Смекни!
smekni.com

Н. Смита рекомендована слушателям и преподавателям факультетов психологии и философии вузов по курсам общей психологии и истории психологии, системных методов ис­следования и преподавания психологии (стр. 106 из 168)

терны реакции вызывает тот или иной режим под­крепления или какие условия способствуют поддер­жанию или изменению перцептивных константное-тей (хотя конструкционистов могут интересовать культурные различия данных форм поведения). Мы не обнаружим даже в социальной психологии, основ­ном прибежище конструкционизма, ничего, напоми­нающего классические демонстрации Шерифа (Sherif), проведенные в естественной обстановке под­росткового лагеря и показывающие, каким образом можно спровоцировать враждебные столкновения между группами и что эти враждующие группиров­ки могут объединиться против общей угрозы и даже превратиться в союзников и друзей.

Анализируя постмодернистские исследования в области образования, Констас (Constas, 1998) утверждает, что его повествовательная методология не должна становиться единственным средством ис­следования, вытесняя систематические исследова­ния, а должна занять свое место в ряду многих дру­гих методологий. Констас отрицает, что «упоря­доченное мышление и рациональный анализ подавляют человеческий дух и попирают политичес­кие права людей, которых мы изучаем» (р. 28). Он находит, что большинство постмодернистских иссле­дований воздерживается от выводов и рекомендаций; они являются настолько неопределенными, что мо­гут оказать мало пользы педагогам. Кроме того, на­учные отчеты постмодернизма, в значительной сте­пени отягощенные грузом научной литературной традиции, как это имеет место в большинстве пост­модернистских исследований, могут способствовать только увеличению разрыва между педагогами-прак­тиками и исследователями. Однако если они будут изложены в формах, используемых в художествен­ной и критической литературе, они могут оказать значительную помощь в установлении коммуника­ции между ними. Важная роль, которую могут сыг­рать повествовательные исследования, полагает Кон­стас, состоит в изложении результатов исследований в повествовательной форме, так чтобы исследователь мог доступно изложить свои результаты для учите­лей, администрации учебных заведений и широкой публики. .

ПСИХОТЕРАПИЯ

Принципы

Традиционная психотерапия сосредоточена пре­имущественно на индивидуальных восприятиях и понимании. Конструкционистская терапия перено­сит акцент с интереса к индивиду на социальный языковой процесс. Она задается вопросом, может ли конкретное самоописание быть представлено в новой

222

форме и могут ли альтернативные описания также хорошо соотноситься с фактами (Gergen, 1994b). В ходе терапии разрабатывается новый набор конст­рукций, представляющих собой альтернативы ста­рым (Fruggeri, 1992). Болезни и проблемы становят­ся культурными конструкциями, а не самостоятель­ной реальностью. Дисфункциональные семьи, тревога, депрессия и страдание воспринимаются как таковые лишь в определенной социальной перспек­тиве. Диагностика становится излишней, а лечение превращается в перестраивание (reconstrual) соци­альных перспектив. Представление о том, что чело­веку необходимо измениться и что это изменение может вызвать терапевт, должно быть оставлено. Вместо этого терапевта следует рассматривать как участника-наблюдателя, сотрудничающего с клиен­том в создании контекста, в котором могут развить­ся новые и приносящие большее удовлетворение ре­алии (Hardy, 1993). Терапия — это процесс форми­рования значений, присущих определенным типам отношений между терапевтом и клиентом, в ходе которого терапевт и клиент со-развивают (co-evolve) значения посредством диалога.

Эфран и Кларфилд (Efran & Clarfield, 1992) рас­сматривают терапию как процесс, носящий образо­вательный характер, в ходе которого учитель и уче­ник в результате переговоров приходят к соглаше­нию, которое будет иметь силу в рамках сообщества и которое предписывает определенные цели и проце­дуры. Терапевт и клиент — это не субъект и объект, а участники одного процесса; а мышление, чувства и воображение являются не внутренними событиями, а создаются совместным участием. Посредником в этом участии служит язык. Терапевт, утверждают они, должен принять на себя ответственность за по­следствия своих собственных мнений и ценностей и должен побуждать клиента сделать то же самое. Со­гласно данному сценарию, терапевт помогает клиен­ту рассматривать симптомы и проблемы как часть социальных паттернов жизни, а не как внутренние силы или болезнь. «Война жизни» идет не только между мыслями и чувствами, но и между конфлик­тующими друг с другом требованиями различных социальных контекстов (Efran & Fauber, 1995).

Кто руководит процессом?

В конструкционистской терапии терапевт утрачи­вает свою позицию знающего и руководящего лица и использует различные способы взаимодействия и описания, способствующие выработке альтернатив­ных конструкций, тогда как клиент рассматривает варианты выбора и их последствия и те различные возможности, которые обеспечивают эти варианты для формирования новых значений. Терапевт прини­мает роль «художника общения — архитектора диа­логического процесса» в качестве «участника-наблю­дателя и участника-фасилитатора» (Anderson & Goolishian, 1992). Отказываясь от взгляда на тера-

певта как агента изменения, конструкционизм также отказывается от доктрины, согласно которой клиент должен сопротивляться изменению (Fruggeri, 1992). Некоторые представители конструкционистской те­рапии, по мнению Эфрана и Кларфилда, стали прак­тиковать настолько же недирективную терапию, как и роджерианцы (см. главу 4), что является совершен­но излишней крайностью.

Кто обладает знанием?

Клиентов поощряют исследовать различные пове­ствования, но не принимать ни одно из них в каче­стве истины. Повествования — это средства форми­рования значений, а также помощи клиенту и тера­певту понять эти значения как части контекста, не являющиеся ни окончательными, ни истинными. Через опыт повествования они приходят к призна­нию того, что одно повествование не лучше и не важ­нее, чем другое (Gergen, 1994b). По мнению Андер­сона и Гулишиана (Anderson & Goolishian, 1992), процесс повествования обретает свою трансформа­ционную силу за счет того, что он выражает жизнен­ные смыслы в новом контексте. Терапевт указывает клиенту на то, что не имеет никаких изначальных предположений, ответов или ожиданий — он не зна­ет (does not-know) — но проявляет огромное любо­пытство и хочет услышать больше. Терапевты не мо­гут уклониться от действий, помогающих клиенту, который просит от них изменения, преодолеть свои проблемы, но они могут изменить социальные ожи­дания относительно терапевта как эксперта (Fruggeri, 1992). Терапевт не может лишиться ни сво­их знаний, ни своих предвзятостей, ни игнорировать информацию о клиенте, которую он получает от лиц, направивших его к нему. Однако он может не закры­ваться от новых значений, занимая позицию не-зна-ющего. Согласно описанию терапии Андерсоном и Гулишианом (Anderson & Goolishian, 1992), практи­куя не-знание, терапевт избегает наводящих вопро­сов или дознания и старается поощрять клиента под­вести терапевта к новым пониманиям. Вопросы, задаваемые с позиции не-знания, ведут к конструи­рованию локального лексикона и установлению по­нимания между обеими сторонами, в процессе кото­рого история постоянно переизлагается и развивает­ся. Это обеспечивает согласованный взгляд на чувства, (личную) историю и восприятия. Такой под­ход, утверждают Андерсон и Гулишиан, поощряет чувство освобождения в терапии, считающейся ус­пешной.

Примером такой терапии является случай, когда 41-летний мужчина был убежден, что он болен зараз­ной болезнью и представляет опасность для других людей. После того как он продолжал считать себя больным, хотя анализы показали, что возможность заболевания полностью исключена, он был направ­лен в психиатрическую службу, но это не дало ника­кого эффекта. Психиатр в конце концов направил его к Гулишиану, который не стал оспаривать историю,

223

рассказанную клиентом, но проявил к ней интерес. Ему показалось, что клиент почувствовал при этом облегчение. Задавая вопросы типа «Как долго Вы больны этой болезнью?», терапевт побудил клиента переизложить свою историю таким образом, чтобы в ней раскрылись новые значения. Позиция не-знания, вероятно, оказала благотворное воздействие. Когда мужчина вернулся к лечащему его психиатру, врач сообщил, что его жизнь улучшилась и сейчас его ско­рее волнуют профессиональные проблемы и пробле­ма брака, чем тема инфекционной болезни. Практи­ка не-знания способствовала переходу терапии на новый этап.

Некоторые процедуры

Терапевтические процедуры, которые использует конструкционизм, включают: обсуждение решений вместо проблем (de Shazer, 1993); помощь клиентам в написании писем и других текстов, в которых они реконструируют свою жизнь (White & Epstein, 1990); переговоры между терапевтом и клиентом с помощью различных техник ведения беседы (O'Hanlon & Wilk, 1987); фокусирование на позитив­ных высказываниях клиентов о самих себе (Friedman & Fanger, 1991; Durrant & Kowalski, 1993), а также работа с подростками-инвалидами на основе пове­ствований об их состоянии с использованием кукол (Coelho de Amorim & Cavalcante, 1992).