РАЗВИТИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ЦИФРОВЫМ СЕТЯМ
Илья Кондрин
на основании материалов
диссертационного исследования
«Доведение до всеобщего сведения по российскому гражданскому законодательству»
Российская Академия Правосудия
Доведение до всеобщего сведения и ЗоАП. В системе российского гражданского права правовой институт «доведение до всеобщего сведения» появился в 2004 году, спустя всего два года с момента вступления в силу на международном уровне ДАП и ДИФ. Он должен был выполнять те же самые функции, что и положения Статьи 8 ДАП и Статей 10 и 14 ДИФ – способствовать эффективному решению проблемы «цифровой передачи», но только на национальном уровне. Данный правовой институт был введен в российское законодательство в целях создания легального рынка объектов авторского права и смежных прав в российском сегменте Интернета – Рунете и других российских цифровых сетях, поскольку цифровые технологии и цифровые сети передачи повсеместно проникли на российский рынок объектов интеллектуальной собственности, изменив его традиционную структуру. Аналогичной точки зрения по данному вопросу придерживаются, например такие российские ученые, как Суханов Е.А., Степанов П.В. и Маковский А.Л.[1]
Например, деятельность цифрового «Интернет магазина» «Allofmp3.com», распространявшаяся на территорию всего мира, была не только предметом обсуждения Президентов России и США, но и затрагивалась в ходе переговоров по поводу вступления России во Всемирную Торговую Организацию (далее – ВТО).
Новый вид авторских и смежных прав был введен в действовавшее на тот период времени российское законодательство об авторском праве[2] (далее – ЗоАП) Федеральным законом № 72-ФЗ[3] от 20 июля 2004 года. То есть задолго до момента присоединения Российской Федерации к ДАП[4] и ДИФ[5] и вступлении их в силу в 2009 году на территории России. Некоторые российские ученые, например Гаврилов Э.П. для правовой характеристики этого права использовали термины «Интернет-правомочие[6]» или «Интернет право».
Вместе с тем некоторые российские ученые не рассматривали данное право как принципиально новый вид авторских и смежных прав. Они полагали, что «новое право вводится как толкование уже существующих имущественных прав, как закрепление законом того, что и так содержится в действующем законодательстве, хотя и в неявной форме[7]». С данным утверждением можно согласиться лишь отчасти. Действительно, в ДАП право на доведение до всеобщего сведения также рассматривается как одна из разновидностей более широкого права – исключительного права на сообщение для всеобщего сведения. Совершенно иначе этот вопрос решен в ДИФ, где такие виды смежных прав, как эфирное вещание и любое сообщение для всеобщего сведения не рассматриваются законодателем в качестве фундаментальных прав исполнителей и изготовителей фонограмм, то есть исключительных смежных прав, тогда как право на доведение до всеобщего сведения в ДИФ указано как фундаментальное право исполнителей и изготовителей фонограмм – исключительное смежное право.
В российское законодательство право на доведение до всеобщего сведения вводилось как новый вид исключительных авторских и смежных прав. Такой подход в полной мере соответствует постулату, сформулированному в 1948 году на Брюссельской конференции в рамках решения вопроса о расширении объема права на сообщение для всеобщего сведения. Любая передача, адресованная новому кругу слушателей или зрителей, будь то посредством новой передачи в эфир или по проводам, должна рассматриваться как новая разновидность передачи, предполагающая получение специального разрешения от автора, и наделения автора новым видом исключительного права. Например, право разрешать «любое новое сообщение для всеобщего сведения по проводам или средствами беспроводной связи»[8].
Исключительность для обладателей этого права означала право осуществлять или разрешать осуществлять определенный набор действий. Обладателями этого нового вида исключительных прав стали авторы, исполнители и изготовители фонограмм. Такие категории обладателей смежных прав, как организации эфирного и кабельного вещания аналогичным правом в рассматриваемый нами период времени не наделялись. Такое решение российский законодатель, скорее всего, принял, ориентируясь на положения ДИФ. ДИФ ничего не говорит о такой категории обладателей смежных прав как вещательные организации. Применительно к обладателям смежных прав исключительность означала расширение ранее установленных ЗоАП границ охраны смежных прав в сторону повышения уровня национальной охраны для данного вида смежных прав. Доказательством такого утверждения могут служить положения 1.1. Статьи 39 ЗоАП, исключающие право на доведение до всеобщего сведения из так называемой системы «минимальной охраны прав исполнителей» и «вторичного использования фонограмм». Система «минимальной охраны прав исполнителей» и «вторичного использования фонограмм» на международном уровне была введена Римской конвенцией. Речь идет о таких видах смежных прав, как публичное исполнение фонограммы, передача фонограммы в эфир, сообщение фонограммы для всеобщего сведения по кабелю. На международном уровне и в национальном законодательстве большинства стран мира они не рассматриваются как фундаментальные, т.е. исключительные права. Аналогичной позиции по данному вопросу в рассматриваемый период времени придерживался и российский законодатель.
На вступление в силу нового вида авторских и смежных прав на территории Российской Федерации законодателем был установлен своеобразный двухгодичный мораторий, то есть вступление в силу откладывалось до 1 сентября 2006 года. Таким образом, законодатель предоставлял всем участникам цифрового рынка реальную возможность привести свою деятельность в соответствие с новыми положениями законодательства об авторском праве и смежных правах.
Применительно к правам авторов литературных и художественных произведений право на доведение до всеобщего сведения было зафиксировано в абзаце одиннадцатом пункта 2 статьи 16 «Имущественные права» ЗоАП (далее – Статья 16 ЗоАП). Этот новый вид исключительных авторских прав определялся как сообщение произведения «таким образом, при котором любое лицо может иметь доступ к нему в интерактивном режиме из любого места и в любое время по своему выбору[9]. Данная формулировка принципиально отличалась от формулировки, содержащейся в Статье 8 ДАП. На что сразу же обратили свое внимание многие российские ученые.
Главными отличительными признаками на наш взгляд являлись:
1. Определение термина «публика». В Статье 16 ЗоАП при определении термина «публика» использовалось выражение «любое лицо», в то время как Статья 8 ДАП в аналогичных целях использует выражение «представители публики». Это сделано специально. Получить доступ к произведению из различных мест и в разное время могут только отдельные представители публики, а не публика в целом или какой-либо ее отдельный представитель. В одном из документов Дипломатической конференции обращалось особое внимание на этот важный момент[10], поскольку множественное число слова представитель в выражении «представители публики» является одним из квалифицирующих признаков права на доведение до всеобщего сведения. Данный признак устанавливает границы соответствующих действий в рамках «цифровой передачи». Он способствует тому, что право на доведение до всеобщего сведения не распространяется на частные сообщения, которые всегда отправляются в цифровых сетях каким-либо отдельным представителем публики любому другому лицу. Во-вторых, этот признак важен при определении такого понятия как интерактивность, поскольку интерактивность выступает не только в качестве условной границы между цифровыми и традиционными технологиями, но и между одновременными (неинтерактивными) и неодновременными (интерактивными) передачами.
2. Уровень интерактивности. Статья 16 ЗоАП и Статья 8 ДАП не содержат какого-либо конкретного определения понятия «интерактивность». Эта задача достигается при помощи фраз: «по их собственному выбору», «из любого места» и «в любое время». Статья 8 ДАП определяет уровень интерактивности в самом широком смысле. Это достигается использованием выражения «по проводам или средствами беспроволочной связи», что позволяет распространять положения Статьи 8 ДАП не только на услуги, являющиеся по своей природе интерактивными, например, на цифровые услуги по требованию, но и на любые услуги, близкие по своей природе к понятию «интерактивных», но таковыми не являющиеся. Для обладателей авторских прав и представителей публики такие услуги рассматриваются максимально «приближенными» к интерактивным. Во многих случаях единственное различие между этими двумя видами услуг заключается во времени, которое требуется потребителю для получения доступа к интересующему его объекту интеллектуальной собственности. В свою очередь в Статье 16 ЗоАП при определении уровня интерактивности законодатель не стал использовать положения Статьи 8 ДАП. Он воспользовался для этих целей новым выражением «в интерактивном режиме», в результате чего добился обратного эффекта – сужения уровня интерактивности. За пределами рамок регулирования Статьи 16 ЗоАП оказались так называемые одновременные или неинтерактивные передачи. Например, многоканальное цифровое радио или телевещание как в режиме он-лайн, так и в кабельных сетях. О недостатках выражения «в интерактивном режиме» неоднократно указывалось в научно-правовой литературе[11]. Существовала даже такая крайняя точка зрения, что «большинство случаев использования произведений и объектов смежных прав в сети Интернет вообще выпадает из сферы действия нового права[12]».