В 1804-1805 годах была проведена аграрная реформа в Остзейском крае. Прибалтийские губернии отличались от остальной России. Здесь не существовало крепостного права в его крайних формах, а уровень развития товарно-денежных отношений был значительно выше, чем в европейской России. Главное же: помещики осознали уже экономическую невыгодность сохранения в неприкосновенности крепостного права. 20 февраля 1804 года было издано «Положение о лифляндских крестьянах», распространенное в следующем году и на Эстонию. Крестьяне – «дворохозяева» объявлялись пожизненными и наследственными держателями своих наделов, за которые они обязаны были отбывать владельцу земли барщину или оброк. Повинности определялись в зависимости от количества и качества земли, то есть регулировались государством. Власть помещика над крестьянами, таким образом, ограничивалась. «Несколько правительственных мер... в пользу крепостного крестьянства... несколько случаев, где император Александр строго наказывал жестокое обращение с крестьянами и притом делал эти наказания публичными, еще усилили впечатление, и хотя вопрос остался... нерешенным, но первые вмешательства власти показали, хотя в дальней перспективе, возможность его решения. В общество с тех пор в первый раз прочно запала идея об освобождении крестьян», - отмечал А. Н. Пыпин [18].
К концу рассматриваемого периода Александр I стал все больше уделять внимания внешней политике. Но на ее важнейших направлениях его действия также во многом определялись концепцией «законно-свободных» учреждений.
Итак, учитывая все обстоятельства, можно согласиться с теми исследователями, которые считают, что политика Александра I в рассматриваемый период не являлась «заигрыванием с либерализмом». Это была политика преобразований, пишут В. А. Федоров и В. Н. Федосов, направленная в первую очередь на реорганизацию центрального управления, реформирование просвещения и печати, в меньшей степени – социальной сферы [19]. Мероприятия этих лет, как указывал Н. Я. Эйдельман, «легко раскритиковать как частные, половинчатые, но ведь и само правительство не считало их коренными» [20].
§ 2. Проекты М. М. Сперанского
Учреждение министерств имело целью усилить централизацию управления; они должны были стать органом независимой, сильной власти. Но вместе с тем у Александра усилилось ощущение зависимости от вельможных верхов бюрократии, которые окружают его своими происками и интригами, действуют за его спиной. Поэтому Александр стремился иметь свои личные способы осведомления и воздействия на ход дел, противопоставлял официальным органам власти своих доверенных людей, которые должны наблюдать за ними, доставлять ему сведения по личному поручению, как бы приватно, наблюдать друг за другом и действовать по его личным указаниям, вне установленного порядка. Подчинить себе бюрократическую среду, чувствовать себя свободным от нее было постоянной заботой Александра. Эта проблема обострилась в годы сотрудничества Сперанского с Александром.
Александр приблизил к себе Сперанского в конце 1806 года - сначала как «делового секретаря». Император, как отмечал П. А. Строганов, предпочитал «людей, которые, легко улавливая его идею, выразят ее так, как он сам хотел бы это сделать, избавляя его от труда подыскивать ей желательное выражение, и представят ему ее ясно и даже по возможности изящно». В этом плане в Сперанском император, казалось, нашел себе почти идеального сотрудника. Было у Сперанского и другое ценное в глазах Александра свойство: «попович», сделавший блестящую карьеру благодаря личным дарованиям и огромной трудоспособности, был одинок в среде верхов дворянского общества и вельможной бюрократии, без прочных связей с этой средой, как человек, всем обязанный государю и только ему служащий.
Тильзитские соглашения встретили оппозицию со стороны «старого двора» - императрицы Марии Федоровны и ее окружения, со стороны консервативного крыла аристократии, а также и со стороны «молодых друзей» императора. Осенью 1807 г. в кругах придворной знати тайно поговаривали об устранении монарха, о возможности восшествия на трон новой императрицы – Екатерины III, сестры Александра. Император знал о враждебных замыслах против него, но не уступил. Он сменил людей на важнейших постах, «молодые друзья» были отстранены от руководства государственными делами; были возвышены Сперанский и Аракчеев. Тогда же Александр I вновь возвращается к планам реформ.
С 1808 г. начинается время могущества и славы Сперанского, который становится фактически вторым после императора лицом в государстве, «первым и единственным министром империи», по словам Ж. де Местра, автором многих задуманных или проведенных преобразований. Он назначается членом Комиссии составления законов, входит в состав многочисленных комитетов, учреждавшихся по разным вопросам.
Практически одновременно с возвышением Сперанского происходит возвышение А. А. Аракчеева, который, как и Сперанский, был независим от каких-либо группировок сановников. Он был назначен инспектором всей артиллерии. Будучи талантливым организатором и имея хорошую теоретическую подготовку, Аракчеев провел реформы во вверенной ему части армии, создав «первоклассную по тому времени артиллерию, что было подтверждено практикой сражений 1805-1807 гг.» [21].
27 июля 1807 г. Аракчеев был произведен в генералы от артиллерии, а по указу 14 декабря 1807 г. объявляемые Аракчеевым высочайшие повеления должны были считаться именными императорскими указами – для должности Аракчеева привилегия беспрецедентная. 13 января 1808 г. Аракчеев назначается военным министром, все дела по военным вопросам были под его контролем.
О характере отношений Александра I и Аракчеева свидетельствует эпизод, приведенный в воспоминаниях И.С. Жиркевича: «Один раз сделавшись нездоров, (Аракчеев) целую неделю никуда не выезжал из дома и Государь был столь внимателен к заслугам сего государственного человека, что каждый день приезжал к нему рассуждать о делах»[22].
Ж. де Местр писал в январе 1808г., что Аракчеев «беспечен неслыханною властью. Он жесток, строг. Остается объяснить, как решился его императорское величество завести себе визиря: ничто не может быть противнее его характеру и его системе. Основное его правило состояло в том, чтобы каждому из своих помощников уделять лишь ограниченную долю доверия... Он захотел поставить рядом с собою пугало пострашнее по причине внутреннего брожения, здесь господствующего. Аракчеев... все давит, перед ним исчезли, как туман, самые заметные влияния»[23].
Впрочем влияние Сперанского было все же пока намного значительнее. В конце сентября 1808 г. Александр, отправляясь на встречу с Наполеоном в Эрфурт, взял с собой Сперанского. Здесь Сперанский имел несколько «приватных» бесед с Наполеоном и Талейраном. По свидетельству сопровождавшего Наполеона герцог Бассано, Наполеон, восхищенный умом Сперанского, сказал Александру: «Какого человека вы имеете при себе! Я отдал бы за него любое королевство!». Впоследствии Наполеон отзывался о Сперанском как о «единственно светлой личности» в России.
По возвращении из Эрфурта Сперанский становится наиболее приближенным к императору лицом. Возросшее могущество и влияние Сперанского было сразу замечено и возбудила зависть, а затем и ненависть придворных к этому «поповичу».
Александр проводил со Сперанским целые вечера в чтении и обсуждении проектов и записок по разным вопросам, составленных ранее либо самим Сперанским, либо представленных другими лицами: об устройстве администрации, совершенствовании законодательства и о «предметах научных и религиозных». «Из всех сих упражнений, из стократных, может быть разговоров и рассуждений вашего величества, - писал впоследствии Александру Сперанский, - надлежало, наконец, составить одно целое: отсюда произошел план всеобщего государственного образования». За разработку этого плана, получившего в исторической литературе название Плана всеобщего государственного преобразования России, Сперанский принялся в декабре 1808 г. Он почти ежедневно встречался с императором, с которым обсуждал каждый параграф плана. 16 декабря Сперанский был назначен товарищем министра юстиции. Он приступил к подготовке нового уложения.
Очевидно, в преддверии грядущих преобразований был выпущен ряд указов либеральной направленности. В январе 1807 г. был издан указ «О даровании купечеству новых выгод», согласно которому купцы 1-й и 2-й гильдии расширяли свои права: за денежные взносы они освобождались от рекрутской повинности, им разрешалось создавать акционерные общества, иметь свои собрания, торговые суды и т.п.
Указ 1808 г. запрещал продавать крестьян на ярмарках «в розницу», а указ от 10 марта 1809 г. отменял право помещиков ссылать своих крестьян в Сибирь за маловажные проступки. Подтверждалось правило: если крестьянин единожды получил свободу, то он не мог быть вновь закрепощен. Крестьянам, незаконно записанным за помещиками, предоставлялось право возбуждать иски о предоставлении свободы. Крестьяне с дозволения помещика получали право торговать, брать векселя, заниматься подрядами.
В ходе работы над планом преобразований Сперанский добился принятия указов, которые должны были упорядочить работу государственного аппарата, сделать его более профессиональным. Напомним, что в 1803 г. был издан указ, согласно которому через пять лет никто не должен был быть определен «к гражданской должности, требующей юридических и других познаний, не окончив учения в общественном или частном училище». Однако должных результатов этот указ не дал. Поэтому 3 апреля 1809 г. был издан указ, согласно которому находившиеся в знаниях камер-юнкера и камергера обязаны были избрать себе определенный род службы, в противном случае их звания объявлялись лишь почетными отличиями, не дававшими никакого чина. Таким образом, отменялась практика приравнивания придворных званий к гражданским, позволявшая сановникам переходить с придворной службы на высокие должности в государственном аппарате. Другой указ – об «экзаменах на чин» (от 6 августа 1809г.) в целях повышения грамотности и профессионального уровня чиновников требовал, чтобы чины коллежского асессора и статского советника (первый давал личное, а второй потомственное дворянство) присваивались только при предъявлении диплома, об университетском образовании или сдаче специального, экзамена. Указ открывал путь наверх разночинцам. Эти начинания добавили реформатору новых врагов. М.А. Корф писал: «Если постановление о придворных званиях возбудило против Сперанского высшее сословие, то легко представить себе, какой вопль за постановление об экзаменах поднялся против него в многочисленном сословии чиновников».