Прикинуть смету расходов по созданию подобного проекта непросто, но это немалые деньги, я не говорю сейчас о психологических преградах. Так, в будущем население Земли должно быть меньшим, чем оно есть сейчас. В некоторых странах удается политика сокращения рождаемости, как, например, в Китае. Но во многих обществах ограничение рождаемости считается грехом — нужно придумать и тут, как выйти из этой непростой ситуации. Как переубедить целые народы — при том, что каналы воздействия ограничены.
Нужны работы по созданию плана будущего общества: на каких материальных основах оно будет базироваться, какая демографическая ситуация в нем будет и с какими демографическими показателями мы должны к нему подойти. Необходимо понимание, как этого достичь, какие политические мероприятия нужны, чтобы, например, ограничить рождаемость в странах третьего мира и тягу к потреблению в странах “золотого миллиарда”.
На эти цели нужны масштабные инвестиции. Но взять их негде, поскольку рентабельность промышленности в западном мире невысока. По сути. Запад давно поддерживает то, что уже существует. Такая ситуация много лет существует в Японии, а теперь в нее вползли и США. Экономика настолько малорентабельна, что рекомендуемый процент по кредитам там упал до менее чем 2 % годовых — и предприниматели, практически, не получают прибыли, им нечем отдавать проценты по кредитам! А в Японии эта ставка и вообще упала до нуля (у нас ситуация другая — ставка выше и по займам, и по вкладам. Но выше и инфляция. И хоть по вкладам гарантий никаких нет, для вкладов на Западе они еще эфемерней. Для русских тем более — не дадут визу — и пропали деньги). Поэтому нужно от чего-то отказываться, либо изыскивать какие-то источники.
Откуда могут появиться инвестиции в Фонд Будущего?
Сырьевая рента — один из таких источников. Сделав сырье дешевле, можно сделать прибыльнее перерабатывающую промышленность, а собранные налоги направить в Фонд Будущего. Правительства могут также сохранить или даже увеличить прямой налог на топливо — примерно так делается в Западной Европе. Хорошо видно на примере бензина, что от правительственной политики многое зависит. Так, в Западной Европе бензин ниже доллара за литр не стоит; но три четверти этой цены — налоги. В Англии, хотя это и нефтедобывающая страна, бензин один из самых дорогих в Европе. А в США он существенно дешевле — но не потому, что нефть там дешевле обходится -— просто налоги меньше.
Нефть, как уже говорилось — товар уникальный. В отличие от остальных сырьевых товаров цена на него не падает — то ли из-за близости истощения, то ли из-за согласованной позиции нефтеэкспортеров. Поэтому природная рента от нефти в значительной степени остается у продавцов, потому они богаты и вполне способны формировать свои “Фонды Будущего” или, если они поглупее, использовать деньги на текущие расходы и закупку американского оружия.
Взять у нефтеэкспортеров “Фонды Будущего” и создать собственные — вот задача стран “золотого миллиарда”!
Если такой вариант развития событий увенчается успехом, нам это не принесет счастья. На мировом рынке нефти она будет продаваться по себестоимости, и российские производители вообще не будут получать прибыли. По мере роста среднемировой себестоимости будет расти и цена; тогда могут сложиться условия для освоения трудных российских месторождений, но опять-таки для наших тяжелых условий цена будет слишком близка к себестоимости, чтобы от реализации на мировом рынке получать прибыль.
СТОИТ ЛИ АМЕРИКЕ ТОРОПИТЬСЯ, И ЧЕМ США ЖИВЫ
Может возникнуть вопрос: а с чего вдруг такие ужасы? Зачем Америке ввязываться в военные авантюры? Сколько времени американцы спокойно покупали всё, что им нужно, что будет мешать им впредь? Разве доллар уже никому не нужен?
Здесь надо вернуться к некоторым базовым вещам. За счет чего живет Запад?
Прибылен ли Голливуд? Да, но только в прямой ли прибыли от кинопроизводства дело? Так, например, Голливуд, кроме всего прочего, формирует вкусы, а, значит, и структуру спроса покупателей во всем мире — и, по странному совпадению, именно индустрия США оказывается наиболее приспособленной к производству наиболее выгодных товаров и услуг, этот спрос удовлетворяющих. Трудно сказать, есть ли на эту тему заказ: но отрицательные герои (действительно отрицательные, т.е. no-человечески неприятные), как правило, ездят в голливудских фильмах на Мерседесах и БМВ, а положительные — на американских машинах. Положительный герой крайне редко стреляет из АКМ, а отрицательные — как правило.
То есть даже там, где нет прямого дохода, косвенный выход на “живые деньги” все-таки есть, и контроль США в культурной сфере — казалось бы, вещь невесомая и неосязаемая — в конечном итоге выражается в прибылях.
За счет чего живет Америка? Нелегко представить себе продукцию, которую выгодно было бы производить в Америке. Слишком дорога здесь рабочая сила. Пошив джинсов обходится раз в десять дороже, чем в развивающихся странах — и это при том, что и в США шьют, скорее всего, те же недавние жители третьего мира.
Как ни странно, эта страна, Юрупнейший мировой производитель, гораздо больше потребляет, чем производит. Иногда в адрес развитых стран можно слышать упреки, что они свою продукцию переоценивают, а иностранную недооценивают. Это не совсем так — просто развитые страны производят продукцию высокотехнологичную, которую, кроме них, никто не производит. В этом случае ценообразование является монопольным, или олиго-польным — когда есть всего несколько производителей, им легко договориться между собой. А что такое монопольная цена? Если цена формируется при соревновании производителей, то она лишь чуть-чуть выше стоимости; равна стоимости плюс норма прибыли, а она невысока — несколько процентов. А если производитель какого-нибудь очень нужного товара только один — он может назначить и более высокую цену. Трудно сказать, насколько более высокую, чем ограничена монопольная цена — но на ней можно получать не только прибыль, но и сверхприбыль -—то есть прибыль выше нормы.
А вот производителям сырья договориться трудно. Почему? Это можно обсуждать, но факты говорят именно об этом: продавцам сырья их специализация вредна. От сырьевого экспорта, как правило, экспортер беднеет, а потребитель богатеет. За исключением, как мы уже говорили, очень немногих видов сырья, в частности нефти.
“Менее развитые страны экспортируют, как правило, товары, сталкивающиеся с неэластичным спросом”, — как пишет Сорос. Наш редактор его книги “Алхимия финансов” поясняет: “Чтобы увеличить объем экспорта товара с неэластичным спросом, надо резко понизить цены”. Задыхающиеся в долговой петле сырьевики вынуждены предлагать на рынок больше — но в результате получают немного. И нефть выгодна только потому, что она контролируется группой продавцов, хотя она — такое же сырье.
Трудно также договориться между собой и производителям обычной продукции, производимой по известным технологиям. Отчасти поэтому страны третьего мира, хотя и вошли в индустриальную стадию благодаря своим экспортно-ориентированным экономикам, накопили не так уж много капиталов, и при сокращении сбыта в страны Запада они не могут заменить ихспрос собственным платежеспособным спросом. Таким образом, одна из идей современной экономической теории — идея о расцвете национальных экономик путем при< влечения иностранных инвестиций — оказалась не так уж плодотворна. Тем самым далеко не богатые страны втягиваются в изнурительную гонку: рабочие соглашаются на недостойную человека заработную плату, государства до мизера снижают налоги, лишая национальные бюджеты совершенно необходимых средств — и все для того, чтобы снизить издержки иностранных предпринимателей. Призом же является встраивание в экономи-ческуюсистему развитых стран, причем на самой бесправной роли: при ухудшении мировой конъюнктуры именно экономики стран “третьего мира” страдают первыми, “глобальная экономика” отбрасывает их, как ящерица свой хвост. Пресловутые “азиатские драконы” добились... а чего они, собственно, добились? Права удовлетворять спрос заокеанского потребителя более дешевым способом, чем если бы он, заокеанский потребитель, это делал сам.
Правда, и США уже не могут обойтись без дешевых товаров третьего мира.
В принципе экономическая доктрина Запада не любит монополий. В учебниках часто приводится в пример различная практика в Англии и во Франции XVIII века. Во Франции выгодные производства раздавались или продавались в исключительное пользование лицам и компаниям — результатом было отсутствие экономической конкуренции и отставание, в конечном итоге, от Англии.
Но вот монополию благодаря технологической новизне современная доктрина признает. И клуб технологически развитых стран обладает монополией на многие виды технологий — не знаю, является ли это причиной или следствием теории.
Так, развитые страны-поделили между собой мировые рынки компьютеров, программного обеспечения, видео-, кино — и аудиопродукции, специализированного машиностроения, биотехнологий. Гражданская авиация мира — сейчас только Боинги и Аэробусы, которые нельзя сказать что совсем не падают (в среднем — чаще, чем наши самолеты), но нашим Илам и Ту путь в мир заказан. И благодаря такому монопольному положению Запад и сохраняет возможность платить своим гражданам высокие зарплаты.
Глобализация потихоньку размывает эту ситуацию. Каждому конкретному производителю очень выгодно перевести производство в страну с дешевой рабочей силой, а ведь вряд ли Америка будет состоять из одних дизайнеров. И не только Америка. У нас в Москве недавно открылся уже второй супермагазин шведской фирмы ИКЕА, торгующей всякими бытовыми, хозяйственными товарами, мебелью... Фирма ИКЕА имеет 52 предприятия по всему миру; Что в ней шведского? В самой Швеции только одно конструкторское бюро, в городке Эльмхульм. А всемирно известный шведский концерн “Эриксон” даже штаб-квартиру держит не в Швеции. Если развинтить монитор финской фирмы “Нокия” (но не советую —напряжение 15 киловольт), то там можно найти японскую, а скорее — южнокорейскую трубку. Вот и “Леви Страус” закрыла последние шесть фабрик по пошиву джинсов в США...