Смекни!
smekni.com

Крушение Второй Империи и становление Третьей Республики во Франции (стр. 2 из 7)


Это возмутительное убийство возбудило негодование всей Франции, и особенно Парижа. В день похорон Нуара, 12 января, за его гробом шло около 200 тыс. человек. Толпа с пением «Марсельезы» и с красными знаменами спускалась к Елисейским полям.

В январе 1870 г. Рошфор и сотрудники «Марселье­зы» Груссе и Дерер были приговорены к 6 месяцам тюрьмы каждый и к штрафу (3 тыс. фр. — Рошфор и по 2 тыс. фр. — остальные). В конце марта Верховный суд в Блуа рассматривал дело об убийстве Нуара. Принц Бонапарт был оправдан. Решение суда вызвало взрыв сильнейшего возмущения, слившегося с ростом рабочего движения в условиях напряженной классовой борьбы, с всеобщим недовольством бонапартистским режимом.

Произошли многочисленные стачки, крупнейшей из которых была стачка в Крезо, на заводах Шнейдера, тогдашнего председателя Законодательного корпуса.

Под давлением январских событий и ряда других антиправительственных выступлений империя пошла на некоторые уступки, и 28 марта кабинет Оливье внес проект конституции в сенат и Законодательный корпус, с тем чтобы он был одобрен плебисцитом.

Содержание новой конституции сводилось к тому, что сенат фактически превращался в палату пэров, как при июльской монархии. Совет министров признавался ответственным, но не уточнялось, перед кем именно. Однако конституция оставила за императором право плебисцита и его ответственности перед народом, что являлось определяющим. Таким образом, в новой кон­ституции присутствовали разом два взаимоисключаю­щих фактора — представительная парламентская систе­ма и основанная на плебисците система личной диктатуры.[5]

За новую конституцию проголосовало 7 360 тыс., про­тив—1570 тыс. избирателей. 21 мая одобренный плебисцитом проект получил законную силу.

Таким образом, буржуазные республиканцы потер­пели явное поражение. Это лишний раз доказало, что они не желали насильственного свержения Наполео­на III. Результаты плебисцита совсем было заставили их отказаться от сопротивления. Гамбетта заявлял впо­следствии, что бонапартистский режим «сейчас более прочен, чем когда-либо». Однако четыре месяца спу­стя империя Наполеона III перестала существовать.

К концу существования империи бонапартизм уже не мог обеспечить в полной мере ни подавления рабо­чего движения, ни наиболее благоприятных условий в торговой и промышленной деятельности как внутри страны, так и на международной арене. Теперь у им­перии оставалась лишь одна возможность продлить свое господство — с целью укрепления международного пре­стижа Франции начать новую войну.


Новая агрессия означала по существу попытку про­ведения второго государственного переворота, имеюще­го целью закрепить престол за сыном императора.

И Наполеон и Бис­марк одинаково торопились развязать вооруженный конфликт. Поэтому оба воспользовались для этого пер­вым же предлогом. Непосредственным поводом явился вопрос о замещении престола Испании, никем не заня­того после революции 1868 г., свергнувшей королеву Изабеллу.

15 июля на заседании Законодательного корпуса Оливье заявил о войне с Пруссией: «С сегодняшнего дня на меня и на моих коллег-министров ложится большая ответственность. Мы принимаем ее с легким сердцем». Характеризуя противника, Оливье утверж­дал: «Что такое прусская армия!.. Нам стоит только дунуть на нее!» Большинством в 245 голосов против 10 и 4 не принимавших участия в голосовании были во­тированы четыре законопроекта о чрезвычайных воен­ных кредитах. За кредиты голосовал и Тьер, хотя, опасаясь отрицательных последствий, он выступал про­тив войны. 19 июля Франция официально объявила войну Пруссии. Сессия собрания закрылась, депутаты разъехались. Император взял на себя верховное коман­дование.

Во Франции не сомневались в триумфальном исходе войны, начало которой ознаменовалось редкой само­уверенностью. Военный министр Лебеф уверял, что к войне все «готово и архиготово», до последней пугови­цы на мундирах.

Императорское правительство не смущала и международная обстановка, в сущности благоприятная для Пруссии, а не для Франции.

В свойственном Второй империи духе чрезвычайной и необоснованной самоуверенности воспитывалась фран­цузская армия, больше отличавшаяся внешним бле­ском, чем действительной военной выучкой и подготов­кой к настоящим сражениям. Генерал Хельмут Карл Мольтке, осматривавший французские казармы в 1867 г., отмечал, что Франция к войне не готова, хотя ее общественное мнение настроено весьма воинствен­но.

По данным того времени считалось, что французская армия в мирное время составляла 439 тыс. человек, а в военное—1200 тыс., тогда как прусская армия мир­ного времени насчитывала 312 тыс. человек и увели­чивалась до 900 тыс. в период войны. Но в действи­тельности для участия в боевых операциях у Франции имелось около 300 тыс. войск. Она значительно усту­пала Пруссии как по численному составу своей армии, так и в отношении руководства, планов мобилизации и технической подготовки войск.

В первые же дни боевых действий для Франции сложилось гибельное положение- разъединение ее основных армий, которое могло быть предотвращено двумя путями. Но Напо­леон III, опасаясь падения империи, пожертвовал ин­тересами Франции и не принял этого плана.

Крушение Второй Империи

Такого быстрого и страшного поражения француз­ской армии никто не ожидал. Чрезвычайная уверен­ность сменилась во Франции крайним пессимизмом. В Париже собирались шумные толпы людей, требовав­ших оружия и выкрикивавших враждебные империи лозунги. Но выступления рабочих 7—9 августа возник­ли стихийно. Империя с крайним напряжением всех сил продолжала держаться у власти. Буржуазные рес­публиканцы, возглавив спонтанные выступления масс в эти дни, без труда могли бы свергнуть империю и продолжать борьбу с уже вторгшимися в страну прус­скими войсками, тем более что в столице в то время оставалось около 6 тыс. солдат. Однако они в этот кри­тический для империи момент поддержали ее. Их лиде­ры оказались на стороне «законной» власти, настояв лишь на отставке кабинета Оливье и на отстранении На­полеона III от командования армией.

С начала войны Парижская и Берлинская секции I Интернационала обменялись приветственными пись­мами. Парижская секция Интернационала и газета Делеклюза «Ревей» выступили с призывами, осуждающими войну.

Лихорадочные попытки империи найти дипломати­ческую поддержку других держав не могли в тех условиях увенчаться успехом. Новый министр иностран­ных дел князь Ля Тур д'Овернь заявил, что в настоящее время французское правительство не ищет союзов, так как «прекрасно отдает себе отчет в несвое­временности и бесплодности призыва к военной помо­щи иностранной державы на другой день после тяжкого разгрома». Но тем не менее он выразил надежду, что страны Европы сумеют помешать планам Бисмар­ка, и добавил, что «особенно рассчитывает на благо­приятное отношение Англии и России, которые, конеч­но, воспротивятся расчленению Франции в пользу гер­манского единства».

1 сентября произошло пораже­ние Франции при Седане. Вечером 2 сентября Европа узнала о седанской капитуляции. В Париже официальное из­вестие об этом было получено 3 сентября после полу­дня.

Правда об отчаянном положении страны внезапно предстала перед французским обществом во всей своей полноте. Возмущение масс прежде всего обратилось против Наполеона III и государственных учрежденийимперии. Оно было тем более значительным, что народ получил в свои руки оружие. 11августа был принят закон о повсеместном создании и вооружении Нацио­нальной гвардии, в состав которой должны были вхо­дить все французы старше 21года. Гибнущая империя, принимая во внимание, по-видимому, благоприятные ей результаты майского плебисцита, рассчитывала на поддержку масс. Поэтому сторонники существующей власти были более склонны вооружить народ, чем бур­жуазная республиканская оппозиция, крайне опасав­шаяся революции.

4 сентября в 13 часов 15 минут началось заседание Законодательного корпуса. Тьер на заседании 4 сентября предложил создать комиссию управления и националь­ной обороны и предоставить право установить оконча­тельную форму правления Учредительному собранию, которое должно быть созвано в дальнейшем, что давало возможность империи пережить критический момент. Это и другие предложения депутаты отправились обсуж­дать по своим бюро, и общее заседание было прервано в 13 часов 40 минут. Но все эти верноподданнические намерения были внезапно нарушены выступлением на­родных масс.

Уже к полудню 4 сентября толпы людей подошли к Бурбонскому дворцу, где заседал Законодательный корпус. Двигаясь вперед с криками «Да здравствует республика!», они без труда прорвали трехтысячный кордон войск, жандармерии и отрядов Национальной гвардии буржуазных кварталов, проникли в здание дворца и заполнили его целиком.

Манифестанты и часть депутатов во главе с Фавром и Гамбеттой по обоим берегам Сены направились из Бурбонского дворца в ратушу. На площади перед ратушей, над которой уже развевался водруженный рабочими красный флаг, огромная толпа народа требо­вала провозглашения республики. Войдя в ратушу, Фавр занял председательское место, уступленное ему Мильером, активным участником революции 4 сентября и будущим деятелем Парижской Коммуны..

Пока еще не был окончательно решен вопрос о составе революционного правительства, часть манифестантов во главе с бланкистами отправилась в тюрьму Сен-Пелажи освобождать политических заключенных, и в том числе Рошфора. Освободив Рошфо­ра, они вернулись в ратушу и вручили ему для огла­шения перед народом список нового правительства. Вечером республика была провозгла­шена.