для него является закон достаточного основания в различных ипостасях. Но - главное - все это суть априорные формы субъекта, которые он в процессе познания накидывает на познаваемые объекты, к подлинной действительности они не имеют никакого отношения. Время, пространство, закон достаточного основания - только формы познания, а не свойства вещей самих по себе. Следовательно, мы всегда познаем только содержание нашего сознания, а потому рационально познанный мир есть исключительно представление - и не больше. Это отнюдь не означает, что он не реален. Мир в пространстве и времени реален, но это эмпирическая реальность, ряд представлений, общей связью которых для всех субъектов служит закон основания.
Мир как представление рационален, по Шопенгауэру, и в гносеологическом, и в онтологическом планах, ибо и там, и там работает закон достаточного основания. В реальном мире он проявляется в виде причинности, в мире мыслей - как закон об основании познания. Разумно и само сознание человека, утверждает немецкий философ, ибо оно способно "к неинтуитивному познанию, т.е. к понятиям и мыслям".
Итак, мир явлений рационален, ибо в нем с жесткой необходимостью действуют закон основания, причинность и т.п. Соответственно рационально познаваем: рассудок, разум, понятия, суждения и все прочие средства рационального познания
63 задействованы Шопенгауэром для познания мира явлений. Рационалист вполне согласен со всеми этими положениями немецкого философа, но с оговоркой: благодаря всем этим средствам рационального познания мы также познаем и само бытие. Иррационалист категорически возражает против этого, ибо мир вещей самих по себе иррационален для него не в первом смысле слова (как еще-не-рациональное), но во втором.
Второй смысл иррационального состоит в том, что это иррациональное признается в его абсолютном значении - иррациональное-само-по-себе, то, что в принципе непознаваемо - не познанное, но вообще никем и никогда не познаваемое, поэтому мы со своим интеллектом, говорит немецкий философ, "повсюду наталкиваемся на неразрешимые проблемы, как на стены своей темницы". Мир - "вечно тревожная загадка", его загадочность проявляется не только в целом, но в каждом кусочке: "...нет такого ничтожного глиняного черепка, который бы весь не состоял из необъяснимых свойств"2. Поэтому на вопросы о сущности мира, утверждает Шопенгауэр, "невозможен ответ не только для нас, но и ни для какого познания вообще, т.е. никогда и нигде..."3.