Смекни!
smekni.com

Н. Смита рекомендована слушателям и преподавателям факультетов психологии и философии вузов по курсам общей психологии и истории психологии, системных методов ис­следования и преподавания психологии (стр. 104 из 168)

ма. Мы познаем внеличностный (non-personal) мир вокруг нас, полагает он, проводя исследование с по­мощью диалогов, аналогично тому, как физики ис­следуют мир с помощью теорий. Естественно, утверждает Харре, наша собственная социальная си­стема накладывает ограничения на наши познава­тельные возможности, однако использование диало­гов представляет собой практический подход. Один из социально-психологических подходов, называе­мый «реализмом», или «трансцендентальным реа­лизмом», также, вероятно, является родственным контекстуальному конструкционизму (Manicus & Secord, 1983). Он пытается положить конец обще­принятой в социальной психологии практике ис­пользования оторванных от реальности эксперимен­тов, включая такие задачи, как дилеммы торга и зак­люченного, и заместить их повествованиями в духе исторического исследования, которые схватывали бы значения вещей для людей в обыденной жизни. Сто­ронники данного подхода не отвергают объективно­сти («обоснованной доказуемости» («warranetd assertibility»)) и не настаивают на тотальной относи­тельности.

Данцигер (Danziger, 1997) проводит различие между «мягкой», или «светлой», версией конструк­ционизма и его «мрачной» версией. Светлый кон-струкционизм не только не претендует на то, что он является путем к истине, но и проповедует терпи­мость к любым путям, пока идущие по ним не пыта­ются указывать, в каком направлении идти другим. Смысл непрерывно конструируется языковыми со­обществами. Темный конструкционизм подчеркива­ет роль отношений власти и тот факт, что они реали­зуются в социальных структурах и в человеческом теле, в частности, в биологии пола (biology of gender). Власть устанавливается и поддерживается благода­ря конвенциям, закрепляемым письменными доку­ментами и институционализированными социальны­ми практиками. Таким образом, маловероятно, что локальные социальные процессы могут явиться ис­точником социальных реформ, указывает Данцигер; а следовательно, множественность точек зрения, за которую выступает постмодернизм, может не до­стичь своей цели.

Раисе (Reiss, 1993) выступает в пользу скорее «постпозитивистской», чем постмодернистской по­зиции. Он солидарен с постмодернистами в их отри­цании окончательных истин и автономных фактов, однако он также отвергает постмодернистский то­тальный релятивизм. «Релятивизм неприемлем для постпозитивистов, поскольку он отвергает возмож­ность накопления доброкачественных (fair) научных данных, соответствующих научным стандартам. Да­лее, если все точки зрения относительны, то у нас нет способов обосновать более высокую эффективность одних форм социального и личного изменения по сравнению с другими» (р. 6). Он отмечает, что взгля­ды, претендующие на статус знания, публикуются и обсуждаются с целью прийти к более глубокому по-

218

ниманию тех или иных событий в мире, хотя при этом признается, что данное понимание может изме­ниться с появлением новых взглядов. Он подчерки­вает, что исследователь должен изложить свои исход­ные предпосылки (систему постулатов), так чтобы другие могли оценить их обоснованность, равно как и результаты основанных на них исследований, ибо факты являются таковыми только в рамках контек­ста, заданного исходными предположениями.

Конструкционизм и конструктивизм. Герген (Gergen, 1994b) различает, с одной стороны, кон­структивизм в том виде, в каком он фигурирует в ра­ботах Жана Пиаже и Джорджа Келли, и с другой сто­роны — социальный конструкционизм, который он сам проповедует. Согласно Пиаже, ребенок ассими­лирует реальность, но в то же время, благодаря ког­нитивной системе, аккомодируется (приспосаблива­ется) к миру. Следовательно, индивидуум, а не соци­альная группа, конструирует реальность. Согласно Келли, индивидуум конструирует (construes) или интерпретирует мир на личном уровне, однако, не­смотря на это, объективный мир существует. Таким образом, и Пиаже, и Келли верят в реальность, суще­ствующую независимо от социальных процессов. Гриер (Greer, 1997) проводит аналогичное различе­ние, указывая на то, что конструктивисты придержи­ваются более традиционной точки зрения, чем кон-струкционисты — точки зрения, полагающей реаль­ность, стоящую за социальными конструкциями знания. Конструкционизм отвергает как «разум», так и «мир», как обладающие реальностью вне дискур­сивного сообщества, тогда как конструктивисты предполагают реальность этих сущностей.

Как конструктивисты, так и конструкционисты высказывают сомнения в том, что существует какая-то «фундаментальная» (базирующееся на установ­ленных истинах) эмпирическая наука, являющаяся универсальной; к тому же и те и другие подвергают сомнению конструирование знания в уме на основе наблюдений. Каждый из подходов утверждает, что сама методология науки формирует (определяет) знание, а не добывает (открывает) его. Конструкци­онисты утверждают, что и научные методологии, и полученные на их основе результаты являются про­дуктами доказательств и умозаключений, представ­ленных в языке, а потому социально «оговоренных» («negotiated»). Конструктивисты придерживаются точки зрения западного индивидуализма с его пред­ставлением о (по)знании как о врожденном индиви­дуальном процессе. Для конструкциониста индиви­дуальность — это функция социальных отношений, как и личность, мотивы, эмоции, память и мышление, которые также являются таковыми функциями, а не компонентами разума или Я. «Индивидуумы — это

сконструированные сущности; они являются теоре­тическими конструкциями, социальными по проис­хождению» (Stam, 1990, р. 246). Конструкционисты полагают социальную причинность, тогда как неко­торые конструктивисты оставляют место для при­чинности, базирующейся на свободной воле. Конст­руктивисты идут еще дальше, чем конструкционис­ты, и полагают, что язык формирует (constitutes) социальную реальность, а не только функционирует в качестве носителя социальных соглашений (Niemeyer, 1995). Конструктивизм придает большее значение биологической причинности поведения, тогда как конструкционизм приписывает причин­ность исключительно социальным процессам (Hardy, 1993)1.

Предложенная Келли (Kelly, 1955/1991) «психо­логия личных конструктов» вдохновила других ав­торов на попытки развить его теорию, объединив ее с социальным конструкционизмом (Mancuso, 1996). Келли утверждает, что мы интерпретируем мир в терминах наших индивидуальных когнитивных кон­структов, опосредующих для нас мир. Именно эти опосредованные интерпретации придают миру смысл. Согласно версии теории Келли, развитой Мэнкьюзо (Mancuso), посредниками являются лич­ные смыслы (private meanings). Личные конструкты принимают входные сигналы, исходящие от мира, и организуют их в смысловые значения вещей. Каж­дый индивидуум обладает иерархической системой таких конструктов и использует различные конст­рукты с различными входными сигналами, помога­ющие ему понимать мир. Это делает интерпретации конкретного человека — а не интерпретации социаль­ной группы — центральными в системе Мэнкьюзо. Данная теория ближе к идеям когнитивной обработ­ки информации, чем к социальному конструкциониз-му (Wortham, 1996); последний полагает, что инди­видуальные интерпретаторы являются частью более широкого дискурсивного сообщества и «заперты» внутри интерпретативных процессов этого сообще­ства (Burkitt, 1996). Уортхем (Wortham) оспаривает менталистские утверждения Мэнкьюзо о личной сфе­ре / внутреннем мире: «Предположение о том, что нам необходимо допустить существование внутрен­него мира, чтобы объяснить осмысленный опыт, при­водит нас к неразрешимому вопросу о достовернос­ти внутренних интерпретаций, о свободной воле и де­терминизме и т. д... Конструкты, придающие смысл нам и нашему опыту, настолько тесно переплетены с родственным контекстом (relational context), что этот факт заставляет нас предполагать, будто они интер-нализованы в индивидуальном разуме» (р. 81-82).

Феминизм и конструкционизм. В союзе с постмо­дернизмом конструкционизм выступает с феминист-

1 Лиддон (Lyddon, 1995) дает краткую характеристику многочисленных версий конструктивизма и классифицирует их в соответствии с четырьмя родами причин по Аристотелю: формальной, материальной, действующей и финальной. Прават (Prawat, 1996) описывает шесть типов, в ряду которых социальный конструкционизм Гергена и тесно связан­ный с ним постмодернизм Рорти составляют единый стиль.

219

ской оценкой науки, в которой наблюдается значи­тельное преобладание мужских представлений в об­ласти методологии и интерпретации. Эвелин Келлер (Evelyn Keller, 1983), получившая подготовку в об­ласти теоретической физики, указывает на то, что женский подход к научным проблемам привносит в науку ценный взгляд, который может оказаться весь­ма плодотворным, примером чему является разрабо­танная Барбарой МакКлинток (Barbara McKlintock) процедура изучения генетики семян (corn genetics), предполагающая поиск организации и функции, а не рассматривающая ген как командный центр, облада­ющий абсолютной властью. Это позволило получить результаты, за которые МакКлинток была удостое­на Нобелевской премии по медицине в 1983 году, но при этом ей пришлось бороться с мужским негати­визмом в отношении некоторых ее концепций и фи­нансирования ее исследований. Келлер утверждает, что женщинам свойственно заниматься поисками более сложных взаимодействий, тогда как мужчины часто пытаются обнаружить лишь линейные причин­но-следственные связи. Это привело мужчин к пере­оценке контролирующей роли ДНК, не принимая при этом во внимание ее взаимодействия с другими молекулами. Аналогичное замечание делает Бон-ни Спэниер (Bonnie Spanier, 1995), микробиолог и специалист по женским исследованиям (women's studies). Несмотря на наличие фактов, свидетель­ствующих об интеракционной роли самых различ­ных сложных молекул, проведенный ею обзор учеб­ников и журнальных статей показал, что для них ти­пичен один и тот же шаблон приписывания гену контролирующих функций и помещения его на вер­шине иерархии молекул в клетке.