Смекни!
smekni.com

Н. Смита рекомендована слушателям и преподавателям факультетов психологии и философии вузов по курсам общей психологии и истории психологии, системных методов ис­следования и преподавания психологии (стр. 66 из 168)

Любая из двух форм — как рассматривающая от­дельные источники причинности, связанные с «я» и с окружением, так и понимающая причинность как кон-

7 Употребление слова «интенциональность» у Гуссерля имеет более менталистский характер. Интенция исходит из организма и устанавливает связь с объектом («умышляет» («intends») его).

140

текстуализированные субъектно-средовые взаимодей­ствия, — могла бы привлечь многих новых по­следователей, и можно предположить, что прикладные программы, предлагаемые гуманистической психоло­гией, также стали бы более эффективными. Что каса­ется первого направления, Тайлер (Tyler, 1992) описы­вает экосистему для педагогической гуманистической психологии, состоящую из программ систем (взаимо­действий компонентов), взятых из области технологии, феноменологии и экологической психологии.

Те представители гуманистической психологии, которые считают приемлемыми не только качествен­ные, но и количественные исследования, находятся в согласии со сторонниками других подходов, утверждающих, что ни одна форма исследований не в состоянии ответить на все вопросы и что каждая ме­тодология становится источником полезной информа­ции, которую не могут обеспечить другие методы, — и потому все они нужны исследователям. Психоло­ги, придерживающиеся таких взглядов, до некоторой степени сходятся в признании Q-методологии, кото­рая хотя и является чисто количественной, обеспе­чивает получение информации исключительно с точ­ки зрения конкретного испытуемого. Возможно, дальнейшие усилия гуманистической психологии, направленные на обеспечение баланса методологий, способствовали бы как прогрессу ее прикладных про­грамм, так и более широкому принятию ее другими психологическими системами.

Как отмечает целый ряд авторов, наиболее значи­тельное влияние гуманистическая психология оказала на психотерапию, и карьера большинства изучающих данную систему психологии связана с психотерапией или другими сферами социальной помощи. Вероятно, немногие, если вообще кто-либо, проводит психотера­пию строго в соответствии с принципами недиректив­ной терапии, предложенной Роджерсом; тем не менее его положение об активной роли клиента оказано зна­чительное влияние на все формы психотерапии и кон­сультирования. Гуманистическая психотерапия смогла даже найти точки соприкосновения с поведенческой и когнитивной терапией, и в ряде случаев этот союз пред­полагает признание как сильных, так и слабых сторон каждого из этих направлений, а также нахождение спо­соба, посредством которого они могли бы стать взаи­модополняющими в этих случаях.

Гуманистическая психология не является сово­купностью взаимосвязанных концепций, представ­ляющих собой систему. Она не характеризуется на­личием согласованного содержания или общепри­нятой методологии. Это скорее ориентация (Shaffer, 1978), включающая ряд более или менее общеприз­нанных принципов. Некоторые из них сформулиро­ваны достаточно туманно и весьма условно связаны между собой; однако это не представляется особым недостатком. То, что действительно воспринимается как недостатки, включает: (а) непоследователь­ность, состоящую в заявлении о ценности целостно­го человека, хотя при этом он, однако, рассматрива-

ется фрагментарно; (б) вырывание человека из ин­дивидуального контекста; (в) как следствие (б), приписывание самокаузации индивидууму при иг­норировании условий окружающей среды, включая социальные. Все эти недостатки проистекают из яв­ного или неявного принятия психофизического ду­ализма. С практической точки зрения, связь данно­го направления с областью оккультного, по большей части также обусловленная принятием психофизи­ческого дуализма, тоже привела к негативным ре­зультатам. Однако гуманистические психологи иг­норируют вопросы дуализма. Представители фран­цузской экзистенциально-феноменологической психологии, Мерло-Понти и Сартр, хотя и сами придерживаются не вполне четкой позиции по дан­ному вопросу, могли бы послужить полезным образ­цом в этом отношении, как и в вопросе о возвраще­нии индивидуума в контекст, особенно учитывая то обстоятельство, что представители гуманистичес­кой психологии часто относятся к данным системам как к источнику вдохновения или как к части свое­го научного наследия.

Коснемся также тех двух «сил», против которых выступила гуманистическая психология в 60-х го­дах: бихевиоризма и психоанализа. Бихевиоризм существует сегодня преимущественно в форме ана­лиза поведения; кроме того, границы данной систе­мы существенно расширились и продолжают рас­ширяться по отношению к своему первоначально­му варианту, ограничивавшемуся формированием условных реакций у животных. Когнитивная психо­логия позаимствовала у методологического бихеви­оризма его процедуры и некоторые из его положе­ний, превратившись в наши дни в доминирующую, хотя и не монолитную «силу». Это направление психологии, с ее многочисленными разновидностя­ми, а также анализ поведения представляют собой две основные «силы» в современной психологии. Вызывает сомнения, что третье место, даже со зна­чительным отрывом, занимает психоанализ. Как теория, психоанализ никогда не занимал ведущего положения в академических кругах, а сегодня и в области клинической психологии он представляет собой не более чем одну из множества форм психо­терапии. Помимо анализа поведения, когнитивизма и гуманистической психологии, на современной психологической сцене присутствуют и другие сис­темы, в числе которых и рассмотренные в данной книге. Поэтому термин «третья сила» в настоящее время является анахронизмом.

Наконец, сам термин «гуманистическая психоло­гия» до некоторой степени вводит в заблуждение. Он является полностью совместимым лишь с немноги­ми, если вообще с какими-либо направлениями гу­манистической философии, несмотря на то, что яв­ляется частью общего с ними наследия. Возможно, термин «психология "я"» («self psychology») был бы и более точным, и более уместным.

141

Глава 5. Психоанализ: кардинальный отход от Фрейда

ВВЕДЕНИЕ

Вероятно, большинству студентов-психологов за­давали вопрос, могут ли они подвергнуть людей пси­хоанализу. Это ошибочное отождествление психоло­гии с психоанализом со стороны тех, кто не изучал психологию, показывает, в какой степени знаком­ство, по крайней мере, со стереотипами психоанали­за пропитало нашу культуру. Однако психоанализ оказал лишь минимальное влияние на академичес­кую психологию и не более чем умеренное — на кли­ническую. Несмотря на это его краткую характерис­тику включают во все учебники по вводному курсу психологии и по психологии личности. В США пси­хоанализ пользовался наибольшим влиянием в сфе­ре медицины, в частности в психиатрии, занимая гос­подствующее положение в Американской психиат­рической ассоциации до 1980-х годов. Начиная с этого времени лекарства, которые могут быстро устранять симптомы дезадаптации, начали вытес­нять медленный и спорный процесс психоаналити­ческой терапии.

Такие термины, как «либидо» применительно к сексуальным реакциям и «психоанализ» примени­тельно к психодиагностике, вошли в повседневную речь, а прозаики и драматурги сделали психоанали­зу хорошую рекламу, используя его идеи. Фактичес­ки именно писатели прославили психоанализ и спо­собствовали его влиянию в начале XX века.

Хотя в нашем сознании психоанализ ассоцииру­ется с Фрейдом, он распался на множество разновид­ностей, причем некоторые из них ушли очень далеко от системы Фрейда. В этой главе мы лишь коротко рассмотрим оригинальную систему Фрейда, а затем также коротко коснемся некоторых из известных личностей, которых он вдохновил. Больше внимания будет уделено современным течениям, таким как подход Роя Шефера и теория объектных отношений, получившая наиболее полное выражение у Хайнца Кохута и ряда других авторов.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

Начальная ортодоксия и отступления от нее первого поколения аналитиков

Зигмунд Фрейд. Как хорошо известно, Фрейд (Freud, 1935, 1938, 1969) был основоположником системы, являющейся одновременно и теорией лич­ности, и методом психотерапии. Фрейд постулиро­вал особую форму энергии в организме, названную им «либидо», своего рода сексуальное напряжение. Эта энергия проявляет себя преимущественно в

«Оно», управляющем значительной частью энергии либидо. «Оно» следует исключительно принципу удовольствия, стремясь к разрядке сексуального на­пряжения. Второй компонент психической структу­ры носит название «Я». «Я» берет начало в «Оно» и стремится уменьшить боль и увеличить удоволь­ствие посредством реалистичного отбора моделей по­ведения, однако «Я» все еще управляется принципом удовольствия. Третий компонент психической струк­туры, «Сверх-Я», происходит из «Я». «Сверх-Я» опирается на моральные ценности родителей и по­давляет тенденции поиска удовольствия, присущие «Оно». Эти три психические силы находятся в состо­янии конфликта, причем «Я» выполняет роль по­средника между стремящимся к удовольствию «Оно» и подавляющим удовольствие «Сверх-Я». В раннем детстве верховодит «Оно», но по мере созре­вания ребенка «Я» приобретает все большую власть. «Я» подавляет неприемлемые импульсы «Оно», как этого требует «Сверх-Я». Энергия либидо не только питает этот психический конфликт, но также дает начало инстинкту смерти и противоположному ин­стинкту жизни. Одна из целей психоаналитической терапии — привести все эти силы в состояние гармо­нии посредством своего рода диалектического про­цесса. Но многие последователи Фрейда не прием­лют конструкт инстинкта смерти и, соответственно, не используют его.