Когда несколько китайских солдат, оттащив тела двух убитых монголов, хотели увести Сулутэ. Курчгез резко встав со своего места, схватил ближайшего солдата за голову и, ударив его коленом в живот, свернул ему шею. После чего, выхватив его меч, убил еще двух китайцев.
Уловив взгляд Сулутэ, Курчгез через плечо крикнул ей:
– Беги!
Сулутэ не долго думая подобрав с земли копье, сбила с седла одного из воинов, прискакавших на помощь главноначальствующему Ли Даляну. Как только воин с криком упал на землю, Сулутэ резко вскочив на его коня, вонзила копье в бижайшего всадника и рысью поскакала прочь.
Ли Далян и его окружение не успели опомниться как меч, который держал в руках Курчгез, просвистев в воздухе, разрубил еще двух китайских офицеров и вонзился в его правое предплечье.
Взвыв от ужасной боли Ли Далян отскочил назад. Тут же на Курчгеза в ярости набросились несколько десятков воинов. Курчгез подобрав с земли щит убитого китайца прикрываясь им начал разить окруживших его воинов.
Курчгез получив несколько ран в руку, ногу и плечо начал истекать кровью. Но, даже будучи раненным, он продолжал искуссно убивать китайцев. Прежде чем китайцы смогли свалить с ног Кургеза, он успел убить еще нескольких опытных воинов. Когда Курчгез еле живой упал на землю, его оглушили щитом и отволокли назад. Ли Далян придя в себя от испуга, приказал догнать и вернуть назад девушку.
Однако как выяснилось позже, Сулутэ не смогла уйти далеко. Китайские лучники, убив коня, на котором она ускакала, с легкостью ее догнали. Держа Сулутэ за волосы они привели ее к Ли Даляну. С налитыми кровью глазами Ли Далян велел их обоих связать. К счастью для Ли Даляна его рана оказалось не слишком глубокой. Прибежавшие лекари быстро перевязали его плечо и остановили кровь, которая сочилась из раны.
Курчгез пришел в себя от сильного удара в живот. Открыв глаза, он увидел перед собой китайца. Китаец несколько раз кулаком ударил его в лицо и сломал ему нос. Несмотря на острую боль Курчгез снова поднял голову и начал осматриваться. С трудом, повернув голову, Курчгез слева от себя увидел Сулутэ, которая сидела на земле, обхватив руками колени, и неотрывно смотрела на него. Ее почему-то не стали связывать. Увидев слабую улыбку Курчгеза, Сулутэ облегченно вздохнула. Он был жив, пусть и тяжело ранен, но жив. Для Сулутэ это было главное. Оно дрожала от страха, не за свою жизнь, а за жизнь любимого человека, которого чуть снова не лишилась.
По сути, поступок Курчгеза был отчаянным. Пытаясь заговорить зубы китайскому, полководцу Ли Даляну он не хотел выдавать ее. Но когда тот распорядился увести Сулутэ в его шатер, Курчгез испугался за нее и пошел на самый безумный из всех безумных поступков – кинулся в гущу врагов. Сулутэ не хотела оставлять Курчгеза одного. Она тоже хотела биться рядом с ним. Однако, услышав властный приказ любимого, она с неохотой попыталась ускакать подальше от китайского лагеря. Если бы лучники не убили коня, на котором она ускакала, ей, возможно, удалось бы уйти от преследователей и снова вернуться вместе с отцом и его солдатами.
Подошедший тюркютский воин из числа следопытов вылил на голову Курчгеза воду, которую принес в глиняном горшке. После чего, вытер лицо Курчгеза грязной тряпкой и, взяв его за волосы, поднял голову. Посмотрев ему в глаза, он снова удалился. Через некоторое время к пленным прибыл Ли Далян облаченый в тяжелые латы и в сопровождении усиленной охраны.
– Что ты хочешь мне сказать? – спросил он у тюркютского воина.
– Я узнал этого человека, – ответил тюркютский воин.
– И кто же он такой?
– Несколько лет тому назад я и мои сородичи из племени дулу служили в армии генерала Мунджехбия. Я был сотником в монгольской армии и сразу не узнал этого человека. Этот Курчгез был тысячником в монгольской армии! Он видимо соврал, сказав нам, что является пленником монголов. Скорее всего, он и был их командиром, а не этот Мункэ. Курчгез действительно местный кыргыз, он то и наверняка привел сюда армию генерала Мунджехбия, поскольку хорошо знает эту местность. Он умеет читать по оставленным следам. Да, да, он отличный воин, хороший следопыт и умелый проводник! Когда мы покинули армию генерала Мунджехбия, он со своей тысячной из кыргызов все еще оставался на службе у монголов. Он ни за что на свете не стал бы их покидать, поскольку безумно любил дочку самого генерала Мунджехбия по имени Сулутэ, она то, кстати говоря, сейчас и сидит рядом с ним! Я не стал ее связывать, так как считаю, что она вряд ли снова сбежит, оставив своего возлюбленного.
– Вот значит как? – ухмыльнулся Ли Далян. – Значит, эти голубки просто-напросто любят друг друга, и поэтому он пришел в ярость, когда я захотел ею обладать! Любовь, как ни странно даже во время войны имеет место быть! Он действительно влюблен в нее, раз ради нее был готов пожертвовать своей жизнью. А ведь он даже и не монгол. Первый раз вижу, как на поле брани одинокие представители двух совершенно разных и диких кочевых племен проявляют такую преданную любовь, в то самое время, как их народы, сражаясь между собой, проливают кровь за какой-то ничтожный город! Да, это воистину чистая любовь! – улыбнувшись, он добавил следующее:
– Говоришь дочь генерала Мунджехбия? Она может быть отличным инструментов в предстоящих переговорах с опальным генералом. Мы даже могли бы получить от ее отца хороший выкуп за нее, прежде чем перебьем Мунджехбия с остатками его войск. А она, так или иначе, станет моей наложницей! Люблю я таких горячих девочек с блестящими глазами, пусть даже влюбленных в кого-то ха-ха-ха!
– Что нам делать с Курчгезом?
– Скольких наших воинов он убил?
– Только здесь, он успел зарубить двух офицеров и семерых солдат! А там, в горах, когда мы пытались их взять, он убил еще больше славных воинов!
– Не такими уж они были славными, раз позволили себя заколоть! – с горечью сказал Ли Далян. – Эх, если бы в армии императора Тай-цзуна служили такие храбрые воины, как этот влюбленный Курчгез, мы бы давно перетряхнулу весь мир! Какой у этих степняков самый изощренный вид казни?
– Самый изощренный вид казни – это когда людей заживо сваривают в огромных котлах или четвертуют! – мрачно произнес тюркютский воин.
– Говоришь, в котлах сваривают?
– Да. Но это настолько жестокий и жуткий вид казни, что никто еще ни разу не применял его на людях!
– У нас есть такие котлы? – вяло спросил Ли Далян. Он уже потерял всякий интерес к Курчгезу и теперь быстрее хотел от него избавиться.
– Найдем! – злорадно ответил тюркютский воин.
– В таком случае, организуйте публичную казнь Курчгеза. Пусть наши воины насладятся его предсмертными криками и воплями. После того как он сварится, мы двинемся дальше и захватим город Ак-Буркут!
Через некоторое время китайцы, установив в центре лагеря огромный котел, наполненный водой, разожгли костер. Когда вода закипела, китайцы притащили Курчгеза к котлу. Сулутэ в ужасе наблюдала за всеми приготовлениями китайцев, к предстоящей казни Курчгеза. Она тихо плакала и лихорадочно вырывала свои волосы на голове. Сулутэ все еще надеяласаь на то, что его отец, каким-то чудом узнав об их пленении, явиться освободить их или хотя бы пришлет за ними свое войско. Она смотрела по сторонам и куда-то вдаль, надеясь на чудо. Но чудо не происходило, ее отца и монгольского войска нигде не было видно. Наконец поняв, что генерал Мунджехбий не успеет прийти на выручку, прежде чем китайцы казнят ее возлюбленного, Сулутэ обратила свой взор на Курчгеза. В ее глазах была скорбь и отчаяние.
Курчгез повернувшись назад, поймал взгляд Сулутэ. Но воин, стоявший у него за спиной и державший его за плечи, дав ему в затылок, заставил глядеть в кипящюю воду. Чувствуя свою неминуемую смерть, он, закрыв глаза, попытался представить ее образ. Горячий пар бил прямо в лицо Курчгеза. Его слух и обоняние обострились.
Неожиданно для себя он проникся в сознание Сулутэ и начал читать все ее мысли. Мысли Сулутэ были о нем. Ее сердце бешено колотилось. Он отчетливо слышал биение ее сердца. Каждый стук ее сердца громким эхом раздавался в его голове. Курчгез мысленно попытался ее успокоить. Он даже почувствовал, что она прекрасно его слышит и видит его изнутри. Курчгез мрачно улыбнувшись в мыслях, прочел ей свои последние предсмертные стихи, не зная, услышит ли она их:
Вот и все родная моя, пришло время, прости за все и прощай,
молясь своим богам, иногда свой взор в небеса ты обращай.
Я буду с небес глядеть на тебя и тобою неустанно восхищаться,
а ты обещай, что не будешь печалиться, а будешь улыбаться.
Сейчас они сварят меня в котле заживо, но ты не смотри,
перестань, пожалуйста, плакать и слезы с глаз своих сотри.
Сулутэ, Сулутэ я безумно люблю тебя, всегда помни об этом,
и это истинная правда, как и то, что весна сменяется летом!
Наконец когда державшие за руки Курчгеза воины посмотрев в сторону Ли Даляна получили разрешение, они взобрались вверх по сооруженной из досок лестнице и бросили в кипящюю воду Курчгеза.
Курчгез, прежде чем оказался в кипящем котле успел бросить последний взгляд в сторону любимой Сулутэ. Сулутэ громко вскрикнув, схватилась за свою голову и закрыла глаза. Она больше не была в силах наблюдать за этим процессом.
Курчгез, несмотря на ужасную боль во всем теле даже не вскрикнул. В этот самый момент в голове его раздался шум, и он отчетливо услышал голос любимой Сулутэ:
Курчгез, Курчгез ты настоящий безумец, но я безумнее тебя,
я теперь знаю, что ты умираешь всем сердцем меня любя!
Не хочу терять тебя снова и за твоей смертью наблюдать,
своей жестокостью они хотят этой казни значимость придать!
Я не позволю тебе умереть одному и последую за тобой,
поскольку не смогу освободить тебя и дать врагам бой!
Родной мой, я иду к тебе и ты должен меня за это простить,