Взгляд на меры пресечения как на уголовно-процессуальную ответственность, был, подвергнут серьезной и весьма аргументированной критике со стороны специалистов.
Меры пресечения являются эффективным механизмом правового регулирования правоотношений, обеспечивают выполнение задач и правил уголовного судопроизводства, охрану прав и законных интересов всех участников уголовного процесса. Цель и предназначение мер пресечения заключаются в том, что они во многих случаях способны предупредить или преодолеть действительное или возможное противодействие подозреваемого, обвиняемого нормальному производству по делу, обоснованному и справедливому применению закона.
В.А. Михайлов выделяет философский аспект мер пресечения, государственно-политический аспект принуждения в рамках мер пресечения, правовой аспект мер пресечения, а также ее криминалистический и статистические аспекты[3].
Большей интерес в данном вопросе представляет социальная обусловленность мер процессуального принуждения, в частности и мер пресечения. Под социальной обусловленностью любого института следует понимать вытекающую из общественных потребностей необходимость его существования для решения задач, стоящих перед данной отраслью законодательства.
Социально полезный характер мер пресечения как разновидности мер уголовно-процессуального принуждения обусловлен тем, что «они имеют общую цель – способствовать успешному выполнению задач уголовного судопроизводства … и непосредственные – обеспечить надлежащее поведение уголовно ответственных лиц, предупредить их уклонение от следствия и суда и от отбывания наказания, устранить реальные или возможные препятствия раскрытию истины и общественную опасность нахождения этих лиц на свободе»[4].
По мнению Л.В. Брусницына, из содержания п.3 ч.1 ст.97 УПК РФ следует, что предназначение меры пресечения в своевременности предотвращения угроз, т.е. избранная мера пресечения предотвратит возможные угрозы участникам уголовного судопроизводства, а не пресечет уже высказываемые, и, тем более, осуществляемые угрозы[5]. Поэтому практика, когда в качестве условия применения заключения под стражу рассматриваются осуществляемые, а не возможные угрозы участникам уголовного судопроизводства, противоречит УПК. Он полагает, что меры пресечения должны применяться и при возможности угрозы близким родственникам, родственникам и близким лицам участников процесса. Основанием избрания мер пресечения являются деяния, и не запрещенные законом, но эффективно применяемые преступниками: молчаливое преследование потерпевших, свидетелей на улицах и пр.
Для применения меры пресечения не требуется, чтобы были совершены какие-либо из перечисленных действий, достаточно обоснованных предположений о том, что они могут быть совершены обвиняемым (подозреваемым). Предположения должны быть основаны на фактических данных, полученных при расследовании или судебном разбирательстве уголовного дела. Необязательно, чтобы эти предположения базировались на процессуальных доказательствах. Более того, такое требование было бы нереальным и явно бы затормозило предварительное расследование. Предположения о возможном неблаговидном поведении обвиняемого могут проистекать из информации, полученной оперативным путем, или из прошлого поведения обвиняемого.
Это могут быть прямые доказательства намерений обвиняемого: скрыться (приобретение билетов, оформление загранпаспорта и т.д.); продолжить преступную деятельность (показания соучастников); воспрепятствовать производству по уголовному делу (показания потерпевших об угрозах со стороны обвиняемого и т.д.). Чаще встречаются косвенные доказательства неблаговидных намерений обвиняемого, к которым может относиться его предшествующее поведение, наличие судимостей, систематическое совершение преступлений, отсутствие постоянного места жительства и т.д. Указанные фактические данные должны быть отражены в материалах уголовного дела.
Н.В. Буланова обосновывает точку зрения, согласно которой предназначение мер пресечения - «доказательственно-прогностический» характер, дающий вероятностный вывод о будущем поведении подозреваемого, обвиняемого[6]. Вместе с тем наличие оснований для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу должно подтверждаться имеющимися в материалах уголовного дела фактическими данными (доказательствами), указывающими на высокую степень вероятности того, что подозреваемый, обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда, может продолжать заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелю и т.д.
Общим для всех превентивных мер является то, что они имеют целью в принудительном порядке предупредить противоправное или иное нежелательное, с точки зрения достижения задач уголовного процесса, поведение соответствующих участников уголовного судопроизводства. Здесь следует остановиться на понятии надлежащего поведения обвиняемого. Согласимся с позицией В.М. Корнукова, который говорит о надлежащем поведении в широком смысле этого слова применительно к каждому человеку, и в узком, то есть в том, в котором оно употребляется в нормах права[7]. Таким образом, надлежащее поведение, в широком смысле, должно означать поведение лица соответствующее общепринятым социальным и правовым нормам; в узком же смысле, это поведение лица, поставленного в особое процессуальное положение, т.е. обвиняемого (подозреваемого), которое не препятствует нормальному осуществлению процессуальной деятельности.
Здесь необходимо подчеркнуть, что превентивные меры, в частности, меры пресечения, нельзя отождествлять с уголовной ответственностью. Однако вопрос о том, можно ли считать меры пресечения разновидностью уголовно-процессуальной ответственности, является спорным. З.Д. Еникеев, например, говорит, «что ни одна из перечисленных в уголовно-процессуальном законе мер пресечения не может быть отнесена ни к процессуальной, ни к какой другой разновидности юридической ответственности»[8].
По моему мнению, о предназначении мер пресечения можно говорить как о превенции. Характер превенции они носят тогда, когда доказывание ненадлежащего поведения обвиняемого носит прогностический характер, т.е. обращено в будущее: как поведет себя обвиняемый, будет ли препятствовать достижению целей судопроизводства.
Применение превентивных мер, как правило, не сопровождается грубым физическим насилием над личностью. И все же в этих случаях имеет место применение к обвиняемому (подозреваемому) процессуального принуждения, так как по общему правилу люди добровольно не лишают себя права передвижения, не лишаются по собственному желанию денежных средств или имущества, и тем более не отправляются добровольно в заключение.
Превентивные меры в уголовном процессе чаще всего применяются для предотвращения нежелательного поведения конкретного лица (частная превенция), а не для устрашения других граждан (общая превенция), поскольку мерами наказания они не являются. Все ограничения, которым может подвергаться обвиняемый в уголовном судопроизводстве, вытекают из факта его поставления в соответствующее положение. Уголовно-процессуальные ограничения, применяемые по отношению к нему, - лишь средства, позволяющие исключить возможность его отрицательного влияния на выполнение задач уголовного судопроизводства.
Предназначение мер пресечения должно определятся при учете всех особенностей сложившейся в ходе уголовного процесса ситуации с одновременным выделением оснований, порождающих применение указанных мер. Сопоставление оснований применения меры процессуального пресечения со всеми обстоятельствами расследования и разбирательства уголовного дела позволяет сделать вывод о необходимости ее применения в каждом конкретном случае. Требование о применении указанных мер только в случае необходимости предполагает оценку предусмотренных законом оснований во взаимосвязи со всеми обстоятельствами дела. Из него, например, следует, что нет необходимости в применении мер процессуального пресечения, если тот же самый результат может быть достигнут иными мерами, в законе, на наш взгляд, есть такая альтернатива – обязательство о явке, которое нами было исследовано в первой главе.
Данным определением подчеркивается, что избрание и применение мер пресечения возможно только в связи с производством по уголовному делу. Таким образом, это и есть предназначение мер пресечения. Но соблюдение этого важного условия избрания мер процессуального пресечения не должно приводить к отождествлению его с основаниями. Это определение не ориентирует работников правоохранительных органов на установление и оценку оснований, предусмотренных для каждой такой меры, порождает иногда неправильное представление о возможности их применения при наличии только признаков преступления. Наличие таких признаков следует относить к условиям применения мер процессуального пресечения, составляющим вместе с правосубъектностью, порядком, сроками и другими положениями среду, в которой и осуществляется уголовно-процессуальная деятельность.
Однако правоприменение обусловлено также правовыми нормами, которые понимаются как правовые (юридические) основания принятия решения. Выделение фактических и правовых оснований вызвано самой природой правоприменительного процесса. Применение права заключается, как правило, в установлении достоверных фактических обстоятельств дела, выборе и анализе нормы права, решении дела. Применяемая норма как правовое основание должна быть указана в процессуальном документе. Это наглядно показывает правильность нормативных условий применения мер пресечения и способствует выяснению их соответствия фактическим данным. Но дело в том, что само право вызвано в жизни общественными отношениями и при его применении они вновь учитываются наряду с нормами права, т.е. наблюдается «двойное» воздействие фактических данных на правовое регулирование, «двойной» их учет. Итак, именно достоверные фактические данные выступают «главным рычагом», «двигательным началом» в правоприменении.