Касьянова, К. О русском национальном характере. М., 1994. С. 56.
Михаил Александрович Бакунин
Михаил Александрович Бакунин (1814–1876) родился в родовитой дворянской семье. Высшее образование получил в Петербургском артиллерийском училище (1828–1832). Следуя семейной традиции, Бакунин поступил на военную службу, но уже в 1834 году выходит в отставку и живет в Москве, где знакомится с Н. В. Станкевичем и В. Г. Белинским, став активным участником этого философско-эстетического кружка. В 1840-м году Михаил Александрович отправился учиться за границу (Берлинский университет), но вскоре увлекся общественно-политической деятельностью и довольно быстро стал одной из видных фигур в европейском революционно-демократическом движении. За неподчинение требованию вернуться в Россию Сенат заочно приговорил Бакунина (1844) к лишению прав и ссылке в Сибирь. Революция 1848–1849 годов принесла Михаилу Александровичу европейскую известность как одному из ее героев. Оказавшись после поражения революции в австрийской тюрьме, Бакунин в 1851 году был выдан австрийскими властями царскому правительству. После заключения в Петропавловской крепости Михаил Александрович был сослан в Сибирь, откуда в 1861 году бежал и вновь включился в революционное движение.
В 1864 году он вступил в Международное товарищество рабочих (I Интернационал) и повел борьбу с Карлом Марксом и его сторонниками. В 1872 году марксисты одержали победу над анархистами (Гаагский конгресс) и исключили Бакунина из Интернационала. После исключения Бакунин постепенно отошел от революционной борьбы. Невзгоды и накопившаяся усталость сломили здоровье русского «бунтаря». Умер Михаил Бакунин в 1876 году в Берне, где и был похоронен.
Михаила Бакунина нельзя назвать «народником», если определять этим термином только тех людей, которые принимали непосредственное участие в народническом движении[41], но его теоретические работы (особенно книга «Государство и анархия») имели большое значение для формирования народнического сознания по вопросу о соотношении общества и государства, а также для осмысления ими путей подготовки народного восстания. (Эта работа определила «бунтовщическую» тактику пропаганды «в народе» той части народников, которая осознавала себя принадлежащей «бакунинскому направлению»).
За не слишком долгую жизнь Михаила Бакунина его философские воззрения не раз менялись, причем менялись весьма существенно. По рождению и первоначальному образованию Михаил Александрович принадлежал к людям сороковых годов. Он одним из первых в своем поколении прошел через увлечение Гегелем и слыл среди своих товарищей по кружку Станкевича знатоком гегелевской философии[42]. Однако в 40–50-е годы Бакунин разочаровался в философии и целиком посвятил себя практической деятельности по подрыву правящих режимов Европы. В 60-е–70-е годы он перешел на позиции материализма и написал (наряду с политическими памфлетами и публицистическими статьями) несколько трудов по социальной и теоретической философии. Его главной философской работой было сочинение под названием «Федерализм, социализм и антителеологизм» (1867), где он изложил свой взгляд как на общефилософские, так и на социально-политические проблемы и разработал программу практической реализации социалистического проекта. Социальной философии была посвящена книга «Государство и анархия» – самая, пожалуй, известная в творческом наследии Бакунина.
Центр тяжести теоретических интересов Михаила Александровича лежал в области социальных и политических проблем, а потому в историю русской и европейской мысли он вошел прежде всего как автор русской (бунтовской) версии анархизма. Народнические идеи начали формироваться у Бакунина уже в 40-е годы, когда он стал проявлять повышенный интерес к социальной проблематике и апеллировать к народу, под которым им понималось угнетенное «большинство». Еще в 1842 году, в пору его близости к младогегельянцам, в статье «Реакция в Германии» Бакунин защищал ставший потом знаменитым тезис: «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть». Тезис этот Михаил Александрович не только формулировал – но и следовал ему на практике.
В 60-е годы Бакунин становится убежденным социалистом и народником, то есть признает социализм наиболее совершенной формой будущего общественного устройства, а его социальную базу в России (вслед за Герценом и Чернышевским) усматривает в общине. Бакунин верил, что воплощение социалистической идеи зависит от национальных и географических особенностей той или иной страны. В России таким специфическим фактором была община с характерными для нее неприятием частной собственности на землю, навыками самоуправления и враждебным отношением к государству.
Бакунин считал русского мужика склонным к бунту, то есть к восстанию против «властей придержащих». В русском крестьянине он видел «прирожденного социалиста». Однако мужика, как полагал Михаил Александрович, нужно «бунтовать», поскольку реализовать свою бунтарскую натуру ему мешает патриархальность общинной жизни, поглощенность отдельного лица миром и традиционная вера в царя-батюшку (антииндивидуализм и царизм в настроениях русского крестьянства мыслились им как следствие патриархальности сельского быта). При этом Бакунин считал возможным и даже необходимым привлекать к делу «бунта» вольных, незакрепощённых людей из народных низов, «на все готовых» и ни к чему не привязанных люмпенов: бродяг, богомольцев, воров и разбойников. В них он видел максимальную степень готовности к «бунту» и рассматривал асоциальный элемент как легко воспламенимый социальный материал, огонь от которого может служить средством разогрева и – в конце концов – воспламенения более инертной, «сырой» крестьянской массы. Так что «бунтарское» направление в народническом движении сформировалось под непосредственным идейным влиянием Бакунина, хотя организационно Михаил Александрович не мог оказывать на него влияния.
В отличие от многих народников Бакунин был далек от идеализации русской деревни и в свой анархический период стоял на интернационалистических позициях. Ему принадлежат слова: «У нас нет отечества. Наше отечество – всемирная революция». Его интернационализм был продолжением его антиэтатизма, то есть неприятия государства, государственного контроля над обществом. Бакунин не отрицал определенной положительной роли государства в прошлом, но государство – не вечно, оно – лишь временная форма, которая должна исчезнуть по мере взросления человека, по мере роста его способности к самоорганизации и по мере овладения им стихийными силами природы.
Его идеал – общество, организованное на началах самоуправления, автономии и свободной федерации индивидов, общин, провинций и наций, его идеал – общество, основанное на принципах свободы, равенства, уважения к личности и способностям каждого индивида. Государственность есть – по самой своей природе – насилие над человеком, она суть извне наложенное на него ограничение свободы, а потому государственность несовместима с социализмом. Отсюда бакунинская максима: «Свобода без социализма – это привилегия и несправедливость; социализм без свободы – это рабство и животное состояние».
Неприятие государства вело к конфликту Бакунина с Марксом и марксистами, поскольку Бакунин не мог по принципиальным соображениям принять учение о неизбежности диктатуры пролетариата на переходный от капитализма к социализму период, как не мог он согласиться и с той ролью, которую в революции и пролетарской диктатуре должна играть рабочая партия. Марксистскому учению о революции, направляемой рабочей партией, Бакунин противопоставил идею стихийного бунта, видя задачу революционной организации в том, чтобы «установить живую бунтовскую связь между разъединенными общинами».
Наука «не может угадать формы будущей общественной жизни», она не в состоянии предсказать будущее там, где речь идет о жизни человеческого общества: слишком много факторов действует в социальном пространстве, слишком много свободных сил вовлечено в большую игру истории. Важно подготовить бунт, который сметет прогнившие устои старого мира, а новое общество сложится само собой в соответствии с идеалом, живущим в народной среде. Надеяться на то, что сегодня мы в деталях сможем прорисовать форму будущего общества, не стоит. Труды Фурье, Сен-Симона, Кабе и других утопистов, разрабатывавших детальные проекты идеального социума, были напрасной тратой времени и сил. Главное – совершить переворот, а живая инициатива народа откроет новые «формы» общественной жизни.
В центре собственно философских интересов Бакунина находились критика теологии и метафизики как «рационализированной» теологии и разработка представления о материи как «вечно подвижной», «деятельной», «живой» основы всего сущего[43]. Бакунин размышлял над законами «великолепно организованного» мира, о взаимодействии целого и части, о мировой причинности и взаимозависимости, о месте человека в мире и о его способности к бунту против природы, о позитивной науке, приводящей к познанию истины. Для него «бытие» – это материя как всемирный поток жизни, а Вселенная – сумма превращений движущейся материи. Человек – продукт материи, оказавшийся, благодаря мыслительной способности, выделенным из природы и способным направлять историческое движение общества. Человек не может изменить природные законы, но он может бороться за свою свободу, изменяя окружающую его природную и социальную среду.
Бакунин исходил из того, что философскому познанию доступны только общие законы действительности: живая действительность неуловима для теоретического познания. Атеизм Михаила Александровича был связан с анархизмом, а последний – с его свободолюбием. Точнее, с определенным пониманием свободы и достоинства человека. В духе Кириллова из знаменитого романа Достоевского «Бесы» он формулировал следующую антитезу: «Бог существует, значит, человек – раб… Человек разумен, справедлив, свободен, – значит, Бога нет»[44].