К началу XVI века, как считается, трудами великого князя Ивана III возникло единое Русское государство с центром в Москве. Его сын Василий III унаследовавший отчий престол не обладал столь кипучей энергией, как отец, но, тем не менее, сумел ликвидировать автономию Пскова и Рязани, а также отвоевал у противника Смоленск. Василий, как и Иван, был женат дважды, первый его брак был с Соломонией Сабуровой оказался бездетным, после 20 лет супружеской жизни Василий III заточил жену в монастырь. Как писал Руслан Григорьевич Скрынников: «Православная церковь и влиятельные боярские круги не одобрили развод. Составленные задним числом летописи утверждали, будто Соломония постриглась в монахини сама того, желая» (1).»Второй женой великого князя стала юная литвинка княжна Елена Глинская, не отличавшаяся большой знатностью. Её предки вели род от хана Мамая. Союз с Глинской не сулил династических выгод. Но Елена, воспитанная в иноземных обычаях и непохожая на московских барышень, умела правиться. Василий был столь увлечен молодой женой, что в угоду ей не побоялся нарушить заветы старины и сбрил бороду. Московская аристократия не одобрила выбор великого князя, Белозерские монахи объявили его брак блудодеянием» (1).Послесмерти Василия IIIЕлена начинает борьбу за власть. Она приближает к себе дотоле не известного фаворита конюшего Ивана Телепнева- Овчину- Оболенского, который имел большое влияние на Елену и на государственные дела. С его помощью совершает государственный переворот и вводит Овчину в опекунский совет. Тот разбирается со своими давними неприятелями Михаилом Глинским и Андреем Старицким: « Австрийский посол Герберштейн объясняет гибель Глинского тем, что он пытался вмешаться в интимную жизнь Елены и настойчиво убеждал её порвать с фаворитом. Герберштейн был давним приятелем Глинского и старался выставить его в самом благоприятном свете. Но он мало преуспел в своем намерении. Об авантюрных похождениях Глинского знала вся Европа. Могло ли моральное падение племянницы в самом деле волновать престарелого авантюриста? В этом можно усомниться». (1) По-видимому, здесь была простая борьба за власть, придворные интриги, возможно заговор двух бояр, а следствие заточение и расправа над ними. За этой расправой последовали и другие казни. Н.М. Карамзин пишет: «от имени младенца Ивана уже казнили двух единоутробных братьев, (сыновей Ивана III князя Юрия Ивановича и князя Андрея) также представителей многих боярских родов»(2). Эти действия новых правителей подлили огонь в уже и без того горячие масло смуты, несмотря на то, что народ безмолвствовал: «Елена ни благоразумием своей внешней политики, ни многими достохвальными делами не могла угодить народу: тиранство, и беззаконная, уже совсем явная любовь её к князю Овчине возбуждали к ней ненависть, презрение». (2). Бояре с народом не решились открыто выступить против супруги недавно почившего царя и она, скорее всего, была отравлена - такой вывод кажется наиболее вероятным, иначе трудно объяснить внезапную смерть еще довольно молодой женщины, которой было едва за тридцать, тем более в условиях постоянных интриг, заговоров. Именно в данной обстановке суждено родиться Ивану Васильевичу Грозному. Если при отце и матери младенец Иван находился под их опекой и защитой, то после смерти родителей юного царя до наследника практически не кому не было дела: «В период боярского правления об Иване никто больше не заботился: бывало даже, что ребенка забывали покормить!» (3). Несоответствие между внешним почитанием и реальностью бросалось в глаза: с одной стороны, перед мальчиком взрослые люди становились на колени, а с другой стороны, они же заставляли его делать то, что ему было непонятно и чуждо. Уже в отрочестве у Ивана проявились жестокие наклонности. Сначала он отыгрывался на животных, сбрасывая кошек и собак с крыш, а затем переключился на людей. В 13 лет Иван, в сопровождение боярских детей разъезжал по «торжищам» Москвы, «скачующе и бегающе неблагочинно». Жертвами его выходок становились рядовые москвичи, попавшие под копыта коней или под горячую руку. Шуйские, в 1542 году учинившие настоящий переворот, заботились, прежде всего, о том, чтобы государь не вмешивался в политику, и закрывали глаза на его бесчинства. Между тем, Иван ненавидел своих опекунов, хотя поначалу не мог им ничего противопоставить. Однако уже в 1543 году он заступился за опального боярина Федора Воронцова, потребовав, чтобы Шуйские не убивали его, а лишь выслали из Москвы. Спустя полгода он с подачи Глинских и Воронцовых приказал поймать Андрея Шуйского и бросить на съедение псам. Свое совершеннолетие, наступавшее по нормам того времени в 15 лет, великий князь ознаменовал новыми расправами. « В 15 лет Иван IV оказался малоподготовленным к исполнению функций правителя обширной и могущественной державы, а окружали его случайные люди».
Поэтому сразу же предался потехам и забавам. «Боярская дума просила 15- летнего великого князя отправиться с полками на татар. Выступив в поход, Иван предался всевозможным потехам. Будучи в военном лагере, он пашню пахал, сеял гречиху, на ходулях ходил и в саван наряжался. Бояре вынуждены были делить царские забавы. Прошло несколько дней и трем боярам, сеявшим с Иваном гречиху, посекли головы» (1). 16 (26) января 1547 года Ивана Васильевича венчали на царство. « Люди средневековья представляли мировую политическую систему в виде иерархии. Согласно византийской доктрине, центром вселенной была Византия, восприявшие наследие Римской Империи. В 14 - 16 веках московских великих князей титуловали стольниками (приемниками) византийских императоров» (1). Это довольно интересный факт, в 16 веке была распространена теория о том, что Москва – Третий Рим и новый Иерусалим. Р.Г. Скрынников пишет: «Конечно, чин этот (то есть именование русских великих князей приемниками византийских императоров) лишен был в то время какого бы то ни было политического смысла» (1). Однако так ли было на самом деле, многие средневековые авторы были уверены в обратном, да и сам Иван Грозный именовал иногда в письмах, что род свой он ведет от Августа Кесаря (то есть от Октавиана Августа - римского императора), могло ли такое быть? Об этом поговорим в следующих главах, а пока продолжим. Иван Васильевич венчался на царство, а не на великое княжение, как была до него. По мнению исследователей А.А.Зимина и А.Л.Хорошкевича: «Титул царь давал в уже пышном звании великого князя значимость – делал его носителя равным по чину императору Священной Римской Империи, ставил выше европейских королей – датского, английского, французского и многих иных, в том числе и ближайших соперников»(6). После венчания одной из первоочередных задач царя стал поиск невесты. Н.М. Карамзин писал: «Знатные сановники, окольничие, дьяки объезжали Россию, чтобы видеть всех девиц благородных и представить лучших невест государю: он избрал из них юною Анастасию, дочь вдовы Захарьиной, которой муж, Роман Юрьевич, был окольничим. Род их происходил от Андрея Кобылы, выехавшего к нам из Пруссии»(7). Женитьба и приближение ко двору рода Захарьиных (будующих Романовых) не изменили образ жизни царя: он по прежнему предавался развлечениям и разврату, не интересуясь делами политическими. Между тем Глинские, прибравшие власть к рукам, очень скоро вызвали к себе всеобщую ненависть: жесткие публичные расправы над поверженными противниками и их детьми (Федор, сын Ивана Овчины, например, был посажен на кол), и бесчинства холопов временщиков сделали обстановку в столице взрывоопасной. И тут весной и летом 1547 года один за другим – 12 и 20 апреля, 21 июня произошли три пожара, от которых Москва выгорела практически полностью, включая Кремль. В народе распространился слух, что поджигателями выступили Глинские. Этот резонанс развил бурю народного негодования. Толпа, забив камнями схваченного в церкви Юрия Васильевича Глинского, двинулась в село Воробьево, где тогда находился царь, и потребовала у него выдачи остальных Глинских. Большей части представителей рода Глинских удалось бежать. Восставших еле удалось уговорить уйти восвояси, с этой поры возвращаться Глинским в Москву было попросту опасно. Московские события сыграли важную роль в жизни Ивана, он удалил Глинских из Боярской думы, их правительство пало, закончилась целая полоса боярского правления.
«Грандиозное Московское восстание показало боярским правителям, сколь непорочна их власть». Юный царь поневоле задумался о том, как ему править страной дальше. В его смятенную душу запала проповедь Сильвестра, священника кремлевского Благовещенского собора, призвавшего царя одуматься оттого, что он делает. И Иван Васильевич со всей силой своего буйного темперамента стал в одночасье следовать предписаниям Сильвестра. Иван стал очень набожным человеком, когда другие монархи предпочитали охоту и развлечения, Ивана Васильевича можно чаще всего было найти с Библией в руках и читающего молитвы. «Он бросил непотребный образ жизни, принялся тщательно соблюдать все религиозные ритуалы, часами молился, прося у Бога прощения за свои и не только свои злые прегрешения».(3) В это время царь проявляет большое внимание к юродивым (то есть людям, ведущим аскетический, уединенный образ жизни). Особой заслугой у него пользовался московский юродивый, святой Василий Блаженный, известный своими чудесами, обличением лжи и лицемерия, говорили, что это был единственный человек кого боялся царь, Иван с женой Анастасией часто навещали Василия во время его болезни незадолго перед смертью. Погребения Василия Блаженного проходили при личном участии царя, Иван IV и окружавшие его бояре несли гроб святого Василия, митрополит Макарий отслужил молебен. На месте захоронения Василия Блаженного был воздвигнут знаменитый Покровский храм или храм Василия Блаженного. Об интересных росписях в этом храме и о том в честь кого был воздвигнут храм Василия Блаженного, поговорим в следующих главах. После покаяния и отстранения от власти Глинских Иван создает новый круг своих сподвижников, названный впоследствии «Избранной радой», в неё вошли митрополит Макарий, Алексей Адашев, князья Андрей Курбский и Дмитрий Курлятьев, дьяк Иван Висковатый и некоторые другие. Под их руководством царь начал преобразования в стране. Важные изменения произошли, в частности в военном деле. Основополагающей в те времена принцип местничества, по которому высшие государственные и военные должности занимались по степени знатности, в условиях войны переставал действовать: чин, занимаемый боярами во время войны, отныне не должен был зависеть от их места в общественной иерархии. Реформаторы укрепили стрелецкое войско, а также реорганизовали государев двор, подчинявшиеся лично царю: тысяче лучших боярских детей выделить поместья близ Москвы, что превратило их в постоянное войско при государе. Наряду с осуществлением внутренних преобразований кружок Адашева разработал обширную внешнеполитическую программу. Главным её пунктом было восточное направление, в частности на данном пути выделяется Казанское ханство. Казанские феодалы, как считается, производили постоянные набеги на Русь. Их отряды разоряли не только пограничные уезды, но подходили к Владимиру, Костроме, Вологде. Однако наряду с набегами и грабительскими походами: «Казанское ханство отличалось внутренней непрочностью. Покоренные татарскими феодалами разноязычные народы Поволжья – чуваши, мордва, мари, удмурты, башкиры ждали случая избавиться от татарской власти. Постоянные внутренние раздоры держали ханство в состояние непрекращающихся междоусобиц. Разгоралась борьба между крымской и московской партиями» (1). Казалось бы, с взятием Казани все ясно, Московская Русь, расширяя своё влияние и территорию, захватывает один из последних кусочков Золотой Орды, - но, учитывая междоусобицы в Казани, тяготение некоторой части города к Москве, задаешься вопросом, а не было ли покорение Казани междоусобной борьбой, а не битвой с иноземным неприятелем. Могут возразить, как же ведь на Руси около трехсот лет существовало татаро-монгольское иго. Можно ответить, а много ли документов оставил от себя данный период. Почему на Руси в период ига идет крупное строительство церквей и монастырей, но не происходит строительства мусульманских татарских мечетей. Почему летописи упоминая о том, как тот или иной князь пошел в Орду, не указывают местонахождения этой самой Орды, могут ли историки и археологи точно сказать, где находились столицы ханов Золотой Орды – Сарай и Каракорум. Это лишь только малая часть вопросов связанных с дискуссией вокруг вопроса о действительности татаро-монгольского ига на Руси. Тема моей работы состоит в ином, однако без рассмотрения хотя бы частично данного вопроса, невозможно приступать к разгадке тайн и загадок эпохи Ивана Грозного (см. главу 3 данной работы). Всех более серьезно интересующихся этой тематикой отсылаю к книгам Льва Николаевича Гумилева, Анатолия Тимофеевича Фоменко и Глеба Носовского, Николая Карамзина, а также Владимира Егорова (5, 7, 9, 10, 11, 12, 13, 14). Обратите внимание на достаточно интересную миниатюру из Лицевого летописного свода (рис 2) описывающею покорение Казани, русское и татарское войско нарисованы здесь совершенно одинаково, одинаковая одежда и вооружение, одинаковые лица воинов, единственное отличие в том, что у одного из правителей на голове княжеская шапка, а у другого корона. Понять кто из них русские, а кто татары весьма проблематично! Причем таких миниатюр времени татаро-монгольского ига или конца татаро-монгольского ига сохранилось довольно много. Спросим, неужели средневековые русские художники, на протяжении около трехсот лет страдавшие от ига, знавшие татар в лицо и воевавшие с ними, были настолько невежественны, что изобразили их абсолютно одинаковыми с русским войском, не удосужившись указать хотя бы мелкие отличия. Но рассмотрим этот вопрос более детально в следующих главах, а пока задержимся на обстоятельствах взятия Казани. Это обстоятельство, как утверждают историки – нехватка земли для обеспечения поместного войска – стало одной из основных причин Казанских походов. Первые два похода 1548 и 1550 годов не принесли желаемого результата, то война 1552 года привела к полной победе и ликвидации Казанского ханства как такового.