Смекни!
smekni.com

Стилистически окрашенная лексика (стр. 7 из 9)

Едва на помосте появился Иисус, жестоко избитый, израненный, в кровавом плаще, как над площадью пронесся крик: “На крест! Распни Его!”.

Уже колеблясь, Пилат сделал слабую попытку еще раз повлиять на чувства толпы:

— Вот Царь ваш!

— Долой, долой! Распни его! — завывала чернь. — Нет у нас царя, кроме Цезаря!

Такое верноподданническое заявление не оставило Пилату выбора. В конце концов что для него судьба какого-то еврейского Пророка, когда на карту поставлено его, Пилата, благополучие? Желая показать, что он действует не по Закону, а в угоду просьбам, прокуратор велел принести воды и, как требовал восточный обычай, демонстративно умыл руки. Но люди у помоста по-прежнему бушевали, нисколько не смущаясь жестом судьи. “Кровь Его на нас и на детях наших!” — кричали они, давая понять, что все совершается по их настоянию.

По Александру Меню. Сын человеческий.

Задание 1. Найдите книжную стилистически окрашенную лексику.

Преторию, временную резиденцию Понтия Пилата, опоясывали толстые стены, внутри же крепость была оборудована с роскошью, подобной царскому дворцу. Здесь останавливался прокуратор, когда необходимостьвынуждала его покидать Кесарию.

Утром в пятницу Пилату доложили, что Мятежник, который с его согласия был арестован накануне вечером, доставлен под вооруженной охраной. Пилат вернулся в преторию, чтобы допросить Арестованного. Результат допроса оказался неожиданным.

Став на возвышении, Пилат сказал:

— Я не нахожу вины в этом Человеке.

Как многие его соотечественники, Пилат был скептиком. Он решил, что имеет дело с Проповедником, который едва ли опасен для режима. К тому же прокуратор вовсе не хотел вмешиваться в религиозные распри и тем более идти на поводу у иерусалимских интриганов. Довольно он делал уступок этим варварам! Его часто упрекали в незаконных расправах. Так вот, теперь он будет безупречен и заодно покажет, кто подлинный хозяин в Иерусалиме.

Однако архиереи не собирались брать назад свои требования. Снова посыпались обвинения, приводились новые улики. Пилат пришел к выводу, что духовенство просто из зависти мстит популярному Проповеднику, согласно же римскому закону, осудить Его на смерть нет оснований. Архиереи поняли, что их план близок к крушению. Они стали шумно протестовать. Пилат же, надеясь найти поддержку в толпе, сказал, что освободит Иисуса хотя бы ради праздника.

Едва на помосте появился Иисус, жестоко избитый, израненный, в кровавом плаще, как над площадью пронесся крик: “На крест! Распни Его!”.

Уже колеблясь, Пилат сделал слабую попытку еще раз повлиять на чувства толпы:

— Вот Царь ваш!

— Долой, долой! Распни его! — завывала чернь. — Нет у нас царя, кроме Цезаря!

Такое верноподданническоезаявление не оставило Пилату выбора. В конце концов что для него судьба какого-то еврейского Пророка, когда на карту поставлено его, Пилата, благополучие? Желая показать, что он действует не по Закону, а в угоду просьбам, прокуратор велел принести воды и, как требовал восточный обычай, демонстративно умыл руки. Но люди у помоста по-прежнему бушевали, нисколько не смущаясь жестом судьи. “Кровь Его на нас и на детях наших!” — кричали они, давая понять, что все совершается по их настоянию.

Задание 2. Перечитайте соответствующую главу из романа М. Булгакова “Мастер и Маргарита” и сравните стилистические лексические средства.

Процент книжной лексики в обоих текстах приблизительно одинаков, однако в целом текст А.Меня производит впечатление более официального: в нем употребляется больше слов относящихся к официально-деловому и публицистическому стилю, в то время как текст М.Булгакова тяготеет к стилю художественному, помимо функционально-стилистических средств в нем используются разнообразные фигуры речи, эпитеты, метафоры. Булгаков передает скорее эмоциональный настрой, а Мень стремится донести информацию (косвенным доказательством служит сравнение объема двух этих текстов при одинаковом уровне информативности).

Прочитайте текст 15

Первый день показался длинным, потому, наверное, что начался в четыре утра. Он тянулся и никак не мог закончиться. И в этом дне запомнился только дождь, что большая редкость для Италии в июне месяце.

Советские туристы не могли сделать шагу, чтобы не остолбенеть и не замереть, как будто они наступили на оголенный провод и через них пошел ток. Романова застыла перед шубой. От одного конца витрины до другого, как цыганская юбка, простирался мех норки. Существовала, наверное, особая обработка, после которой мех становился как шелк. Советский мех — как фанера. Может быть, фанера практичнее и нашей шубы хватает на дольше. Но, как говорится, “тюрьма крепка, да черт ей рад”.

Лаша замер перед лампой. Она представляла собой большой хрустальный шар, в нем переплетались разноцветные светящиеся нити, и он медленно крутился, как земля, а нити играли зеленым, синим, малиновым.

Лаша понял, что мечта его перешла на новый виток. Теперь он хочет вот такую лампу, вот такую кровать и вот такую женщину. Как на фоторекламе. И вот такую страну. Боже, как это далеко от его деревни под Сухуми. Как жаль отца, который умер и ничего этого не видел. Что видел отец? Деревню. Фронт. Госпиталь. Деревню. Круг замкнулся.

А Лаша прорвал этот круг, вырвался из него — как далеко. До самой Италии. До этой витрины. Лампа кружилась. Обещала.

...Жену Большого Плохого художника отнесло к витрине с драгоценностями. Там на бархате сиял бант из белого золота, усыпанный бриллиантами. Надеть маленькое черное платьице и приколоть такой вот бантик. И больше ничего не надо...

Подошел художник-плакатист Юкин.

— Тебе нравится? — спросила Жена, указывая на бант.

— Кич, — ответил Юкин.

Жена не знала, что такое кич, и решила, что это одобрение типа “блеск”.

— Купи, — пошутила Жена.

— Я бы купил, — серьезно отозвался Юкин. — Для тебя.

Жена посмотрела на Юкина. Он был в джинсах, с втянутым животом и всем, чем надо. Но не Великий. И даже не маленький. Оформлял плакаты типа “Курить — здоровью вредить”. А его другом считался и был таковым художник Михайлов. Восходящая звезда.

Пушкин говорил: “Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей”. Художник Михайлов был дельным человеком, но не думал о красе ногтей, о чистоте волос и о прочих мелочах, сопутствующих человеку. Он был как алмаз, требующий шлифовки. В данный момент на итальянской земле он пребывал в запыленном состоянии, когда алмаз не отличишь от стекляшки.

В. Токарева. Сентиментальное путешествие.

Задание 1. Найдите стилистически окрашенную лексику в тексте, определите ее стилевую разновидность.

Первый день показался длинным, потому, наверное, что начался в четыре утра. Он тянулся и никак не мог закончиться. И в этом дне запомнился только дождь, что большая редкость для Италии в июне месяце.

Советские туристы не могли сделать шагу, чтобы не остолбенеть (худ.) и не замереть, как будто они наступили на оголенный провод и через них пошел ток (научн.). Романова застыла перед шубой. От одного конца витрины до другого, как цыганская юбка, простирался (публ.) мех норки. Существовала, наверное, особая обработка, после которой мех становился как шелк. Советский мех — как фанера. Может быть, фанера практичнее и нашей шубы хватает на дольше (разг.). Но, как говорится, “тюрьма крепка, да черт ей рад”.

Лаша замер перед лампой. Она представляла собой (научн.) большой хрустальный шар, в нем переплетались разноцветные светящиеся нити, и он медленно крутился, как земля, а нити играли зеленым, синим, малиновым.

Лаша понял, что мечта его перешла на новый виток (публ.). Теперь он хочет вот такую лампу, вот такую кровать и вот такую женщину. Как на фоторекламе. И вот такую страну. Боже, как это далеко от его деревни под Сухуми. Как жаль отца, который умер и ничего этого не видел. Что видел отец? Деревню. Фронт. Госпиталь. Деревню. Круг замкнулся.

А Лаша прорвал (публ.) этот круг, вырвался из него — как далеко. До самой Италии. До этой витрины. Лампа кружилась. Обещала.

...Жену Большого Плохого художника отнесло к витрине с драгоценностями. Там на бархате сиял бант из белого золота, усыпанный (худ.) бриллиантами. Надеть маленькое черное платьице (разг.) и приколоть такой вот бантик (разг.). И больше ничего не надо...

Подошел художник-плакатист Юкин.

— Тебе нравится? — спросила Жена, указывая на бант.

Кич (публ.), — ответил Юкин.

Жена не знала, что такое кич, и решила, что это одобрение (публ.) типа “блеск”.

— Купи, — пошутила Жена.

— Я бы купил, — серьезно отозвался Юкин. — Для тебя.

Жена посмотрела на Юкина. Он был в джинсах, с втянутым животом и всем, чем надо. Но не Великий. И даже не маленький. Оформлял плакаты типа “Курить — здоровью вредить”. А его другом считался и был таковым художник Михайлов. Восходящая звезда (публ.).

Пушкин говорил: “Быть можно дельным человеком и думать о красе (худ.) ногтей”. Художник Михайлов был дельным человеком, но не думал о красе ногтей, о чистоте волос и о прочих мелочах, сопутствующих (публ.) человеку. Он был как алмаз, требующий шлифовки (научн.). В данный момент на итальянской земле он пребывал в запыленном состоянии, когда алмаз не отличишь от стекляшки (разг.).

Задание 2. Определите, к какому стилю речи относится лексика текста по преимуществу.

Лексика текста относится преимущественно к публицистическому стилю.

Прочитайте текст 16

Норма языка — центральное понятие культуры речи, которая изучает “объективные языковые нормы (на всех уровнях языка) в их отстоявшихся формах, противоречиях, возникающих тенденциях и т. п. с целью активного воздействия на языковую общественную практику” (Линг­вистический словарь). Степень правильности, точности, ясности, понятности, целесообразности и уместности речи регулируется языковой и стилистической нормой.