Смекни!
smekni.com

Иеринг и реалистическая школа права (стр. 1 из 2)

Иеринг (Ihering, Рудольф, 1818 - 1892), один из самых выдающихся германских юристов, - романист-историк, цивилист и философ права. Связанное с его именем указание на моменты интереса (выгоды, общественно-утилитарной цели) в праве явилось переломным моментом в развитии буржуазного правоведения, оно знаменовало переход от чисто юридического воззрения на общество к социологическому изучению права. До середины XIX в. все правовые школы сходились на признании автономной природы права, вытекающей из метафизической сущности человеческой личности - нравственной свободы. Это мироваззрение нашло свое наиболее полное выражение в естественно-правовых теориях революционной буржуазии. Оно “общество выводило из закона, а не закон из общества”, о нем Энгельс и говорил, как о “мировоззрении”. Новая, историческая школа, в начале XIX в. сменившая естественно-правовые теории, отвергла только фикцию произвольного установления права (договорную теорию) и противопоставила ей теорию органической эволюции, необходимо-закономерного истечения права из тайников национального духа. Но и историческая школа видела в праве явление свободы индивида, признанной законом, и в ее понимании сущность права сводилась к понятиям свободы, равенства п справедливости. Консолидированный капитализм второй половины XIXв. интересуется уже не столько личными свободами, сколько обоснованием государственного могущества; интерес буржуазии, как класса в целом, выдвигается на первый план за счет автономии личности (т. е. капиталистического товаровладельца). Создание новой системы права началось с критики старых исторических и методологических воззрений. Сомнению была подвергнута не закономерность исторического развития права, установленная школой Савиньи, а ее фаталистическое понимание этой закономерности. Новое направление отказывалось видеть в истории себя из себя самое движущее (perpetuum mobile) диалектики”: право вовсе не вырастает органически, как цветок, из национального правосознания. оно не создается этим правосознанием, а само егоо создает. Его развитие обусловливается всей суммой жизненных целей и интересов людей, оно рождается из тяжелого труда человеческой мысли и борьбы человеческих интересов, до наших дней сохраняя с древнейших римских времен “следы пота и крови”, болезненно отрицая себя каждой новой своей стадией, “как Сатурн, пожирая своих собственных детей”. В зависимости от этого и изучение права должно стать изучением “тех сил, которые порождают право” (Лоренц Штейн), должно рассматривать его, как одно звено в общей цели причин и следствий, а не ограничиваться внутри-логическим смысловым анализом норм; оно не должно замыкаться в национальной исключительности и преграждать дороги разумному законодательному творчеству. Эти мысли, в разрозненном виде мелькавшие у многих писателей 40 - 60-х годов (Кирхман, Штейн, Гарум, Данкварт), были сведены вместе и изложены в блестяще убедительной форме Иеринг в “Духе римского права” (1852 - 1854; рус. пер. 1876) и в позднейших сочинениях (см. посмертное “О задаче и методе истории права”, рус. пер. 1896).

Но в основном это первое знаменитое сочинение Иеринг продолжает еще оставаться на прежней, волевой точке зрения. В первом издании оно определяет право, как “объективный организм человеческой свободы”, и основу права, как “способность к самоопределению”, признает “единственной задачей теории права раскрытие и определение элемента свободы в жизненных отношениях”, видит главное достоинство римского права в “ревности и энергии чувства свободы; из-за чего частное право было для римлянина кодексом, великой хартией личной свободы”, и утверждает, что несогласие с такой точкой зрения “просто на-просто ведет к отрицанию всякого правоведения”. Однако коренная перемена взглядов на характер правообразования неизбежно приводила и даже в себе уже заключала необходимость коренной перемены общей концепции права. Кровавая борьба за правовые положения является лишь орудием их исторического движения, она предполагает какие-то силы, которые ее вызывают, эти силы и суть общественные интересы, жизненные стремления людей. Эти последние выводы, частично высказанные и в первом сочинении, были систематически изложены Иерингом только через 20 лет, уже после военных триумфов и бурного развития капитализма в германском обществе. Новое учение изложено в его главном, неоконченном труде “Цель в праве” (1872 - 1883; рус. пер., т. 1, 1881) и в популярной брошюре “Борьба за право” (рус. пер. 1874). Прежде всего устанавливается неправильность старой точки зрения, основанной на метафизическом понимании воли. Невозможно самопроизвольное движение воли, обуславливаемое формальным хотением вообще, - “надеяться привести в движение человеческую волю посредством категорического императива было бы столь же основательно, как и верить в возможность сдвинуть с места воз посредством лекции о теории движения”. Действование без причины - “бессмыслица, оно психологически невозможно”, в этом смысле можно сказать, что все проявления деятельности людей подчинены закону достаточной причины. Однако закономерность человеческих действий - особая, это не механическая причинность, господствующая в природе, а закономерность целевая. В этом смысле можно сказать, что все проявления деятельности людей свободны, основаны на возможности выбора мотивов. Основная цель человеческого существа - самосохранение, для ее удовлетворения и существует общество, в обществе эта цель и вызывает потребность имущества, имущественный же интерес требует для своей охраны установления права и государства. Таким образом, право это не механизм - продукт случая, “общественного договора”, и не организм - саморазвивающийся продукт начал, заложенных в человеке в готовом виде, а общественная функция - продукт цели (Zweckschoepfung), служащий общественным интересам. Ни юридические, ни нравственные понятия отнюдь не заложены, хотя бы в зачаточном виде, в душе индивида и отнюдь не имеют самостоятельной, независимой от общества природы. Человек по природе эгоист, в нравственное существо он превращается толькоо под влиянием условий общежития. Сознание отдельного человека, что его личные цели и интересы совпадают со стремлениями других людей, позволяет обществу найти доступ к его природному эгоизму и, таким образом, подчинить все частные интересы интересу общественному. Вне понятия общественного интереса нет права и нравственности, “общественно-полезное и нравственное одно и то же”. Здесь даны исходные точки внешнего утилитаристского телеологизма, на которм строится вся система. Подчинение частных интересов общественным, т. е. разумное воздействие на людской эгоизм, возможно двумя средствами - вознаграждением и принуждением. Первое проявляется вполне в товарном обороте, где и создается основной вид общественной связи без всякого насилия над человеком, только путем убеждения каждого, что его услуги будут вознаграждены в равной степени. “Нет в жизни другой области, где бы принцип равенства (и справедливости) проводился практически столь совершенно, как в области оборота; деньги - истинный апостол равенства, там, где речь идет о неньгах, смолкают все социальные, политические, религиозные и национальные различия”. Второе средство, организованное общественное принуждение, предполагает наличие государства и права. “Организация социального принуждения представляет две стороны: создание внешнего механизма силы и установление положений, определяющих применение этой силы; форма решения первой задачи - государственная власть, форма второй - право”. Власть (сила) и право это, таким образом, не две разные вещи, как полагалось раньше, и тем более не враждебные друг другу, они и происходят из одного источника и шествуют далее вместе, необходимо друг друга дополняя. “Право есть толькоо сознающая свою выгоду, а вместе с тем и необходимость меры, сила, следовательно, отнюдь не что-то отличное от последней по своей сущности, а лишь известный способ ее проявления”, “право есть политика силы”. Таким образом, общественные интересы, находящиеся под защитой принуждения, исходящего от государтсва, и есть право. В разных местах знаметитого сочинения оно определяется то как “система обеспеченных принуждением общественных целей”, то как “обеспечение жизненных условий общества в форме принуждения”; много позже к защищенному интересу прибавился еще новый признак - наличие возможности у субъекта интереса самому защищать его судебным иском (“Дух римского права”, изд 1887, III, стр. 339). Субъект так понимаемого права - все общество, интересы целого. Вследствие этого личная автономия, естественно, игнорируется, частные интересы принимаются в расчет лишь постольку, поскольку они соответствуют социальным целям. Оставаясь юристом, Иеринг не решался довести этой мысли до конца, ограничив лишь права собственника и установив “общественный характер всех частных прав” (с характерной припиской: “пусть каждый осмотрится, прежде чем подписать это положение! он допускает этим более, нежели он думает”). Но, продолженная и развитая, эта мысль означает, что ради общественной цели все может стать со временем предметом государственного принуждения. “Лицо, общество, государство - такова историческая лестница человеческих целей... Государство поглощает в себе все общественные цели и, если правильно заключение от прошедшего к будущему, то, в конце концов, оно воспримет в себя все человечество”. Изложенное учение телеологического утилитаризма сам атор называл “историко-реалистическим”.

Однако, и эта внешне-утилитаристическая разновидность телеологии, как и всякая другая телеология неизбежно приводит к богословию. Начав с выделения человека из природы по целевому закону, Иеринг упирается в необходимость признания, что “природа хочет, чтобы человечество существовало, а для осуществления этой ее воли необходимо, чтобы отдельный человек сохранил и передал далее жизнь, которую дала ему природа”, и т. д.