Смекни!
smekni.com

Лексический состав «повести временных лет»: словоуказатели и частотный словник (стр. 1 из 6)

О. В. Творогов

Введение

«Повесть временных лет» занимает особое место в истории древнерусской литературы и русской общественной мысли. Текстом «Повести временных лет» (далее - ПВЛ) начинаются многие летописные своды, и сама ПВЛ - свод, включающий в свой состав предшествующие своды. В то же время ПВЛ не просто летопись, сумма погодных статей, повествующих о событиях, происходивших на Руси и в сопредельных странах на протяжении двух с половиной столетий - с середины IX до начала XII в. По слогам академика Д. С. Лихачева, ПВЛ явилась «не просто собранием фактов русской истории и не просто историко-публицистическим сочинением, связанным с насущными, но преходящими задачами русской действительности, а цельной, литературно изложенной историей Руси. Можно смело утверждать, - продолжает Лихачев, - что никогда ни прежде, ни позднее, вплоть до XVI в., русская историческая мысль не поднималась на такую высоту ученой пытливости и литературного умения. Патриотическая возвышенность рассказа, широта политического горизонта, живое чувство народа и единства Руси составляет исключительную особенность создания Нестора» [40, с. 169].

Прежде всего ПВЛ отвечает на поставленный в ее заголовке вопрос «откуда пошла Русская земля», предваряя рассказ об истории Руси обширным историко-географическим введением, цель которого - обосновать принадлежность славян к семье европейских народов, ведущих свое начало от потомков библейского Иафета, и утвердить законность обладания теми землями, которые входили в состав древнерусского государства во времена Нестора.

Во-вторых, ПВЛ настойчиво убеждает в необходимости единства Киевской Руси. Летописец, излагая легенду о призвании варягов, подчеркивает, что все русские князья - потомки Рюрика, представители единого рода и поэтому должны жить в тесном союзе и братолюбии. Начавшемуся после смерти Ярослава Мудрого дроблению Руси на феодальные уделы летописец противопоставляет концепцию, согласно которой Киев, «мать городов русских», должен оставаться политическим и духовным центром всей Руси, а великий князь киевский выступать в почетной роли старшего из князей, которому удельные князья обязаны беспрекословно подчиняться.

ПВЛ - памятник, пронизанный идеями глубокого общерусского патриотизма. И составителю предшествовавшего ПВЛ Начального свода, и создателю ПВЛ Нестору, и его преемнику Сильвестру были чужды местнические интересы, они сурово осуждали межкняжеские распри, постоянно напоминали о необходимости крепить единство Русской земли перед лицом постоянной опасности со стороны кочевников.

ПВЛ не только исторический памятник в узком смысле слова, это одновременно и ценнейший источник познания древнерусской философии и основополагающих концепций древнерусской государственности.

ПВЛ - шедевр древнерусской литературы. Литературный характер летописного повествования отмечал еще в 1856 г. М. И. Сухомлинов в статье «О древней русской летописи как памятнике литературном». В последние десятилетия о литературной Природе ПВЛ писали И. П. Еремин [15], Д. С. Лихачев [38; 40], О. В. Творогов [85], Е. В. Душечкина [14] и др. Летопись относится к «объединявшему жанру» древнерусской литературы (термин Д. С. Лихачева; см. 39, с. 59 и сл.), так как в составе летописного текста наряду с основным и преобладающим его компонентом - погодными статьями - встречаем отдельные повести, жития, фрагменты из переводных и оригинальных сочинений, документы из княжеских архивов и т. д. Жанровое разнообразие компонентов летописного текста естественно приводит к отражению в летописи различных литературных стилей. Д. С. Лихачев отметил, что преобладающим стилем древнерусской литературы XI - XIII вв. был монументальный историзм, оказавший существенное влияние на характер летописного повествования, особенно тех его частей, которые в наибольшей мере отвечали требованиям литературного этикета [42, с. 25-62]. В фрагментах ПВЛ, восходящих к устным историческим преданиям, используется стиль «эпический» (там же, с. 63-71]. Стилистическая неоднородность летописи представляет определенную ценность для языковедов, так как материал одного памятника позволяет наглядно увидеть и исследовать сложный характер взаимоотношений различных функциональных стилей в древнерусском литературном языке.

Словарь ПВЛ охватывает лексику, употреблявшуюся в самых различных сферах древнерусского быта и древнерусской письменности. Это требует внимательной оценки каждого языкового явления, которое должно рассматриваться не как некое абстрактное слозоупотребление древнерусского письменного языка начала XII в. (с поправкой на время конкретного списка летописи), а во многих случаях как языковый факт, обусловленный контекстом; сюжет повествования, стилистическая тенденция данного отрывка, а иногда и происхождение самого фрагмента (является ли он цитатой или созданием самого летописца) должны учитываться при лингвистической интерпретации отдельного слова или оборота речи.

То обстоятельство, что памятник начала XII в. сохранился в нескольких редакциях, незначительно отличающихся друг от друга и отраженных достаточно древними списками - Лаврентьевским 1377 г., Ипатьевским - начала XV в. и Радзивиловским - XV в., - открывает широкие возможности для его лингвистического анализа. Язык ПВЛ уже более столетия интенсивно изучается в отечественной науке. Начало положено трудами П. А. Лавровского [33] и М. А. Колосова [28], в которых ПВЛ рассматривалась еще в одном ряду с другими памятниками. Но уже Е. Ф. Будде поставил своей задачей описать язык Лаврентьевского списка ПВЛ. Он дополнил и существенно откорректировал наблюдения М. А. Колосова, проанализировав особенности отражения фонетических явлений в языке списка [2]. В конце статьи ученый заявил о намерении рассмотреть и морфологический строй памятника, однако, к сожалению, ему не удалось это осуществить.

В 1896 - 1897 гг. увидело свет обстоятельное описание языка ПВЛ по Лаврентьевскому списку, осуществленное Н. П. Некрасовым [60]. Автор анализирует особенности графики (лигатуры, надстрочные знаки, написания слов под титлом, употребление выносных букв, различные начертания отдельных букв), орфографию (употребление букв ъ и ь, юса малого, йотированного а, букв Ь и е, случаи написания ы и и после заднеязычных и т. д.). В работе имеется обзор морфологии списка: рассматриваются падежные формы существительных, смешение склонений, местоименные формы, употребление личных форм глагола и причастий. Охватывая по существу все основные черты языка ПВЛ по Лаврентьевскому списку, автор, однако, не ставил своей целью исчерпывающее описание отмечаемых явлений и фактов. Поэтому несмотря на обилие примеров, иллюстрирующих различные языковые явления, у читателя не остается уверенности в том, что учтены и адекватно описаны все варианты написаний или грамматических форм. Именно это обстоятельство вызвало критические замечания Н. Петровского, внесшего ряд существенных уточнений в наблюдения над морфологическим строем памятника [65]. Он указал, в частности, на случаи вариантности флексий существительных, не отраженные в описании Некрасова, привел дополнительные данные об употреблении форм двойственного числа существительных и форм сигматического аориста, отметил отсутствие сведений о страдательных причастиях и т. д.

В 1910 г. Д. Н. Кудрявский опубликовал небольшую статью, сообщив статистические данные, полученные при анализе распределения глагольных форм в Лаврентьевской летописи [31]. Исследователь пришел к выводу, что употребление определенных форм зависит от содержания повествования и что «литературно обработанные рассказы об отдельных исторических событиях писались в старом славянском стиле, и поэтому аорист в них встречается чаще» (с. 51), что причастия на -л особенно употребительны при передаче в летописи прямой речи.

В 20-30-е годы нашего века появляются исследование В. М. Ганцова о языке Радзивиловской летописи [11] и фундаментальные труды Е. Ф. Карского [23] и В. И. Борковского [1].

Е. Ф. Карский рассмотрел особенности употребления в ПВЛ собирательных существительных, обстоятельно проанализировал употребление падежных форм, предложное и беспредложное управление. В. И. Борковский обратился к исследованию статей Лаврентьевской летописи с 1111 по 1305 г., то есть служащих в ней непосредственным продолжением ПВЛ. Эта работа представляет первостепенный интерес и для изучения ПВЛ, поскольку содержит материал для сопоставления текста с текстом последующих летописных статей. Кроме того, описание графики и орфографии (с. 5-25) непосредственно относится и к ПВЛ, так как почерк второй части ее текста прослеживается до конца летописи. При анализе фонетики Борковский подробно останавливается на соотношении полногласных и неполногласных форм (проблема, интересовавшая впоследствии Ф. П. Филина, Т. Н. Кандаурову, Л. М. Устюгову и др.). В разделе, посвященном морфологии ПВЛ, рассматривается склонение имен, формы числительных и причастий, особенности спряжения глаголов.

Многочисленные работы о языке ПВЛ появились в 50-е годы, что до известной степени вызвано изданием текста ПВЛ, подготовленного Д. С. Лихачевым [67]. В них рассматривались типы словообразования существительных [63], особенности их склонения [87-89], префиксальные существительные, соотносимые с глаголами [27]. Склонение имен существительных в ПВЛ в ряду других памятников было исследовано в коллективной монографии ученых Ленинградского университета [12]. Имеются работы о формах прошедшего времени глагола в ПВЛ [78], функции глагольных приставок [76], местоимениях [52-53], предлогах и предложных сочетаниях [6-8, 105-107].

Синтаксические особенности ПВЛ, помимо упомянутых выше фундаментальных трудов Е. Ф. Карского и В. И. Борковского, описаны в статьях В. И. Казариной [17], Л. В. Капорулиной [18-21], С. М. Кардашевского [22], Т. И. Катриченко [24], Л. А. Коробчинской [30], М. И. Мулкиджаняна [56-57], В. В. Назаретского [58-59], Г. А. Пирцхалава [66], Л. А. Поляковой [69], М. Н. Прокопук [71], Р. В. Хворовой [99-100], И. Я. Чернухиной [101].