Смекни!
smekni.com

Об идеологии контртерроризма (стр. 2 из 4)

Таким образом, дешевизна «грязных ядерных бомб» налагается на обширные финансовые возможности супертерроризма. Поэтому у человечества возникают объективные потребности защитить себя превентивными средствами.

Выделим основные параметры идеологии превентивных, опережающих действий, т. е. контртерроризма.

1.2. От выборочного антитеррора - к глобальному контртерроризму

Еще в прошлом веке терроризм был прерогативой групп вооруженных людей, поддерживаемых политическими кругами и государствами, враждебно настроенными к политическим, экономическим и военным интересам той или иной страны.

Идеология стратегического сотрудничества стран «Большой Восьмерки» в интересах укрепления международной безопасности отразилась на оценках понятия «глобальный терроризм». Более того, после военных вторжений США и других стран НАТО в Афганистан и Ирак в 2002-2003 гг. прежние «правила игры» для антитеррористов меняются. В практическое предотвращение терроризма, особенно радиационного, вовлекаются как профессионалы, так и широкая общественность. Причем не всегда для этого создается идеологическое обоснование, а, в основном, используются прагматические мотивации.

Пока нет универсальной идеологии контртерроризма. А без нее противодействие террористам носило сугубо национальный, отраслевой, этически мотивированный (этно-религиозный, например) характер, становилось средством подавления конкуренции в политике, экономике и даже инструментом приоритетного развития той или иной науки5 . Но потребность противодействовать терроризму становилась все насущнее.

Не удивительно, что за последние десять лет появилось 109 определений проявления терроризма и не менее 2-3 «адекватных ответов» на каждое. Из этого множества определений росли многоглавые гидры антитеррористических мер, поскольку угрозы терроризма нарастали. Тем не менее, террористы хорошо научились ориентироваться в этих «антитеррористических джунглях».

1.3. Смена «правил игры» с террористами

По прежним правилам и общепринятым понятиям, террористы должны были бы стремиться к тому, чтобы как можно больше людей смотрели на их акты и ужасались, а не погибали за столом переговоров. Им нужны были не жертвы, а поменявшие свои убеждения сторонники, так называемые прозелиты. Сегодня террористы не особенно нуждаются в прозелитах и тем более не хотят садиться за стол переговоров. Образно говоря, они хотят взорвать и стол переговоров, и тех, кто за ним сидит, а заодно и тех, кто за всеми этими переговорами следит.

С точки зрения современной политики, терроризм уже не является идеологией. Говорить теперь с террористами не о чем. Профессия «переговорщиков» с террористами, захвативших заложников, фактически, теряет свою актуальность. Сегодня на террористические акты идут смертники, для которых сама идея переговоров тождественна провалу.

Во многих странах пост-индустриального мира полагают, что вместо идеологии «вообще», современный террорист воодушевляется религиозным/этническим экстремизмом и сепаратизмом, то есть чем-то стоящим от «столбовой дороги» современных отношений в обществе и международном сообществе. При бесповоротном взаимопроникновении многих цивилизаций в мировой политике, экономике и международной безопасности всерьез думать об установлении власти всемирного «исламского халифата» могут лишь фанатики-смертники, свято верящие во «всемирный еврейский заговор». То есть, происходит зеркальное отражение (со знаком минус) собственных идеологических иллюзий в приписываемых противнику замыслах.

Вместе с тем, создалось парадоксальное положение - при всей масштабности идеологических представлений террористов о «всемирном халифате», например, при овладении технологическими инновациями они предпочитают действовать в малых ячейках. Идет процесс самоидентификации этих ячеек в якобы больших коалициях себе подобных. Но в таких случаях «глобальные террористы» «не отвечают» ни за свои цивилизации, ни тем более за инициативы своих правительств. Это - изгои этноса, конфессии или даже социальной группы. При этом «глобальные террористы» свободно пересекают национальные границы многих государств, все активнее используя доступ к современным технологиям двойного назначения, делящимся материалам на «свободных» и «черных» рынках.

Таким образом, очень многие группы террористов не связаны мотивами или целями, которые ставят суверенные государства. И, соответственно, в отличие от террористических групп, прежде спонсировавшихся государствами, современные религиозные/этнические/сепаратистские группировки не принимают в расчет традиционные методы дипломатии и военного сдерживания.

Поэтому у современных групп/группировок террористов нет намерений вести переговоры или наносить ответные удары по тому или иному государству. Принимая во внимание данное обстоятельство, строительство вооруженных сил в условиях глобальной войны с терроризмом идет иным, чем в прошлом веке путем. Массовые армии неизбежно сегментируются на группировки для оперативного, чаще всего превентивного, а не «адекватного», как сейчас, ответного действия против терроризма.

1.4. Реструктуризация систем безопасности

О преимуществах превентивных действий против противника в конфликтах низкого уровня интенсивности (контртерроризме) велись споры давно - еще с конца 1980-х гг. Но тогда они не повлияли на ход и направленность военного строительства ведущих ядерных держав. Те предпочитали прятать свои глобальные и региональные интересы под свой или союзнический «ядерный зонтик».

С бурным ростом интереса всего человечества к достижениям атомной отрасли с 2001-2002 гг. - времени безопасного, надежного и недорогого производства электроэнергии и тепла от ядерных реакторов - активизация терроризма оказалась напрямую связанной с противодействием топливно-энергетических комплексов «мирному атому». Тот распространяется глобально по всему миру, а «энергетический» терроризм с корнями, в частности, в странах ОПЕК, стремится этому помешать.

Отсюда происходит изменение характера глобальной ядерной угрозы: она теперь исходит не от внешнего противника, обладающего дорогостоящей ядерно-ракетной техникой на суше, в море и космосе, а от радиологического терроризма внутри ядерных держав. По мнению многих военных экспертов, для экономически отсталых стран шантаж более развитых соседей и мировых держав с помощью «грязных ядерных бомб» дешевле и эффективнее, чем создание собственных ядерных вооружений. Все необходимое террористам уже имеется на складах, в транспортных контейнерах и частных медицинских клиниках, контрольно-измерительном оборудовании и всем остальном, что содержит радиоактивные (делящиеся) материалы.

Поскольку одной из особенностей нового терроризма (радиационного) становится его относительная дешевизна, ответные меры против него должны быть еще более дешевыми. Удешевление контртерроризма становится актуальной задачей, которую берутся решать при сокращении дублирующих функций у многочисленных антитеррористических формирований, появившихся внутри многих современных армий, а также связанных с ними силовых структур.

В США, например, решительное изменение характера стратегического планирования в военном строительстве, то есть изменении военной организации государства, связано с вступлением страны при Администрации Дж. У. Буша в «глобальную войну с международным терроризмом». При этом основные угрозы США будут исходить, судя по концептуальным заявлениям военно-политического руководства, от всевозможных террористических и криминальных организаций, объединенных Интернетом, но не от регулярных армий других стран.

В связи с такой трактовкой угроз в вооруженных силах многих стран НАТО и СНГ все больший вес приобретают внутренние функции, связанные с прежними и новыми трактовками антитерроризма. Даже в США, всегда предпочитавших «действовать локально, а мыслить глобально», раздаются критические высказывания относительно того, насколько глобальным будет участие этой страны в объявленной Администрацией Буша «глобальной войне с международным терроризмом».

Тем не менее, несмотря на острую критику Президента Дж. Буша в год президентских выборов, для отладки грядущих перемен в военном строительстве при уже развернутой войне против «глобального терроризма» в Ираке и Афганистане США при опоре на союзников проводят испытание новой операционной концепции контртерроризма. Ее суть сводится к превентивному уничтожению противника, то есть «установленных» спецслужбами групп и отдельных террористов, на «сугубо технократических» основаниях.

II. Технократическая основа контртерроризма

За контртеррористическими «экспериментами» (пока не получено одобрение ООН) стоят намерения руководителей силовых структур США и других стран НАТО провести широкомасштабную реструктуризацию своих ведомств. Для этого ими ставится задача - выявить через Интернет-технологии как можно более широкую сеть реальных, а лучше потенциальных террористов. Появился даже специальный термин - «сегментированная, полицентричная и идеологически интегрированная сеть» (Segmented, Polycentric, Ideologically Integrated Network). После набрасывания такой сети на Афганистан в ходе «сетевой войны» (Network-centric warfare) скоро наступит очередь и других стран или пограничных с ними «районов-инкубаторов терроризма». Чем шире фронт борьбы с «глобальным терроризмом», тем больше оправдывается рост военные расходы США и других стран НАТО в мирное время.

Есть еще один технократический аспект идеологии контртерроризма у Администрации США. По мнению некоторых американских и европейских стратегов, «сетевая война» якобы соответствует нормам ООН по «самообороне» и «отражению агрессии» до ее осуществления.6 А это позволяет подводить сугубо технологические обоснования фактического военного присутствия США за рубежом. Теперь расположенные в американских посольствах, компаниях и на т.п. гражданских объектах Интернет-средства считаются участками «глобальной войны с терроризмом». Кроме того, высокая компьютеризация населения многих стран и постоянное расширение числа пользователей Интернетом также определяет новые параметры стратегии контртерроризма.