Ю.В. Синчук, полковник, кандидат педагогических наук
В последнее время термин «безопасность» стал весьма популярным. В прессе, выступлениях политиков, программах политических партий и движений нередко приходится встречать термины «национальная безопасность», «государственная безопасность», «региональная безопасность». При таком обилии формулировок легко подменять сущность понятий, прибегая тем самым к наиболее надежному способу манипулирования общественным сознанием в интересах определенных политических сил.
Впервые термин «в интересах национальной безопасности» прозвучал из уст президента США Теодора Рузвельта в 1904 году, в обращении к Конгрессу в связи с Панамским кризисом. Однако национальная безопасность как политическое понятие гораздо старше, чем сам термин. Она возникла одновременно с государством, и об ее надежности заботились многие властители, политики, государственные деятели. При этом речь шла исключительно о безопасности государства как основного инструмента защиты граждан – о личности или гражданском обществе тогда просто не думали. О защите государства как об основной обязанности граждан говорили в свое время Сократ, Платон, Конфуций, киевские князья - Святослав Игоревич, Ярослав Мудрый и Владимир Мономах, флорентиец Никколо Макиавелли, отец монархического авторитаризма француз Арман Жан дю Плесси – герцог де Ришелье, американский революционер Джордж Вашингтон и английский консерватор лорд Уинстон Черчилль. «Забота о самосохранении есть самая важная из забот государства» - утверждал Жан Жак Руссо в своем трактате «Об общественном договоре». Очень образно сказал о необходимости государства стоять на страже духовных и материальных основ безопасности в своем политическом завещании государственный канцлер России Карл Вильгельм Нессельроде. Он говорил о необходимости заняться «…развитием своих нравственных и материальных сил. Эта внутренняя забота является первою нуждою страны, и всякая внешняя деятельность, которая могла бы тому препятствовать, должна быть тщательно устранена» [23].
Долгое время безопасность как сфера деятельности была предметом скорее практики государственного управления, а не объектом теоретической науки.
Изучать национальную безопасность начали совсем недавно, примерно в середине сороковых годов XX века. Первыми структурами, взявшимися за системное изучение предмета, были финансовые и разведывательные аналитические службы – с очень конкретной спецификой научной направленности. Главным в их деятельности было обеспечение защиты собственных военно-политических интересов [2].
С появлением угроз глобального масштаба – в первую очередь атомного оружия – стала очевидной необходимость формирования глобальных систем безопасности, способных определить, сформулировать и обеспечить условия для выживания всего человечества и сохранения цивилизации.
В XXI век человечество вступило в радикально изменившихся геополитических условиях. В течение последних десяти лет произошло крушение биполярной системы международных отношений, в которой поддерживался определенный баланс сил, позволявший сохранять общую международную безопасность. В мировом развитии возобладали две взаимоисключающие тенденции [7]:
- первая тенденция проявляется в укреплении экономических и политических позиций значительного числа государств и их интеграционных объединений, в совершенствовании механизмов многостороннего управления международными процессами, в становлении многополярного мира;
- вторая тенденция проявляется через попытки создания структуры международных отношений, основанной на доминировании в международном сообществе развитых западных стран при лидерстве США и рассчитанной на односторонние, прежде всего военно-силовые, решения проблем мировой политики в обход основополагающих норм международного права, формирование однополярного мира, обеспечивающего выживание «золотого миллиарда» за счет природных ресурсов и населения других стран.
Состояние и перспективы развития современной военно-политической обстановки определяются также качественным совершенствованием средств, форм и способов вооруженной борьбы, увеличением ее пространственного размаха и тяжести последствий, распространением на новые сферы.
Современная Россия в сложившейся международной обстановке при наличии потенциальных опасностей и реальных военных угроз должна воссоздать систему защиты национальной безопасности, в том числе обладать ядерными силами, способными гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому государству-агрессору или коалиции государств в любых условиях обстановки. Обеспечение национальной безопасности является важнейшим направлением государственной политики Российской Федерации, о чем свидетельствует, утвержденная Указом Президента РФ № 24 от 10 января 2000 года «Концепция национальной безопасности Российской Федерации».
В Концепции содержатся исходные положения для выработки системы мероприятий в различных сферах политической деятельности, в том числе и в области обеспечения обороны и военной безопасности страны. Среди важнейших из них: опора на национальные интересы; оценка угроз национальной безопасности России в различных сферах жизнедеятельности общества; анализ системы мер по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации; определение места, роли государства и общественных организаций в решении задач обеспечения безопасности страны и т.д.
На основе положений Концепции национальной безопасности Российской Федерации разработана «Военная доктрина Российской Федерации» (утверждена Указом Президента РФ 21 апреля 2000 года), представляющая собой совокупность официальных взглядов (установок), определяющих военно-политические, военно-стратегические и военно-экономические основы обеспечения военной безопасности.
Основные ориентиры по целям, задачам, принципам и основным направлениям обеспечения информационной безопасности Российской Федерации изложены в «Доктрине информационной безопасности Российской Федерации», утвержденной Указом Президента РФ 9 сентября 2000 года. Это первый постсоветский политический документ, в котором остро поставлен вопрос о сохранении традиционных для российского общества духовных и нравственных ценностей.
В существующих официальных документах и теоретических работах по проблемам национальной (в том числе военной) безопасности понятие безопасность определяют как защищенность интересов личности, общества, государства от внутренних и внешних угроз [7]. В Доктрине информационной безопасности Российской Федерации под информационной безопасностью понимается состояние защищенности национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства.
Понимание национальной безопасности как защищенности жизненно важных интересов характерно и для официальных документов США по стратегии национальной безопасности [13]. Национальная безопасность, исходящая из национальных интересов, определяется множеством факторов и условий, поэтому они не могут трактоваться законом. И эта практика в каждом государстве своя: в США – национальные интересы определяются ежегодном посланием Президента Конгрессу, в Великобритании – речью Королевы в парламенте.
Национальные интересы как ключевое понятие безопасности используется в США с явно идеологической целью - «прикрыть» активную и агрессивную защиту национальных интересов по всему миру весьма респектабельной риторикой обеспечения национальной безопасности.
США стремятся стать мировым лидером, установить новый однополярный «мировой порядок» и их национальные интересы простираются в Каспийском регионе, Персидском заливе, в Афганистане и т.д. Интерес вполне понятный и оправданный - любая страна в идеале заинтересована этого достичь, другой вопрос – какими средствами. Но абсурдно считать, что препятствование США легитимными, законными средствами и способами в достижении «мирового лидерства» есть покушение на национальную безопасность Соединённых Штатов. Скорее Америка, реализуя свои глобальные интересы посредством подкупа политических элит, силового давления и даже бомбардировок, покушаются на национальную (и военную) безопасность других стран, в том числе и России. Ведь, по мнению Дж. Коллинза, национальная безопасность - это «...искусство и наука об использовании государственной мощи в любых условиях для достижения желаемой степени и формы контроля над противостоящей стороной посредством угроз, силы, непрямого давления, дипломатии, хитрости и любых других средств и тем самым обеспечения интересов и целей национальной безопасности» [25]. По логике Дж. Коллинза получается, что любое государство, сопротивляющееся попыткам США установить над ним контроль, угрожает национальной безопасности американского государства. Представляется, что в отечественные документы подобные формулировки попали вследствие их некритического заимствования из весьма идеологизированных американских «первоисточников».
Таким образом, определение безопасности через защищенность интересов противоречиво по смыслу. Защиту даже жизненно важных интересов далеко не всегда можно относить к обеспечению безопасности. Особенно это касается соперничества заинтересованных субъектов за ограниченные объемы жизненно важных для них ресурсов, ценностей, если последние законно принадлежат другим собственникам.
В формулировании основных понятий общей теории безопасности научно обоснован аксиологический (ценностный) подход [16]. В свете аксиологического подхода исходными, ключевыми понятиями теории безопасности следует взять не понятия интереса и угрозы, а понятия ценности (достояния, ресурса) и ущерба. С этих позиций под национальной безопасностью правильнее понимать защищенность не национальных интересов, а законно принадлежащих стране, народу ценностей (материальных и духовных) от значимого ущерба. Кстати, и в американских источниках есть аналогичные взгляды. Так, Арнольд Волферс еще в 1962 году писал: «Безопасность в объективном смысле определяется отсутствием угроз приобретенным ценностям, в субъективном смысле - отсутствием боязни, что эти ценности подвергнутся нападению» [10].