Когда я была еще юной, вы меня одну оставили
И возненавидеть вас и всех кыргызов заставили
Вы не только отвергли мою любовь, но и нас покинули
А те цветы, которые вы мне подарили, давно уже сгинули.
Курчгезу вспомнились обещания данные им Сулутэ перед уходом из монгольского лагеря. В тот день он, вернувшись с прогулки, принес с собой красивые желтые цветы, сорванные с высоких скал. Вручив эти цветы своей любимой Сулутэ, он, стараясь ее успокоить, дал ей обещание вернуться за ней до того, как завянут подаренные им цветы. Покачав головой, Курчгез продолжил чтение:
Оставшись одна, я все это время думала о вас, не переставая
Мое сердце пылала и мучилась, передышку не давая
Если отец задумает вторгнуться в ваши края и на вас напасть
Я непременно последую за ним, дабы показать вам и свою власть!
В этой жизни никто не смеет бросать монгольскую дочь
Иначе вместно яркого дня в степи наступит страшная ночь!
Но вас, несмотря на ваше предательство, я продолжаю любить
Хотя любая отвергнутая на моем месте тут же приказала бы вас убить!
Судя по резкому тону письма, Курчгез понял, что ранил ее сердце до самой глубины. Но ничего поделать не мог. Поэтому не стал ей больше отправлять писем. С тех пор прошло очень много времени. И вот теперь находясь в плену, Курчгез гадал о том, не та ли эта Сулутэ, которая обещала прийти вместе с отцом и наказать его и всех кыргызов. Курчгезу, несмотря на его плачевное состояние, стало забавно, при мысли о том, что это и есть та самая Сулутэ, которую он когда-то любил и возможно все еще любит. Он мысленно представил, что бы она ему сказала теперь. Скорее всего, ее письмо было бы такого содержания:
Когда вы были рядом, в степи бушевали сильные ветры, дожди и метели
А вы, Курчгез, несмотря на свое острое зрение, любовь мою не разглядели
И вот теперь сидите возле меня беспомощным и крепко связанным
Так же как и оставили давно мое сердце своим сердцем привязанным!
Улыбнувшись себе Курчгез на ходу мысленно начал сочинять свое ответное послание, которое скорее всего выглядело бы так:
Если твое сердце до сих пор моим сердцем сильно обмотано
То я у твоих ног, возьми нож и разрежь мое сердце - вот оно!
Я ведь тоже, оставив тебя одну, все это время не переставал любить
Знаю, что будет справедливо, если ты прикажешь воинам меня убить!
– Да, кыргызская душа – это душа поэта! Даже находясь в безпомощном состоянии душа способна раскрываться, так как никогда! – думал Курчгез. Он все еще чувствовал, что любит ее. А вот на счет нее он начал сомневаться. Во время схватки с монголами она, по-видимому, тоже узнала его, но почему-то не подошла к нему, хотя бы для того, чтобы влепить ему пощечину, дать пинка в живот, или просто плюнуть в лицо как это сделали схватившие его монголы.
Глава 8.
Всю ночь монголы, сидя возле костров, готовились к предстоящему штурму города Ак-Буркут. Несколько сотен воинов, несмотря на кромешную темноту при свете костров и факелов вырубали лес, готовя лестницы и осадные машины.
С рассветом монголы, под предводительством генерала Мунджехбия приблизившись к городским стенам, выстроились в огромный ряд.
Генерал Мунджехбий решил немного подождать. Он все еще надеялся на то, что кыргызы откроют ворота и выйдут к ним на встречу, чтобу дать им бой, либо ознакомить его с условиями своей капитуляции. Однако время проходило, а кыргызы все не выходили. Было заметно, как на башнях и в стенах города Ак-Буркут выстроившись в шеренгу, стояли кыргызские воины, в блестящих доспехах и держа в руках оружие. Похоже, было на то, что они и не собирались выйти из стен города для того, чтобы сразиться с монголами.
Наконец заметив нервные движения и нетепеливые взгляды своих воинов, генерал решил произнести речь.
– Слушайте меня, мои доблестные воины! Вы все очень храбрые и смелые монголы, вам ничего не стоит смять на воем пути всех вражеских сил, какими бы они себя сильными не считали. Я знаю, что вы прошли со мной нелегкий путь, чтобы наконец-то дойти сюда и увидеть все эти красоты, которые в скором времени станут нашими! А теперь посмотрите вперед и скажите мне, что вы видите? – переждав небольшую паузу, генерал продолжил.
– Смотрите, какой красивый город предстал перед нашими взорами. В этом городе очень много богатств, которые не могут принадлежать трусливым кыргызам! У этих щенков даже духу не хватило на то, чтобы выйти и, встав перед нами, сразиться лицом к лицу и умереть как настоящие воины! Они не воины, а жалкие трусы, облачившиеся в железные кольчуги и считающиеся себя баатырами! Они не достойны, носить доспехи и оружие. Они даже не достойны, чтобы жить в этом городе и обладать теми, сокровищами, которые по праву степей принадлежат самому сильному племени – племени монголов! Империи монголов!
После этих громких слов вся монгольская армия хором проготоготала, издав такой шум и гам среди тихой долины, что их было слышно на далекие расстояния.
– В этом городе помимо ханской казны, есть богатства укрывшихся там купцов. Эти купцы сами того, не зная, открыли нам дорогу в этот город. Как вы знаете, этот город считался загадочной, поскольку никто не знал дорогу сюда. И не знал о том, действительно ли он существует на свете. Но теперь, когда мы узнали об его сущестовании и пришли сюда первыми, мы по праву являемся хозяевами этого города со всеми его богатствами! Все эти богатства в скором времени станут нашими! Кыргызы считают этот город несокрушимым, и возлагают на его существование огромные надежды. Так давайте же разочаруем их! Вчера как вы знаете, я отправил им своих послов с предложением сдать город в обмен на свои жизни. Но они дерзко отказались нам подчиниться. Следовательно, они бросили вызов Монгольской империи! Все прекрасно знают, что бывают с теми, кто противиться воле монголов. С ними мы поступаем как с жалкими баранами, которым отрезаем головы и, выпустив все кишки, съедаем, сварив в огромном котле! С этими трусами мы поступим также! Я приказываю вам всем, сразиться с этими дерзкими петухами и победить их! Затем мы их всех обезглавим и посмеемся над тем как они сплящут нам петушиный танец!
Монголы громко рассмеялись.
– Я обещаю мешок золота, сотню рабов, сотню верблюдов и триста наложниц тому, кто первым приведет мне голову хана кыргызов!
Услышав про огромное вознаграждение, монгольские воины шумно прокричали.
– Мы отнесем голову хана кыргызов нашему монгольскому хану в подарок вместе с той золотой головой большого орла, что нам виден отсюда. Нашему хану понравиться наш подарок. Клянусь богом войны, что когда мы вернемся на родину с победой и с нагруженными трофеями, нас встретят как героев! А тех, кто сильно отличиться в этом сражении я лично назначу офицерами монгольской армии с большим жалованием! А теперь мои доблестные воины, покажите этим трусам, кто из нас является настоящим хозяином всех бескрайних степей, долин, рек и гор! Убейте их всех! Только не трогайте купцов, мы за них получим отдельный выкуп, после того, как побеседуем с ними о цели их визита в эту горную дыру! В атаку!
После речи генерала Мунджехбия монголы приступили к штурму. Первыми в атаку согласно плану пошли тысячные Джунгарека и Эдигея.
С громкими улюлюканьями монголы начали на скаку выпускать зажженные стрелы в сторону защитников крепости. Пока две тысячи воинов Джунгарека и Эдигея пытались посеить панику среди горожан. Тысяча воинов Шунхарая оставив своих лошадей в лагере, пустились в атаку, держа в руках помимо оружия длинные лестницы.
Приблизившись к городским стенам, монгольская пехота с помощью лестниц попыталась взобраться вверх. Около пятидесяти монголов подкатив сооруженный из бревен таран, пытались взломать ворота.
Однако защитники города смогли отбросить первую волну атаки монголов назад.
Генерал Мунджехбий наблюдавший в стороне за неудачной атакой своих воинов, приказал своим тысячникам отступить для последующей перегруппировки
Узнав от посыльного о приказе к отступлению, монголы с небольшими потерями отошли назад.
Через некоторое время монголы выкатили на поле несколько десятков наспех изготовленных катапульт. Зарядив катапульты большими камнями и горящими глиняными кувшинами, заполненными горючей смесью, монголы начали их запускать в сторону города.
Монгольские лучники, выстроившись в ряд, не переставая, выпускали горящие стрелы.
За стенами города начал появляться густой дым, стало заметно, что действия орудных машин дали свой результат. Судя по царившемуся хаосу и панике, в городе начался пожар. Часть защитников города усиленно пытались отстоять напору монгольских стрел и падающих на их головы горящих горшков наполненных воспламенящейся жидкости, а другая часть пыталась потушить очаги возгорания.
Заметив значительную суматоху в рядах кыргызов, монголы возобновили атаку. Со стен города с громкими криками начали падать тела кыргызов обожженные и напичканные монгольскими стрелами.
Установив длинные лестницы, первой шеренге монголов удалось взобраться на стены. Схватка с кыргызами продолжилась в стенах города. После условного сигнала генерала Мунджехбия в атаку пошли дополнительные силы свирепого тысячника Тайлихкана.
В тот момент, когда генерал Мунджехбий потирая руки в предвкушении предстоящей победы начал злорадно улыбаться, открылись городские ворота. Около тридцати кыргызских воинов выйдя наружу прикрываясь щитами, откатили назад таран и снова изчезли. Увидев это, монголы с криками побежали к открытым воротам, но неожиданно из ворот выскочила большая конница в блестящих доспехах и с длинными копьями. Смяв на своем пути монгольскую пехоту, конница прорвалась вперед и вклинилась в ряды сражающихся монголов. Вследом за ними из ворот выскочила еще одна небольшая конница в синих плащах и доспехах. Монголы без труда узнал в них наемных воинов охраняших караван.