Т.К. Абдуразаков
Несмотря на то, что денежная теория имеет давнюю историю своего развития, нельзя сказать, что вопрос количества денег, а точнее, какой именно из существующих денежных агрегатов или других количественных показателей денег является наиболее полным и адекватным заменителем или эквивалентом понятия «количество денег в обращении», не нашел своего разрешения. В настоящее время очень сложно получить четкий и однозначный ответ на вопрос — «сколько денег находится сейчас в обращении?». По-видимому, это происходит потому, что на практике понятие «количество денег в обращении» практически повсеместно заменено на такое понятие, как «денежная масса». Но положение усугубляется еще и тем, что не существует общепринятого и четкого определения самого понятия «денежная масса», так как существует несколько показателей денежной массы.
К примеру, стандартами МВФ предусмотрено от четырех до семи показателей денежной массы. В банковской же статистике развитых стран рассчитывалось от трех (например, в Германии, Швейцарии) до десяти (например, во Франции) показателей денежной массы, в США и Италии — четыре, в Англии — пять показателей1. Причем в разных странах не только структура, но и состав денежных агрегатов может существенно различаться.
Следует отметить, что до настоящего времени в качестве показателя количества денег в обращении преимущественно воспринимался денежный агрегат М2, состоящий из наличности в обращении вне банков, а также денежных средств на депозитных счетах до востребования и срочных депозитах. Видимо, это связано с тем, что в конце 1970-х — в начале 1980-х годов на фоне острого кризиса кейнсианской концепции денежно-кредитного регулирования в политических и академических кругах Запада резко возросли популярность и привлекательность концепции монетаристов, что оказало определяющее воздействие на смену ориентиров в политике центральных банков развитых стран Запада. В наиболее же значимом исследовании главного теоретика монетаризма Милтона Фридмена — «Монетарной истории Соединенных Штатов, 1867 – 1960», выполненном им совместно с Анной Шварц, в качестве наиболее адекватного эквивалента количества денег в обращении был обозначен показатель, состоящий из наличности в обращении, чековых депозитов и срочных депозитов, известный как денежный агрегат М2.
Хотя использованный монетаристами критерий отбора определенного показателя в качестве показателя количества денег в обращении, вызвал вполне обоснованные возражения. Так например, ученый В. М. Усоскин справедливо критикует монетаристов за то, что вопрос, какой именно показатель является эквивалентом количества денег в обращении был решен ими крайне утилитарно, основываясь на принципе «наибольшего статистического соответствия». Анализируя проблему включения срочных депозитов в состав предполагаемого показателя количества денег в обращении, монетаристы предложили измерить корреляцию между показателем дохода и денежной массой с учетом и без учета срочных депозитов. По результатам этих измерений тот денежный агрегат, который имеет более тесную корреляцию с показателем дохода, по утверждению монетаристов, и должен рассматриваться в качестве показателя количества денег в обращении2.
Получается, что денежному агрегату М2 в представлении большинства предстояло в течение определенного периода времени выполнять роль показателя количества денег в обращении только благодаря тому, что именно он статистически наиболее полно соответствовал гипотезе Фридмена о существовании взаимосвязи между темпами прироста количества денег в обращении и темпами прироста показателя дохода. Следует, однако, отметить, что и в самой среде монетаристов отсутствовало единогласие в отношении того, какой именно показатель следует принять в качестве эквивалента количества денег в обращении.
Вместе с тем в последующем, в странах, принявших на вооружение некоторые элементы доктрины монетаристов, все отчетливее стало прослеживаться отсутствие корреляции между денежным агрегатом М2 и показателем дохода, в качестве которого был принят объем номинального ВВП, что породило некоторые сомнения как в обоснованности доктрины монетаристов в целом, так и в справедливости вывода Милтона Фридмена относительно предложенного им показателя эквивалента количества денег в обращении. Примечательно, что и сам Милтон Фридмен впоследствии был вынужден несколько отступить от своих прежних утверждений и признать, что «эквивалентом денег... в реальной жизни является денежная база, т. е. вся наличность, находящаяся в обращении, и резервы коммерческих банков» 3, однако, видимо, Фридмену все же не хватило смелости открыто признать, что прежний его вывод относительно того, какой именно показатель является эквивалентом количества денег в обращении, был ошибочен.
Таким образом, есть все основания предполагать, что сложности с идентификацией показателя количества денег в обращении возникли с началом функционирования банковской системы с частичным резервированием. В далеком прошлом, когда будучи реальными, деньги преимущественно представляли собой монеты из благородного металла, золота или серебра, а также отчасти и разменную мелочь из менее благородных металлов, количество денег в обращении можно было рассчитать путем сложения номинальной стоимости выпущенных в обращение золотых (серебряных) монет и разменной монеты. Говоря «реальные», подразумевается, что собственная стоимость таких денег тогда еще обеспечивалась преимущественно стоимостью самого материала, из которого они изготавливались.
И даже в период функционирования банковской системы со 100 %-ным резервированием сосчитать количество денег в обращении было еще возможным, так как сумма денежных средств на бессрочных (чековых, текущих, расчетных и пр.) счетах — аналогах депозитных счетов до востребования, равно как и сумма выпущенных банками в обращение временных заменителей денег — банкнот, по определению представляли собой стоимость хранившихся в кассах банков реальных денег — монет из драгоценных металлов, являясь их полноценными заменителями и эквивалентами. В то время банкноты еще представляли собой по сути ценные бумаги, т. е. обращаемые, беспроцентные, банковские долговые обязательства — банковские векселя, стоимость которых полностью обеспечивалась стоимостью хранящихся в кассах банков реальных денег. Банкноты также предоставляли своим держателям право безусловного требования от их эмитента оплаты их полной стоимости именно реальными деньгами.
С началом же функционирования банковской системы с частичным резервированием, а именно, с приобретением банками возможности увеличивать количество денег в обращении посредством выдачи кредитов не за счет предварительного привлечения средств в срочные депозиты, как это было необходимо ранее, а за счет, по сути, необеспеченной кредитной эмиссии, возможности исчисления количества денег в обращении ограничились. В результате такой кредитной деятельности коммерческих банков выпускаемые ими в обращение банкноты со временем переставали быть долговыми ценными бумагами, так как постепенно утрачивали присущее им было свойство обеспеченности, приобретая при этом свойство бессрочности. Денежные средства на счетах и банкноты вместе взятые также постепенно переставали быть просто временными заменителями реальных денег и становились относительно самостоятельными деньгами, так как их стоимость по-прежнему выражалась в стоимости реальных денег, и относительно самодостаточными деньгами, так как некоторое время реальные деньги все же продолжали еще находиться в обращении и считались основными или базовыми деньгами. В сложившейся ситуации исследователей стал беспокоить вопрос: а не следует ли при расчете количества денег в обращении, в дополнение к стоимости уже находящихся в обращении реальных денег, также включать в его состав и полную стоимость выпущенных в обращение банкнот и стоимость денежных средств на счетах в банках?
Например Юм в своем очерке «О платежном балансе» исследовал эффект изменения количества денег в обращении в результате введения в обращение бумажных денег — банкнот, в контексте влияния изменений количества последних на торговый баланс и на золотой запас. Торнтон в своей работе «Бумажный кредит» также представил идеи, аналогичные соображениям Юма, хотя в отличии от последнего внимание Торнтона было сосредоточено на связи между банковской системой и резервами иностранной валюты. Рикардо в своей работе «Высокая цена слитков», анализируя положения Юма, уделил особое внимание последствиям того факта, что бумажные деньги существуют наряду с золотыми. Указывая на значение бумажных денег Рикардо, в частности, отмечал, что учреждение банка аналогично Банку Англии и предоставление ему права выпускать в обращение свои банкноты равносильно открытию месторождения золота. Выводы Рикардо впоследствии также были приняты Джоном Стюартом Миллем4. Указанные авторы в целом признавали влияние, оказываемое банкнотной эмиссией банков на количество денег в обращении.
Что же касается практики включения в состав количества денег в обращении денежных средств на банковских счетах, то следует отметить, что Маршалл в своих работах не включал банковские депозиты в состав денежной массы, хотя теория создания депозитов в рамках банковской системы, называемая сейчас теорией мультипликации банковских депозитов, и была развита самим Маршаллом. Однако его последователи по кембриджской школе в своих дальнейших исследованиях уже включали банковские депозиты в состав денежной массы5. Так, например, Пигу, своеобразно интерпретировав категорию «деньги» и обозначив ее понятием «титулы на законное платежное средство», включил в ее состав золотые деньги, неполноценные монеты, а также банкноты и чековые депозиты6. И. Фишер в развернутом варианте своего уравнения обмена также включил сумму денежных средств на чековых депозитах в состав количества денег в обращении7.