Архетип кочевничества - перемещение, движение в пространстве от одного ресурса к другому: сам скотовод не трудится над восполнением ресурса той или иной территории, за него этот труд предпринимают внешние силы - Природа, Бог или кто-то другой. Необходимый для восполнения ресурса рекреационный период соизмерим с длительностью природного цикла - от нашествия скота, ведомого кочевниками, пастбища должны отдыхать долго - тогда изменения в почве будут обратимыми, кочевники вновь смогут вернуться на те же места. В современной индустриальной культуре дело обстоит иначе - неоскотоводы исчерпывают ресурсы необратимым образом - их "стальные кони" - пожирают ресурс полезных ископаемых, который принципиально невосполним. Сохраняя мораль кочевников: пользование результатами природы, не вкладывая собственных сил в восполнение ресурса, неоскотоводы могут вести оседлый образ жизни: они организовали мир так, что уже нет необходимости им перемещаться к ресурсам - ресурсы сами стекаются к ним.
Неоскотоводы с их моралью "эксплуатации" - то есть извлечения пользы из необратимого исчерпывания полезных ископаемых, связаны с "экономическим оживлением" Запада. Видный немецкий социолог Вернер Зомбарт показал, что такое оживление в Средние века было обусловлено потоками перемещенных лиц, переселенцев. Наиболее известные переселенцы - еврейские беженцы из Палестины, которые обошли всю Европу, и в первых своих работах Зомбарт связывал буржуазный дух именно с национальным элементом - но позднее и он и Макс Вебер (каждый по своему) пришли к выводу о связи между капитализмом и этикой перемещенных лиц. Примером такой этики служит протестантизм - в этом учении перемещение происходит не в бытии, но в сознании: не обязательно срываться с места и ехать осваивать Америку - достаточно изменить мировоззрение так, что "спасение" станет индивидуальным и напрямую связаным с материальным успехом - мерой благословения окажутся деньги. В протестантизме происходит разрыв между трансцендентным и имманентным, духовным и материальным - и затем они соединяются уже по-новому, с помощью денег.
Деньги можно "пасти", пуская их в оборот на то или иное пастбище, вкладывая в ту или иную сферу, над которой сам делец не работает руками, не выращивает их опытом и потом своего труда, подобно земледельцу - за него работают "социальные" силы так же, как некогда работали природные, когда выращивали траву на пастбищах. Люди, которые "пасут" деньги - финансисты и банкиры, выбирают, куда направить стада своих долларовых или рублевых баранов, чтобы те прибавили в весе. Играют ли роль в выборе пастбищ этические нормы (например, запрет на операции с оружием, и наркотиками, участие в криминальных областях бизнеса)? Имеет ли значение производство в результате такой деятельности анти-товара (рост промышленных отходов, загрязняющих среду, уничтожение озонового слоя, эскалация парникового эффекта, и наконец - попросту получение пули в лоб от обиженных подельников или циничных конкурентов)?
Заметим, что древнерусское слово "скот" означало "скотина", "имущество", "деньги" - и "духовное стадо". Мы находим как подтверждение представлений о близости занятий банкиров и скотоводов - так и парадоксальное сближение их со священниками (здесь уместно рассмотреть ряд "пасти", "спасти", "пастырь").
6. Ответственность земледельцев
Созданное теплом своих рук - богатство немерянное: будь то выращенный хлеб или написанная книга, они лишь в весьма относительной мере могут быть подвержены рыночной оценке. Рынок ценных бумаг и прочих способов "стрижения купонов" есть изобретение неоскотоводов для оперирования абстрактными "баранами", часто фиктивными, подставными и прочими - вплоть до известного примера мертвых душ. Мертвое как формальное, сохраняющее действительность лишь в сфере условных форм и наконец, виртуальное (возможное) как синтез формального и абстрактного - первые условия и ценности рынка.
В деятельности каждого человека можно обнаружить элементы, характерные для архетипического поведения кочевников и земледельцев - но нас интересует сущностная сердцевина мировоззрения, система ценностей, ориентиры, по которым человек выстраивает свое поведение, координирует его и соотносит с различными реалиями. Если это космополитизм в виде нравственного релятивизма, который основывается свои смыслы на удовольствиях и отправлениях организма - дело одно, если же мы имеем дело с космополитизмом как осознанием высших ценностей и добродетелей - когда объектом попечения и охраны становится не только огород у дома, но и вся ноосфера земли с ее ресурсами и характерными для индустриализма болезнями - дело другое. Гражданин земли, который проявляет заботу о любой земле, куда бы он не попал - и гражданин мира, который одинаково потребительски, хищнически относится ко всем территориям - разные люди. Кочевники тоже имеют свою разумную систему нравственных ценностей, в которой находится свой смысл - но глупо прививать этот смысл культуре земледельцев, приезжая "со своим уставом в чужой монастырь".
Иван Солоневич говорил о предназначениии русской культуры служить нравственным ориентиром человечеству, и лучший способ подтвердить его слова - построить жизнь на своей части суши наименее бессовестным по отношению к природе в целом и миру людей образом. В этом можно было бы реализовать тот ресурс альтернативности, который всегда несла русская культура поотношению к западной.
Если рассмотреть русские былины, то самым отличительным свойством в них является культ земли - нигде с такой любовью и верой в силы матушки-земли не живописуются подвиги богатырей: к земле припадают они, чтобы набраться сил, родная земля передает им собщения о приближении полчищ врагов - пригладывая ухо к земле, слышат они топот копыт.
Причины гибели великих цивилизаций древности Вячеслав Иванов видит в исчерпании сил земли, засолении огромных районов суши как результате искусственного орошения. Успех греческой цивилизации, давшей жизнь современой культуре Запада заключается, по его мнению, в иной системе орошения и обработки почвы (в Греции нет обширных равнинных пространств, не было и системы каналов - воду для полива брали часто из колодцев).
Российское государство, видевшее себя духовным приемником Византии, обладает и по сю пору самыми большими запасами ландшафтов и земель. Существует метафизическая связь территории с духовной культурой нации - и рачительное, любовное отношение к земле, собирательство земель связано с собирательством людей. Установление нравственного отношения к земле невозможно без нравственного отношения к людям. Историк Апполон Кузьмин в своих работах развернул представление о том, что в России был реализована иное качество отношений между людьми - основанное на территориальной, соседской общинности - в отличие от Запада, где родоплеменные отношения не подвеглись столь глубинному превращению и застопорились на этапе клановых отношений, давших начало феодализму. Соседские общины, основанные на единстве земли, общности территории, оказались очень прочными (и почти идеально регулирующими жизнь человека - недаром в дореволюционной России было минимальное число преступлений против нравственности и самоубийств в целом по Европе) - и процесс разложения и превращения общин растянулся более чем на столетие, захватив конец Х1Х и весь ХХ век.
В настоящее время остро стоит проблема мировоззренческого синтеза научной и религиозной картин мира, возвращение к осмысленной религиозности, понимание жизнеохранительного смысла запретов, введение в практику разумного самоограничения, которое является необходимым моментом самореализации личности. Обращение к опыту российскои истории насущно необходимо хотя бы по той причине, что Россия в своем уникальном расширительном движении дошла до океана, не уничтожив ни одного народа. В истории России, как и всякой страны, есть свои "черные" страницы - но русские менее, чем другие народы, создавшие великие империи, запятнаны расизмом: власть в России реализовала свои амбиции в насилии в первую очередь над русским же народом, и он переносил тяготы с поразительной терпимостью. Возможно, это связано с уникальным сочетанием консерватизма земледельцев с романтизмом первопроходцев. Этот консервативный романтизм - дух культуры, которая жила несколько столетий, расширяя свое бытие и поддерживая мир между десятками народов.
Как проявляется свобода в русле русской культуры, каким образом реализуется ее свойства, как выстраивает она души людей, на что настраивает их, какое предназначение видит для свого народа в мире и каких требует для исполнения этого предназначения жертв, в чем находит смысл жизни - эти вопросы ждут своего разрешения.
Когда эта статья была уже написана, мне попалась работа Райнхольда Оверлерхера "Земледельцы и кочевники", опубликованная в 1995 году в журнале "Атака" N72. Часть положений этой работы совпадает с идеями, развитыми выше. Самое примечательное, пожалуй, состоит в том, что Оверлерхер видит в нашествии кочевников "анти-неолитическую контрреволюцию" - возврат к практике собирателей и охотников, которые используют землю лишь как предмет, а не как орудие труда. Действительно, современная культура содержит сложный композит элементов собирательства, охоты и кочевничества, однако целостное понимание явления культуры требует привлечения представлений о феномене жизни как о культурно-природном единстве и разрешении отдельных конфликтных противопоставлений типа "кочевники-земледельцы" в рамках более общих представлений об эволюции ноосферы как цепи духовно-материальных превращений. При таком взгляде может обрести новый смысл и то, что представляется на первый взгляд безусловным злом. Человечество создает и осваивает новые духовные ситуации, и "русский смысл", как практика мирного освоения огромных пространств может оказаться полезен всему миру. Не случайно два разных понятия - "общество" и "покой, отсутствие войны" в древнерусском языке обозначались одним словом - МИР.