Эти элементы, во-первых, еще остаются в стадии созревания и оформления, однако все отчетливее обретают свои очертания. Во-вторых, они не затрагивают потенциально опасные для нашей страны спорные проблемы, которые к облегчению для стран АТР, находятся в других регионах (Ирак, НАТО, Балканы), однако чувствительно рикошетируют и по периметру Азиатско-тихоокеанской акватории. И, в-третьих, применительно к России эволюция стратегии США не содержит провоцирующих неожиданностей: она остается в принципе в не раз декларированном американцами русле. Иначе говоря, две страны на официальном уровне понимают проблемы друг друга и, отнюдь не являясь друзьями, которые согласны во всем, все же не оказываются противниками, которые ни в чем не согласны. Основой этого modus vivendi служит то важное обстоятельство, что обе державы глубоко заинтересованы в мировой стабильности (и особенно в регионе АТР).
В чем же конкретно проявляется эволюция политики США по периметру Тихого океана вообще и в его Северо-Восточной части особенно?
Новая парадигма взаимодействия
Большую часть ХХ века Северо-Восточная Азия и Западная Европа были самыми взрывоопасными регионами в мире. В настоящее время они - в числе самых процветающих, стабильных и безопасных. Уже почти десять постконфронтационных лет, несмотря на бурную экономическую конкуренцию американских и северовосточноазиатских предпримателей на мировых и региональных рынках, США и их основные соперники фактически дружественно сотрудничают в сфере общих политических интересов.
Что стоит за побудительными мотивами сторон, главных акторов материализации новой парадигмы взаимодействия?
В 80-е - 90-е годы в мире произошли глобальные перемены. Это консенсусная констатация, хотя характеристика нового геострагетического положения в Северо-Восточной Азии и оценки сложившегося устройства мира далеко неоднозначны. Некоторые считают - наступила стадия перехода от биполярности к многополюсности с усложнением системы международных отношений.1 Другие полагают, что продолжает существовать некая военно-политическая "полуполярность".2 Третьи пытаются обосновать концепцию "многополюсного" лидерства.
Независимо от интерпретаций узловые проблемы эволюции современного мира определяются невиданными ранее закономерностями. Это - процессы демократизации на всех континентах, либерализации экономики, демилитаризации мирового сообщества и глобализации политических устремлений. Сегодня сугубо военная мощь не может обеспечивать гегемонизм на мировой арене, поскольку основными показателями могущества государства являются его экономика, уровень развития техники, науки. И в этом контексте в мире сложилось несколько центров силы - США, Западная Европа, Япония, Китай и др. В основе современного полицентризма, сменившего противостояние по линии Восток-Запад, лежит прежде всего распад мира на соперничающие зоны региональной экономической интеграции. Для каждой из них характерны географическая близость входящих в нее стран. Отсюда и перспективы интеграции, участники которой могут сотрудничать с североамериканским центром или противостоять ему.
Новая ситуация реалистически учитывается американцами в процессе перспективного планирования.
Вторым из пяти вызовов Америке накануне ХХ1 века президент Клинтон назвал задачу "вовлечения наших прежних противников - России и Китая - в международную систему в качестве открытых, процветающих, стабильных стран". Первая, как утверждается, опасна неспособностью предотвратить попадание ядерного оружия в "ненадлежащие руки", а лидеры второго, по убеждению американцев, "упорствуют в нежелании сделать свою политическую систему открытой".3 Уместно при этом заметить, что и Россия, выведенная событиями из числа наиболее влиятельных акторов, и Китай, вырвавшийся "очаговой модернизацией" на третье место в мире по объему ВНП и склонный проецировать свою растущую военную мощь, являются активными сторонниками многополярной структуры международных отношений.
Ситуация в Азиатско-тихоокеанском регионе как бы наглядно иллюстрирует констатацию С.Хантингтона о том, что после эпохи идеологического противоборcтва главным источником конфликтности станет экономическое соперничество (которое тоже не вечно ввиду мощного нивелирующего потенциала интеграционных тенденций).4
Дозированное "разделение бремени"?
Для США транстихоокеанское направление внешней политики не является первостепенным по важности. Их приоритеты сосредоточены в Европе и по соседству в Латинской Америке. Однако регион АТР становится одним из центров притяжения мировой торговли и экономики в ХХ1 столетии. Динамизм набирающих темпы процессов создает угрозу возникновения новых антагонизмов, трений и противоречий между государствами региона, грозящих обернуться в крупные экономические столкновения и войны. В этих уловиях для США важно не обойти вниманием происходящее в Азитско-тихоокеанском регионе, подтвердить свое неизменное активное присутствие там.
Несмотря на стремление к американскому "единоличному лидерству" на мировой арене в последние годы, архитекторы внешней политики США с настороженностью воспринимают свое "растущее бремя международных обязательств" и, соответственно, материальных затрат. Пути реагирования американцев на вызовы "новой глобальной эры" освещены в обстоятельной "Стратегии национальной безопасности США для нового столетия"5 и в концептуальной речи президента Клинтона о пяти главных внешнеполитических вызовах, к которым США должны быть готовы в ХХ1 веке.6 В них отмечается курс на защиту и распространение ценностей демократии, индивидуализма (прав человека) и рыночной экономики в глобальных масштабах, которой пора бы придать "человечное лицо".
При этом уже несколько лет в той или иной форме конгрессменами на Капитолийском холме, Белым домом и госдепартаментом озвучивается идея дозированного перемещения ответственности и расходов на плечи американских стратегических союзников, в том числе и в Азиатско-тихоокеанском регионе. Тонко, в нюансах, но устойчиво. Аналитики интерпретируют эту заданность более внятно.
"В не столь отдаленном будущем Соединенные Штаты уже не смогут больше гарантировать стабильность в Азиатско-тихоокеанском регионе посредством своих односторонних действий и авангардного военного присутствия. - авторитетно констатируют два признанных эксперта на страницах очередного выпуска трудов лондонского Международного института стратегических исследований. - В предстоящие десять лет система безопасности в АТР, которая при господстве США сложилась в процессе холодной войны, должна быть фундаментально трансформирована". Обосновывается эта необходимость следующим образом: "Публичное обязательство администрации как Буша, так и Клинтона держать войска США в Азии и та энергичная поддержка, какую многие государства в Азии проявили в отношении продолжающегося присутствия США, являются преходящими индикаторами, несовместимыми с тенденциями, которые будут в конечном итоге определять безопасность региона в будущем".7 Таких тенденций вырисовывается три.
Это прежде всего геополитические перемены в регионе: растущий экономический и военный потенциал главных государств Северо-Восточной Азии будет все больше усиливать их способность противиться влиянию США. "Азия меняется, но отнюдь не американизируется" - вынужден признать влиятельный в элитарных кругах журнал.8 Кроме того, для общественности страны все очевиднее "пределы могущества" США в годы после холодной войны, и обеспечить общенациональный консенсус американцев в отношении внешней политики вряд ли удастся. С не меньшим успехом можно ожидать, что настроения общества обернутся трудно сдерживаемым предпочтением изоляционизма.
Императив "перенацеливающей корректировки"
Тенденция к осознанию необходимости "разделения бремени" подпитывается не только из США. Как отметили в одной из недавних аналитических разработок эксперты вашингтонского Института национальной обороны США "вместе с тем наблюдается вполне понятная тенденция со стороны важнейших партнеров Соединенных Штатов к обеспечению себе все большей самостоятельности в мировых и региональных делах, в частности, ввиду своих экономических достижений и отстутствия смертельной угрозы, противостоять которой способны лишь Соединенные Штаты... Япония и ее соседи склоняются, хотя и с определенной осторожностью, к увеличению ответственности Японии в вопросах безопасности".9
Любопытно в этой связи, что когда в конце марта 1999 года два японских эсминца обстреляли неопознанные суда у японской границы, местная пресса констатировала: впервые с окончания Второй мировой войны японские корабли провели боевую стрельбу (хотя и в предупредительных целях, а не на поражение).10
Ныне в АТР звучит тревога, что мир в регионе не становится крепче, а обстановка более непредсказуема, чем раньше. Многие эксперты связывают эту ситуацию с сокращением военного присутствия в регионе России и в какой-то степени США и считают: в настоящее время обстановка в АТР характеризуется состоянием хрупкого равновесия, поскольку страны региона с началом постконфронтационного периода из мира четко фиксированных опасностей и соответствующих гарантий безопасности вступили в мир неясных рисков и угроз. К подобному выводу приводит ряд обстоятельств.
Во-первых, опасность, что какая-то страна попытается заполнить "вакуум силы", образующийся по окончании холодной войны и военного противостояния США и России; претендентами на эту роль называют КНР, Японию, Индию.
Во-вторых, неразрешенные политические конфликты и территориальные споры могут нарушить стабильность и безопасность в регионе. Непримиримыми продолжают оставаться Северная и Южная Корея. У Китая - территориальные притязания в Южно-Китайском море, где на стратегически важные и богатые нефтью острова претендуют Тайвань, Вьетнам, Филиппины, Бруней и Малайзия. Кроме того Япония, Китай и Тайвань зарятся на острова Сенкаку.