Через некоторое время ситуация несколько изменилась. После подавления революции 1905 года власти удалось консолидироваться, и акценты в оценке павловского правления начали смягчаться. Примирительную позицию занимает Шумигорский Е. С. В отличии от Шильдера, проводившего мысль о полной несостоятельности Павла Петровича как правителя, Шумигорский отмечает, что у Павла были задатки хорошего государственного деятеля, заботящегося о благосостоянии граждан. В его книге, посвящённой жизни и царствованию императора есть даже такая оценка: «в первый год его царствования народ блаженствовал»[10]. Упоминая о составленном в 1787 году «Наказе» об управлении государством», Шумигорский отмечает, что в нём «Павел вполне явился царём, одинаково добрым и справедливым»[11]. Трагическую развязку павловского правления автор трактовал, как результат противодействия со стороны знати, не приветствовавшей курс сословной политики, избранный Павлом.
Но в целом оценка в то время оставалась негативной. Что касается законодательной деятельности Павла, то его деятельность в административной сфере почти не получила освещения в исторических трудах. Если и рассматривались какие-нибудь нововведения, то, в основном, действительно, негативные: преобразования в армии на прусский манер (линейная тактика, палочная дисциплина), запрет ввоза в Россию иностранных книг, включая ноты и т. п. И обращались к деятельности Павла adhoc, чтобы проиллюстрировать на подобных примерах неумение императора управлять. С другой стороны, тот же Шильдер приводит слова современников правления Павла I, в которых нет явно негативной оценки, но есть ощущение того, что с воцарением Павла Петровича произошли перемены, которые будет трудно понять и оценить потомкам. И. М. Муравьёв-Апостол в разговоре с сыновьями утверждал, что они никогда не поймут произошедшего громадного переворота в России, совершившегося с воцарением Павла[12]. Или вот ещё цитата одного из современников той эпохи, хорошо передающая дух времени: «Блеск и померцание, вмиг – к восходу и к закату текут наши светила с равной скоростью»[13]. Похоже, что своей недолгой, но бурной деятельностью Павел ускорил ритм общественной жизни, и многие ждали то ли возрождения России и великих свершений, то ли светопреставления, мало осознавая, что происходит.
Первую серьёзную попытку основательного обзора законодательной деятельности правительства Павла I сделал М. В. Клочков в книге, увидевшей свет за год до падения самодержавия в России[14]. В 1908 году, занимаясь просмотром дел в сенатском архиве, автор неожиданно обнаружил материалы, относящиеся ко времени императора Павла. Найденные документы были трёх видов: высочайшие указы, императорские резолюции, административная переписка. Даже при беглом просмотре материала Клочков отметил то противоречие между его тогдашними взглядами на павловское правление и тем, что он видел в архивных документах, демонстрирующих целенаправленную деятельность. Клочков решил подробнее проанализировать материал и при систематическом его исследовании пришёл к выводу, что правление Павла I было недостаточно освещено в исторических трудах, так как источником служили, по большей части, мемуары, а значит, люди, их писавшие, не могли быть беспристрастны. Кроме того, затрагивались, в основном, военные преобразования, внешняя политика, события при дворе и личная жизнь императора. Так на основании новых источников появилась историческая работа, содержавшая новый взгляд на павловское царствование и ломающая традиционные о нём представления. У Клочкова Павел выступает как мудрый политический деятель, последовательно реформирующий и улучшающий систему управления. Любопытно, что автор даже обращался к правительству с предложениями о канонизации Павла I.
Что касается советской историографии, то в ней проводилась мысль о том, что, несмотря на некоторые отдельные мероприятия Павла, его политику нельзя назвать антидворянской, нет причин видеть в нём «демократического» царя. Вся его сословная политика – не более, чем лавирование, политика некоторых уступок крестьянству и некоторого ограничения привилегий дворянства, которые на деле не были такими уж радикальными. Следовательно, нет никаких особенных различий между царствованиями Павла I и Екатерины II, нет никаких новых принципов в политике этих двух правителей. Они одинаково боялись, с одной стороны, повторения крестьянских выступлений в масштабе пугачёвского бунта, а с другой стороны – дворцовых переворотов и проникновения в Россию крамольных идей из революционной Франции. Такова мотивация политики Екатерины а затем и Павла, и Россия в своей сути остаётся дворянской империей. Подробно проанализировав сословную политику Павла по отношению к дворянству и крестьянству и разобрав все основные мероприятия на данном направлении, к такому выводу приходит, в частности, С. Б. Окунь[15].
В заключение историографического обзора необходимо ещё сказать и о двух последних работах, посвящённых Павлу I. В них вновь прослеживается тенденция к идеализации этого правителя. Так, например, характерно рассуждение Г. Л. Оболенского о том, что Павел часто совершал ошибки, но это были ошибки честного человека. Трагедия Павла состояла в том, что он был «слишком честен, слишком искренен, слишком благороден», то есть обладал теми личностными качествами, которые несовместимы с успешной политической деятельностью[16]. В монографии Оболенского много внимания уделяется рыцарской романтике, которой, как известно, был очень увлечён император (вплоть до того, что сделался гроссмейстером мальтийского ордена). По словам Оболенского, «Павел противопоставил якобинскому радикализму облагороженное рыцарство»[17].
Что касается законодательной деятельности, то она, по мнению того же автора не была непоследовательной и лихорадочной, как это представлялось прежним исследователям. Находясь в Гатчине Павел занимался не только муштрой двух тысяч своих солдат, он продумывал планы реформ, которые планировал осуществить, взойдя на трон. По мнению Оболенского, быстрота и решительность действий свидетельствует о том, что всё было тщательно разработано заранее[18].
Мысль о том, что деятельность Павла после восшествия на престол не была случайной импровизацией, высказывает и Томсинов. Ссылаясь на опубликованное М. Семевским в 1867 году на страницах «Вестника Европы» «Предписание о порядке управления государством», которое Павел Петрович составил, будучи ещё великим князем, автор отмечает, что это не было собранием скороспелых мыслей. Оно содержало идеи, выработанные в результате многолетних размышлений об организации государственного управления в России, внутренней и внешней политики самодержавной власти. Текст «Предписания» был разделён на 33 статьи, посвящённые различным проблемам государственного управления с практическими рекомендациями[19].
Итак, подводя итог историографическому обзору можно отметить, что оценка деятельности Павла I несколько раз менялась с резко отрицательной на положительную. Кроме того, на эту оценку влияли субъективные и идеологические факторы. Но поскольку стереотипы всё ещё сильны, для более плодотворной работы следует рассматривать конкретную деятельность императора, не беря в расчёт его личностные качества и созданный вокруг него ореол мифов.
3. Павел I – просвещённый или «непросвещённый» абсолютизм?
Традиционно выделяют два направления в развитии русского абсолютизма: просвещённый абсолютизм, связанный с деятельностью, прежде всего, Екатерины II. Он трактуется, как явление общеевропейского характера, которое можно наблюдать во многих европейских стран второго эшелона развития капитализма (Австрия, Швеция, Пруссия). Другое направление в эволюции русского абсолютизма XVIII века – режим, установленный в России в царствование Павла Петровича. Его, в противоположность екатерининскому правлению традиционно называют «непросвещённым абсолютизмом»[20].
Чтобы понять, насколько в действительности это определение соответствует павловскому правлению, необходимо из всех общепринятых трактовок понятия «просвещённый абсолютизм» выбрать наиболее универсальную и посмотреть, насколько, оно не соответствует (а может и наоборот, соответствует) этому царствованию.
Многие советские историки полагали, что в истории России нет смысла выделять отдельно период «просвещённого абсолютизма, так как на деле он сводился к либеральной и просветительской фразеологии и социальной демагогии, что должно было прикрывать истинную сущность феодально-крепостнического государства. Такой точки зрения придерживались М. Т. Белявский, С. Б. Окунь и другие[21]. Н. Я. Эйдельман трактует просвещённый абсолютизм, как процесс европеизации России при помощи реформ сверху с сохранением традиционной для России формы самодержавной власти[22]. С точки зрения И. А. Федосова, просвещённый абсолютизм – это такая форма абсолютной монархии, которая не находится в застывшем состоянии, а сохраняет ресурсы внутреннего развития посредством реформирования системы органов власти. Такая форма абсолютизма бывает обычно в тех странах, где буржуазные отношения не развились еще в достаточной мере. Сорокин считает это определение лучшим из существующих[23]. Нужно согласиться с исследователем, так как определение Федосова обладает тем преимуществом, что оно универсально и его можно использовать не только применительно к России, но и при характеристике политического устройства в других европейских странах. Далее Сорокин пишет, что при подобном подходе просвещённым абсолютизмом можно назвать режимы многих русских императоров, в том числе Павла I, так как он тоже преобразовывал государственное управление. Но его политику, по понятным причинам, просвещённым абсолютизмом называть не принято. Поэтому автор, считает, что «непросвещённый абсолютизм» Павла непросвещённый не в связи с его государственной деятельностью, а ввиду самой манеры его правления (грубостью и т. п.)[24].